Александр Дюма - Дюма. Том 02. Асканио

Эта серьезная, почти строгая речь сразу все изменила. По мере того как Челлини говорил, лицо Дианы вытягивалось, лицо герцогини, напротив, прояснялось, а к Франциску I мало-помалу возвращалось хорошее настроение, и на его лице расцветала веселая улыбка.

— Простите, дорогая герцогиня! — воскликнул он. — Умоляю, простите меня за то, что я на мгновение усомнился в вас! Скажите, чем я могу искупить свою вину и вернуть ваше расположение?

— Только тем, ваше величество, что исполните так же милостиво, как и мою, ту просьбу, с которой хочет обратиться к вам герцогиня, — ответил за фаворитку Бенвенуто.

— Челлини, вы знаете мое желание. Скажите о нем вместо меня, — произнесла герцогиня гораздо любезнее, чем мог ожидать художник.

— Ну что ж, если госпожа герцогиня поручает мне быть ее посредником, разрешите сказать, сир, что она просит о вашем могущественном вмешательстве в сердечные дела моего несчастного Асканио.

— Охотно вмешаюсь! — смеясь, воскликнул король. — Я от всей души желаю счастья этому славному подмастерью. Но как имя невесты?

— Коломба д’Эстурвиль, ваше величество.

— Коломба д’Эстурвиль?! — воскликнул Франциск I.

— Вспомните, ваше величество, что вас просит об этой милости герцогиня д’Этамп… Поддержите же мою просьбу, мадам! — обратился Бенвенуто к герцогине, вновь вынимая из кармана злосчастное письмо. — Иначе его величество может подумать, что вы обращаетесь с этой просьбой просто из снисхождения ко мне.

— Вы действительно желаете этого брака, мадам? — спросил Франциск I.

— Да, сир, желаю… — прошептала герцогиня. — Всем сердцем желаю…

Чтобы заставить герцогиню повторить свою просьбу, Бенвенуто пришлось еще раз показать краешек письма.

— Не знаю, — заметил Франциск I, — согласится ли прево назвать своим зятем человека без роду, без племени.

— Прежде всего, ваше величество, — возразил Челлини, — прево, как верноподанный, должен желать лишь того, чего желает его король. Затем — Асканио человек вовсе не без роду, без племени. Его имя Асканио Гадди, и один из его предков был флорентийским подестом. Правда, он золотых дел мастер, но в Италии занятие искусством не считается зазорным; и даже если бы Асканио не был древнего аристократического рода, он теперь французский дворянин, ибо я позволил себе вписать его имя вместо своего в грамоту, пожалованную мне вашим величеством. Не подумайте, сир, что это жертва с моей стороны. Для меня вознаградить Асканио — значит вдвойне вознаградить самого себя. Итак, Асканио — владелец Нельского замка, и я позабочусь о том, чтобы у него не было недостатка в деньгах. Он сможет, если пожелает, оставить свое ремесло и приобрести роту копьеносцев или какую-нибудь должность при дворе. Я оплачу все расходы.

— А мы, разумеется, позаботимся о том, — сказал король, — чтобы такая щедрость не слишком истощила ваш кошелек.

— Так, значит, ваше величество…

— Согласен, согласен! Пусть женихом будет Асканио Гадди, владелец Нельского замка! — от души смеясь, воскликнул король.

— Герцогиня, — вполголоса сказал Бенвенуто, — по совести говоря, вы не можете долее держать в Шатле владельца Нельского замка — так можно было обходиться лишь с подмастерьем Асканио.

Герцогиня подозвала одного из офицеров дворцовой стражи и тихо что-то ему сказала. Затем, повысив голос, прибавила:

— Именем короля!

— Что вы ему приказали, мадам? — спросил король.

— Ничего особенного, ваше величество, — ответил за нее Челлини. — Герцогиня послала за женихом.

— Но где же он?

— Там, где госпожа д’Этамп, зная доброту вашего величества, велела ему дожидаться воли короля.

Через четверть часа распахнулись двери приемной, где в ожидании Франциска I сидели Коломба, прево, граф д’Ор-бек, испанский посол и почти все сановники, за исключением виконта де Марманя, который все еще был болен.

Служитель провозгласил:

— Его величество!

Вошел Франциск I под руку с Дианой де Пуатье, за ними между герцогиней д’Этамп и Асканио, в лицах которых не было ни кровинки, следовал Бенвенуто Челлини.

При появлении короля все придворные обернулись к двери и, увидев эту странную группу, замерли в изумлении, а Коломба почувствовала, что вот-вот упадет в обморок.

Всеобщее удивление усилилось еще больше, когда, пропустив Челлини вперед, Франциск I во всеуслышание заявил:

— Маэстро Челлини, уступаем вам на минуту наш сан и нашу власть. Говорите от имени короля Французского, и пусть все повинуются вам, как королю!

— Берегитесь, ваше величество: желая удостоиться этой чести, я буду просто великолепен! — пошутил Челлини.

— Хорошо, хорошо, Бенвенуто, — засмеялся король. — Мы станем рассматривать ваше усердие как желание нам польстить.

— Что ж, в добрый час, ваше величество! Такие слова мне по душе, и я постараюсь льстить вам как можно больше… Итак, — продолжал он, обращаясь к придворным, — не забывайте, пожалуйста, знатные дамы и господа, что моими устами говорит сам король! Господа нотариусы, приготовили ли вы контракт, который его величество удостаивает собственноручной подписи? Впишите же имена супругов.

Оба нотариуса взяли перья и положили перед собой два контракта, один из которых должен был храниться в государственном архиве, а другой — у них в конторе.

— Одна из сторон, вступающих в брак, — знатная и могущественная мадмуазель Коломба д’Эстурвиль.

— Коломба д’Эстурвиль, — машинально повторили нотариусы.

Придворные слушали Бенвенуто с величайшим любопытством.

— Другая сторона, — продолжал Челлини, — знатнейший и могущественнейший Асканио Гадди, сеньор Йельский.

— Асканио Гадди! — воскликнули в один голос прево и д’Орбек.

— Простой подмастерье! — с горечью прибавил прево, обернувшись к Франциску I.

— Асканио Гадди, сеньор Йельский, — как ни в чем не бывало продолжал Бенвенуто, — которому король Франциск Первый, по своей великой милости, жалует французское подданство и должность управляющего королевскими замками.

— Если ваше величество приказывает, я готов повиноваться, — сказал прево, — но все же…

— По ходатайству Асканио Гадди его величество жалует мессиру д’Эстурвилю, прево города Парижа, титул камергера.

— Ваше величество, я согласен, — сказал прево д’Эстурвиль, окончательно сдаваясь.

— О Боже мой! Боже мой! Неужели это не сон! — пролепетала Коломба, падая на стул.

— А я? Как же я-то? — воскликнул д’Орбек.

— Что касается вас, граф, — заявил Челлини, продолжая выполнять королевские обязанности, — я пощажу вас и не назначу судебного расследования по вашему делу, хотя вы и вели себя непозволительно. Великодушие, так же, как щедрость, — одна из добродетелей короля. Не так ли, ваше величество?.. — проговорил он, обращаясь к Франциску I. — Но вот и контракты готовы. Давайте их подпишем, господа.