Александр Дюма - Дюма. Том 02. Асканио

— А что же вы будете делать в Риме?

— Что буду делать? Вы обещали королю вступить в соперничество с древними мастерами, и я знаю, что вы выполните свое обещание. Но герцогиня думает, что вы хвастун, и, очевидно, для того чтобы уничтожить вас сравнением, она посылает меня, живописца, отлить в Риме самые прекрасные древние статуи — Лаокоона, Венеру и многие другие.

— Вот уж действительно страшная, утонченная месть! — произнес Бенвенуто, который, несмотря на всю свою самоуверенность, не мог не встревожиться, узнав, что его произведения будут сравнивать с произведениями величайших мастеров. — Но нет, я не уступлю женщине! — добавил он, сжимая кулаки. — Никогда, никогда!

— Зачем же уступать? Послушайте, есть одно средство: госпоже д’Этамп понравился Асканио. Она хочет сделать ему заказ и даже просила, чтобы я прислал к ней юношу. Так вот, нет ничего проще: проводите своего ученика во дворец Этамп и сами представьте его прекрасной герцогине. Воспользуйтесь случаем и захватите с собой какую-нибудь прелестную побрякушку — вы ведь лучший ювелир на свете, Бенвенуто! Покажите ей драгоценность, а когда увидите, что у дамы заблестели глазки, поднесите вещицу как дань, едва ли достойную ее красоты. Герцогиня примет драгоценность, мило поблагодарит, в обмен сделает вам какой-нибудь подарок, достойный вас, и вернет вам свою милость. Если же у вас будет враг в лице этой женщины, откажитесь заранее от всех своих великих начинаний! Увы! Я тоже был принужден на миг склонить голову, зато потом снова поднялся во весь рост. До тех пор мне предпочитали пачкуна Россо; всюду и всегда его ставили выше меня. Он даже назначен хранителем короны.

— Вы несправедливы к Россо, Франческо, — заметил Челлини со свойственной ему непосредственностью. — Он великий художник!

— Вы находите?

— Я в этом уверен.

— Э, я тоже в этом уверен, — произнес Приматиччо, — поэтому-то я и ненавижу его. Так вот, им пользовались, чтобы уничтожить меня. Я польстил ее мелкому тщеславию, и теперь я — великий Приматиччо, и теперь будут пользоваться мной, чтобы, в свою очередь, уничтожить вас. Поступайте же так, как поступил я, Бенвенуто, последуйте моему совету, и вы не раскаетесь. Умоляю об этом и ради вас, и ради самого себя, умоляю во имя вашей славы и вашего будущего! Ведь если вы станете упорствовать, то погубите и свое будущее, и свою славу.

— Переломить себя трудно, — сказал Челлини, хотя было видно, что он сдается.

— Бенвенуто, сделайте это ради короля, если вы не думаете о себе! Неужели вы хотите, чтобы его сердце обливалось кровью, когда ему придется выбирать между женщиной, которую он любит, и ваятелем, перед которым он преклоняется?

— Что ж, будь по-вашему! Ради короля я готов на все! — воскликнул Челлини, радуясь, что найден предлог, благодаря которому не пострадает его самолюбие.

— В добрый час! — сказал Приматиччо. — И вот еще что: само собой разумеется, если малейший намек на наш разговор дойдет до герцогини, я погиб.

— Право, вы можете на меня положиться, — заметил Челлини.

— Если Бенвенуто дает слово, больше ничего не нужно.

— Слово дано.

5-1377

— Так прощайте же, брат! Счастливо оставаться!

— Счастливого пути!

И друзья расстались, обменявшись на прощание крепким рукопожатием и скрепив свой договор кивком головы.

Дворец Этамп был расположен неподалеку от Нельского замка. Поэтому пусть читатель не удивляется, что мы так быстро прошли от замка к дворцу.

Дворец этот находился близ набережной Августинцев и тянулся вдоль улицы Жиль-ле-Ге [2] Простак нищий. Приют для души. , переименованной на сентиментальный лад в улицу Жи-ле-Кер. Парадный вход был с улицы Лирондель. Франциск I даровал дворец своей фаворитке с условием, что она согласится выйти замуж за Жака Деброса графа де Пантьевра, а Жаку Дебросу графу де Пантьевру он пожаловал герцогство Этамп и управление Бретанью с условием, что граф женится на его фаворитке.

Король постарался сделать свой дар достойным прекрасной герцогини. Он повелел украсить старинный дворец в новейшем вкусе. По мрачному и строгому фасаду здания, словно по мановению волшебной палочки — а так бывает, когда осуществляются замыслы, подсказанные любовью, — распустились прелестные цветы эпохи Возрождения. И, наконец, судя по тому, какое король проявил рвение, стараясь украсить дворец, можно было догадаться, что он сам намеревается проводить там не меньше времени, чем герцогиня д’Этамп. Покои были обставлены поистине с королевской роскошью, а весь дворец убран так, будто предназначался для подлинной королевы, и, конечно, даже много лучше, чем дворец превосходной, высоконравственной женщины, сестры Карла V и законной супруги Франциска I — Элеоноры, с которой весьма мало считались при дворе.

Сейчас утро, и если мы бросим взгляд в покои герцогини, то увидим, что она полулежит на оттоманке, опустив очаровательную головку на свою изящную руку, а другой рукой небрежно играет своими золотисто-каштановыми локонами. Босые ножки Анны кажутся еще меньше, еще белее в открытых туфлях из черного бархата, а платье, ниспадающее небрежными, свободными складками, придает прелестнице неотразимое очарование.

Здесь и король; он стоит у окна и не смотрит на герцогиню. Он отбивает пальцами такт по стеклу и, как видно, погружен в глубокое раздумье. Он, без сомнения, обдумывает важный вопрос, связанный с приездом Карла V во Францию.

— О чем это вы задумались, ваше величество, да еще повернулись ко мне спиной? — наконец спросила герцогиня с досадой.

— О стихах, посвященных вам, душа моя. Они, по-моему, вполне закончены, — ответил Франциск I.

— О, умоляю, прочтите их поскорее, прекрасный коронованный поэт!

— Охотно, — отвечал король с самоуверенностью державного стихоплета. — Слушайте же:

Чуть зарождался день , и в эту пору Я у стоя здесь увидел за окном Навстречу мне летевшую Аврору ,

Путь Фебу означавшую перстом.

Но не денницы ослеплен лучом Я был в тот миг , а локонов каскадом.Улыбкой нежной и лучистым взглядом .

И крикнул я богам: «Луны бледней Вы кажетесь с моей любимой рядом! Померкли вы, соперничая с ней.

— Ах, какие дивные стихи! — воскликнула герцогиня, хлопая в ладоши. — Любуйтесь Авророй сколько вам угодно, теперь я не буду ревновать, и по ее милости у меня такие чудесные стихи. Прочтите же еще раз, прошу вас!

Франциск I, чтобы доставить удовольствие и ей, и себе, еще раз прочел стихи, но Анна не вымолвила больше ни слова.

— Что с вами, душа моя? — спросил Франциск I, который ждал, что его еще раз похвалят.