Виктор Ардов - С подлинным верно

— Поела ты, что ли?

— Нет. Отругала я его, как хотелось… Ф-ф-фу…

Она почти сознательно довела себя до уровня идиотки, считая, что быть умной или, не дай бог, образованной, — неженственно.

— На сегодняшний день, товарищи, мы еще имеем все-таки разницу между зимой и весною!

Приключенческую картину снимали в открытом море на парусном судне. Начался шторм, и в панике актер, игравший старого морского волка, кричал:

— Товарищи, да что же это?!.. Я хочу умереть разгримированным!..

А вот — противоположный характер.

На северном море такой же участник киноэкспедиции отправился в плавание на небольшом баркасе с двумя гребцами. Море разыгралось. И, опасливо посматривая на волны, которые уже перекатывались через палубу баркаса, артист спросил большого и сильного помора, мощно гребущего против волн:

— А что… можем мы потонуть?

— А как же… слободная вещь! — бодро ответил гребец.

Вышел к гостям, зевая, с лицом тисненым, как линкруст, — от складок подушки.

Заняв место начальника, первым долгом заказал себе письменный прибор из пегого камня с бронзовым орлом, как на нарзанных бутылках.

— Не советую вам пользоваться паромом: на этих паромах — ну буквально никаких удобств…

Блондинка на скорую руку.

О корыстолюбивом враче:

— Гомеопат, гомеопат, а деньги загребает аллопатою!.. [1] Аллопатия — метод лечения, противоположный гомеопатии.

Человек с лицом сладко задумавшейся гири.

— Вчера, понимаете, слушал по радио пошлейшую хорошую музыку. Часа три кряду передавали. Оторваться нельзя было!..

— При старом правлении, товарищи, погода была безобразная. Только после того, как теперешний состав правления принял на себя руководство, дожди мало-помалу прекратились и…

— Как это противно, когда к женщине испытывают одно только грубое платоническое чувство…

— Скажите, пожалуйста, где здесь выход?

— Вот же написано, гражданка: «выход».

— Пожалуйста, не острите! Мы слишком мало знакомы!

— Ой, знаете, девочки, я с Клавой больше ни за что в кино не пойду: она, как в картине интересное место, все время меня щиплет…

— А женился ты на ней зачем, раз она тебе не нравится?

— Понимаешь, уж очень много у нее посуды…

— Почему, когда у мамы выходной, она — дома, а когда у няни выходной, ее никогда нету?..

Человек в ночной рубашке гордо глядит из окна мягкого вагона на перрон железнодорожной станции. Видно, он очень высоко о себе понимает.

Она была настолько решительна в своем стремлении быть красивой, что внушала уже не восхищение, а — страх.

— Нет, знаете, территориально я живу с Васей, а фактически с Петей…

Это был наивный негодяй. Он возмущался — именно возмущался, если узнавал, что где-то поступили по справедливости.

Она придумала себе походку в ранней юности. Уже в тридцать лет эта походка была неуместно кокетлива и развязна. А — в пятьдесят что будет?..

Он — оригинал, только пока на него глядят.

Очень приличный молодой человек. Собирает коллекцию носков.

У человека — ничтожный нос, но ковыряет он его часами. Прямо что-то мистическое!

— Не понимаю, зачем она ему говорит, что я — дура. Будто человек сам не разберет!

Цыганка пела, открывши рот и отклонив голову назад. Лицо — печальное. Ни дать ни взять — у зубного врача сидит.

Уныло, утомительно, назойливо вежливый человек.

Она себя самое рассматривает как очень дорогой подарок будущему мужу. Такой дорогой, что и дарить, в сущности, некому: достойного не видно…

— Знаешь, тетя, я не люблю этот градусник…

— Почему, деточка?

— Всегда я от этого градусника только болею… Как его поставишь, сейчас — эта, как ее? — температурка…

— Никогда не заведу себе собаку.

— Почему, Анна Николаевна?

— Собака — это тот же человек.

— Почему?

— Она жрет как лошадь!

В молодости она исполняла в цирке роль жены всех тех артистов, которым по случаю смертельного риска при выступлении надо было на публике прощаться с женою. И она очень убедительно прощалась.

Прохожий услышал голос из полуподвального этажа и остановился, чтобы подслушать. А это оказалось радио. Тогда прохожий крякнул, огляделся и пошел дальше с независимым видом.

Акварели на стене, неумело изображающие элегантную и высокую блондинку, рассказывали, что думает о себе толстенькая и коротенькая хозяйка комнаты.

На эстраде «фельетонистка», произнося патетически-сатирический монолог, грозно обращалась к зрителям:

— Граждане! Имейте же стыд и срам!!

Размеры таза не позволяли ей делать вид, что она — стремительно-изящная. Приходилось притворяться умной, чуткой и даже душевно-глубокой.

Нормальный состав редколлегии: лебедь, рак да щука.

Калорийная красавица!

— Он же — форменный неврастеник!

— Ах, боже мой!.. А кто у нас теперь врастеник?!..

Мастер формулировок. «Осторожничает» всегда. Желая обедать, говорит:

— Отдельные товарищи не прочь уже покушать…

Амплуа: мужское инженю.

— Папа, Кожедуб — скокажды герой? (то есть сколько раз).

Лектор:

— Передвижение себя самим собою мы называем ходьбой.

Купальные трусы на восемнадцать пуговиц, как баян.

Ребенок — лысому человеку:

— Дядечка, у тебя не голова, а муходром.

Амплуа: социальная зануда.

Платье с узором «грибы-ягоды».

Крепко Ванька печку сложил: аж дым с трубы нейдет.

Учительницу, которая обожает читать нотации, вместо Натальи называли Нотацией Николаевной.

— Чему вас учили в детском саду?

— Наш учили не боятьша кошек.

— Я являюсь автором романа «Баранина» о проблемах мяса и шерсти.

Его сочинения напоминали плов: нарочито-восточный стиль, жирные поучения и сухожилия мыслишек.

Молодой человек с лицом, осатаневшим от гордости по тому случаю, что он считает себя красивым.

Оратор на юбилее говорил загадочно и значительно, как гадалка.