Виктор Ардов - С подлинным верно

У меня уже не было времени отведать прославленных блюд знаменитой португальской кухни. Но я позволил себе выпить стакан газированной воды с апельсиновым соком, который здесь называется «иль оранжаддио». Утоляющая жажду влага многое рассказала мне о высоком уровне жизни в Португалии. Правда, это относится только к правящим классам, ибо, как мне жестами объяснил шофер, трудящиеся лишены возможности распивать прохладительные напитки, ибо даже те несколько сентаву (мелкая монета), которые стоит эта смесь, нужны рабочему или крестьянину Португалии на более неотложные нужды. Какие это нужды? Мой шофер мимикой изображал мне и это, но, к сожалению, я точно не понял, что именно он хотел изобразить…

Насколько можно судить при быстрой езде на автомобиле, здешние женщины очень красивы, за исключением, конечно, тех, кто — некрасив. Одеты люди богато, но чаще— бедно. Попадаются и старики, и дети, и взрослые обоего пола, а также — собаки. В одном окне мне удалось заметить кошку, чрезвычайно похожую на это животное у нас. Видел я также одну лошадь и двух ослов.

Зато у меня был случай воочию убедиться в том, что незатухающая классовая борьба раздирает это столь гармоническое на первый взгляд общество под лазоревым небом и среди роскошной растительности. Да, когда полицейский, своим жезлом направляющий движение транспорта, погрозил моему шоферу, тот разразился потоком слов, которые я, разумеется, не мог бы перевести дословно, но смысл которых мне открылся сразу же. Из этого эпизода, разумеется, можно сделать далеко идущие выводы по части непримиримых противоречий… И я поспешил такие выводы сделать для себя, а также и для вас, любезные читатели.

На пристани все прошло нормально. Пароход «Бузасьон», на котором я еду, принадлежит французскому пароходству, следовательно, следующий мой очерк будет посвящен Франции — тем более, что я пробуду на «Бузасьон» целых два дня.

П. Сазонченко

За последнее время выделился и такой жанр. Почему? С одной стороны, чисто научная беллетристика кажется читателям чрезмерно скучной. А с другой стороны, чисто приключенческие вещи представляются чрезмерно глупыми. Поэтому-то гибридный жанр наукоприключений или приключено-науки находит себе читателей и издателей.

Не надо думать, что в основу подобных произведений положены истинные открытия науки. Нет, авторы чаще сами придумывают научные открытия и изобретения, потребные для сюжета, с той же легкостью, с какой сочиняют приключения и драматические перипетии этих вещей. Принцип здесь такой: пусть будет занимательно. А что касается до истины, то ни авторам, ни издателям, ни читателям в данном случае она не нужна.

Приводим одну главу из подобного приключенческого романа с псевдопознавательной подкладкой .

( Продолжение )

Глава 67.

Убедившись, что профессор Апорт покинул лабораторию и его рыжие волосы мелькают на улице, Джим кинулся к заветной двери: ключ, сделанный по восковому слепку, легко открыл замок.

Джим вошел в комнату, единственным содержимым которой была клетка размером в кубический метр. В полутьме сквозь железные прутья видна была пятнистая шерсть сеттера-лаверака. Послышалось рычание:

— Ррры!.. ррр!.. ррр…

Но что это? Неужели собака заговорила?.. Да! Сомнений не было!

— Ррры… рры-рррыжий черрт! — прорычало чудовищное животное. — Я тебе вы-рррву рррыбьи твои глаза…

Джим повернул электрический выключатель. При свете большой люстры он увидел в клетке сеттера-лаверака… с человеческой головой. Прелестное личико молодой женщины, завершающее в мохнатую шею легавой, смотрело на Джима.

Сеттер тихо заскулил и перешел на человеческую речь:

— Ау-ау-ау-вау… яу едвау не спутала вас с этим извергом Апортом. Извините меняу-ау-ау…

— Кто вы и что с вами случилось? — спросил Джим.

Красавица-сеттер горестно махнула передней лапой.

— Не всегда я была охотничьей собакой, — грустно сказала она, — когда-то меня любил этот злодей — профессор Апорт. Я была ему дорогав-гав-ррр-гав… гав…

При упоминании ненавистного имени в красавице просыпался пес. Полаяв и успокоившись, сеттер почесал себе задней лапой за нежным человеческим ухом и продолжал:

— Обманом он женился на мне. Но я любила другого. Узнав об этом, негодяй Апорт дал мне какой-то порошок и отрезал мне голову, когда я уснула, ослабев… беф!.. беф!.. беф!.. ррргав! — снова залаяла несчастная. — Вскоре я очнулась и увидела, что я уже не я, а — сеттер-лаверак!.. Я горестно заскулила, но что я могла сделать?..

— А куда делся ваш возлюбленный? — поинтересовался Джим.

— Он сидит в соседней комнате. Его голова пришита к туловищу барана. Ты здесь, Роберт?

— Бе-е-е-дная моя Клотильда! — проблеял взволнованный голос из-за двери слева, которую Джим только что увидел.

— Чем же я могу помочь вам?! — воскликнул Джим.

Внезапно ему ответил хриплый бас Апорта, раздавшийся за спиною Джима:

— Ты поможешь им тем, что разделишь их компанию, мерзавец! Руки вверх!

Джим поспешно обернулся: незаметно проникший в комнату профессор Апорт целился из револьвера прямо в Джима. Последнему осталось только повиноваться — поднять руки.

— Эй, Гассан, Янош, Бубуль, идите ко мне! Да приготовьте мне для пересадки голову того тюленя, что сидит в первом бассейне!..

И, обратись к Джиму, он добавил:

— Вот, когда я сделаю тебя ластоногим и ты будешь жрать сырую рыбу, ты узнаешь, как вмешиваться в мои дела!..

Подоспевшие прислужники схватили Джима и надели на него смирительную рубашку…

(Продолжение следует)

П. Рюченков

Если доза фантастики, которую вы намерены ввести в ваше произведение, чрезмерно велика, лучше вынести действие такого произведения за пределы нашего времени — в будущее. Кто его знает, что будет в будущем. Вы можете валить на грядущие века всё, что только придет вам в голову, и читатели еще поблагодарят вас за интересное чтиво и приятные прогнозы. Разумеется, чтобы писать фантастические вещи, надо обладать фантазией. Некоторые критики утверждают, что для этого потребно также и образование, но мы склонны думать, что как раз в описываемом нами жанре образование также легко подменяется фантазией же. В этом можно убедиться, прочитав нижеследующий отрывок .

(Отрывок)

…Мощные тефтели трепетали. Яркие молнии бирюзового цвета пробегали по экранам и системе проводов этих чутких аппаратов.

Дежурная тефтелистка Сема Фор молча показала движениями своих пушистых ресниц на эту световую бурю своей сестре Свете Фор. Обе девушки были близнецами и по рождению и по профессии: в маленьком коллективе астронавтов они были тефтелистками. На их обязанности лежал постоянный присмотр также и за атмосферным мурлом, которое висело на стене, как некогда висел на морских судах спасательный пояс.