Александр Дюма - Дюма. Том 02. Асканио

— Хорошо, — согласился Асканио и прикоснулся к одному из пальцев.

— Ты выиграл, — сказал Обри. — Но смотри: будь хладнокровен и разумен, понял?

— Не тревожьтесь, — успокоил его Асканио.

И он пошел по висячему мосту. Жак Обри вцепился в лестницу и поддерживал ее в равновесии. Лестница была непрочная, но храбрый юноша был легок. Школяр затаил дыхание — ему казалось, что Асканио вот-вот оступится… Но юноша бегом пробежал последние четыре шага и, целый и невредимый, очутился на стене. Там он тоже подвергся бы смертельной опасности, если бы его заметил кто-нибудь из осаждающих. Но Асканио не обманулся в своих предположениях. Заглянув в сад, он крикнул приятелю:

— Тут никого нет, ни души!

— Тогда вперед! — воскликнул Жак Обри, — Спляшу-ка и я на канате.

И он тоже пошел по узкой и дрожащей воздушной дорожке, а Асканио придерживал лестницу, платя ему услугой за услугу. Обри был так же ловок и проворен, и мигом оказался рядом с приятелем.

Они уселись верхом на стену, подтянули к себе лестницу, привязали ее к веревке, другой конец которой был прочно закреплен на дубе, и спустили вниз на нужную длину. Затем Асканио, которому выпало право испытать все на себе, обеими руками схватился за веревку, соскользнул по ней до верхней перекладины лестницы и через секунду уже стоял на земле.

Жак Обри благополучно спустился за ним, и оба очутились в саду.

Теперь главное было — действовать как можно быстрее. На переправу ушло немало времени, и Асканио дрожал при мысли, что их отсутствие окажется гибельным для учителя. Со шпагами наголо Асканио и Жак Обри поспешили к двери, ведущей в первый двор, где, очевидно, находился отряд прево, если только он не успел переменить позиции.

Подбежав к двери, Асканио посмотрел в замочную скважину и увидел, что двор пуст.

— У Бенвенуто удача! — воскликнул он. — Отряд вышел. Замок наш!

И он попытался открыть дверь, но она была заперта.

Оба стали трясти ее изо всех сил.

— Идите сюда! — раздался голос, отозвавшийся музыкой в сердце юноши. — Сюда, месье!

Асканио обернулся и в окне первого этажа увидел Коломбу. В два прыжка он оказался около нее.

— Ах, вот оно что! — проговорил Жак Обри, следуя за ним. — Видно, у нас тут есть знакомые! А вы и словом не обмолвились об этом, господин молчальник!

— О! Спасите моего отца, господин Асканио! — воскликнула Коломба, ничуть не удивившись, видя молодого человека, как будто его присутствие в замке было совершенно естественным. — Слышите, они дерутся там, на площади, и все из-за меня, по моей вине! О Боже мой, Боже мой! Поспешите же, иначе его убьют!

— Успокойтесь, — проговорил Асканио, устремляясь в покои, выходившие во второй двор. — Успокойтесь, я отвечаю за все.

— Успокойтесь, — повторил Жак Обри, не отстававший от юноши. — Успокойтесь, мы отвечаем за все.

У порога двери Асканио услышал, что кто-то зовет его, но на этот раз голос был не так нежен.

— Кто меня зовет? — спросил Асканио.

— Я зваль, мой юный друг, я зваль, — повторил тот же голос с явным немецким акцентом.

— Ах, черт побери! — воскликнул Жак Обри. — Да ведь это наш Голиаф! Что вы делаете в этом курятнике, храбрец великан?

И действительно, он увидел голову Германа в слуховом окне небольшого сарая.

— Сам не знай, как я попаль сюда. Отодвигайт засов, чтобы я вступаль в сражений. Руки чесаться!

— Выбирайтесь, — сказал школяр, поспешив оказать нашему Голиафу услугу, о которой тот просил.

Меж тем Асканио приблизился к воротам, из-за которых доносился грозный звон скрещенных шпаг. Эти массивные деревянные ворота были единственное, что отделяло его от сражения, но, опасаясь внезапно показаться и попасть в руки врагов, он посмотрел в зарешеченное оконце. И тут прямо перед собой он увидел Челлини — возбужденного, разъяренного, ожесточенного Челлини, и понял, что мессир Робер обречен. Асканио поднял ключ, валявшийся на земле, мигом открыл ворота и, думая лишь о том, что обещал Коломбе, принял на себя удар в плечо, предназначавшийся прево.

Что за этим последовало, мы уже видели. Бенвенуто, вне себя от отчаяния, сжимал Асканио в объятиях; Герман запер прево в темнице, из которой только что вышел сам, а Жак Обри взобрался на крепостную стену и махал руками, возглашая победу.

Победа действительно была полная; стражники прево, видя, что начальник попал в плен, даже не пытались сопротивляться и сложили оружие. Подмастерья Бенвенуто вошли во двор Большого Нельского замка, отныне ставшего их собственностью, и заперли за собой ворота, оставив снаружи наемников и воинов прево.

Бенвенуто же, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, снял с Асканио кольчугу и, не выпуская юношу из объятий, разорвал на нем куртку; найдя наконец рану, он стал прикладывать к ней платок, пытаясь остановить кровь.

— Асканио, мальчик мой, — беспрерывно повторял он, — я тебя ранил, ранил! Что скажет там, в небесах, твоя мать? Прости, прости, Стефана!.. Тебе больно? Отвечай же: плечо болит, да? Неужели кровь не остановится?.. Скорее лекаря! Ступайте же за лекарем!..

За лекарем побежал Жак Обри.

— Это пустяки, дорогой учитель! Право, пустяки, — твердил Асканио. — Задето только плечо. Не отчаивайтесь: повторяю, все это пустяки.

И действительно, лекарь, приведенный минут через пять Жаком Обри, объявил, что рана хоть и глубока, но не опасна, и стал накладывать первую повязку.

— О, какую тяжесть вы сняли с моей души, господин лекарь! — воскликнул Бенвенуто Челлини. — Дорогой сынок, значит, я не буду твоим убийцей!.. Но что с тобой, Асканио? Пульс частит, кровь прилила к лицу… О господин лекарь, его нужно перенести отсюда, у него жар!

— Нет, нет, учитель, — промолвил Асканио, — напротив, я чувствую себя лучше. О, оставьте меня здесь, оставьте, умоляю вас!

— А где же отец? — раздался вдруг позади Бенвенуто голос, заставивший его вздрогнуть. — Что вы сделали с моим отцом?

Бенвенуто обернулся и увидел бледную, неподвижную Коломбу. Спрашивая, она взглядом искала прево.

— Ваш отец цел и невредим, мадмуазель! Цел и невредим, благодарение Господу Богу! — воскликнул Асканио.

— Благодарить надо моего бедного мальчика, — подхватил Бенвенуто. — Он поставил себя под удар, предназначенный месиру прево… И вы, господин д’Эстурвиль, можете смело сказать, что храбрец спас вам жизнь. Слышите? Да где же вы, мессир Робер? — спросил Челлини, в свою очередь, ища глазами мессира Робера и не понимая, куда он исчез.

— Он есть тут! — крикнул Герман.

— Где это — тут?

— Тут. Он есть в темница.

— О, господин Бенвенуто! — всплеснув руками, воскликнула Коломба, в голосе которой прозвучали и мольба и упрек, и побежала к сараю.

— Откройте же, Герман! — приказал Челлини.