Альфонс Доде - Том 1. Малыш. Письма с мельницы. Письма к отсутствующему. Жены художников

Голосок продолжал все так же невозмутимо:

— Вот это славно! Ваше негодование мне нравится. Оно убеждает меня в том, что, впрочем, знают все: вы скорее дурак, чем подлец. Полноте, не смотрите на меня так гневно! Во-первых, если вы ко мне притронетесь, хотя бы только изомнете или чуть порвете, нельзя будет явиться на заседание, и госпожа Гильярден будет недовольна, а ведь, по правде сказать, вся честь этого великого дня принадлежит ей. Это ее сейчас будут приветствовать пять академий. Ручаюсь вам, что если бы при моем появлении в академии я облегал не ваш, а ее стан, все еще прямой и прекрасный, несмотря на возраст, успех у меня был бы совсем иной… Черт возьми, господин Гильярден, надо же отдавать себе отчет в положении вещей! Этой женщине вы обязаны всем: особняком, годовым доходом в сорок тысяч франков, орденами, лаврами, медалями.

И зеленый мундир пустым расшитым рукавом указал жестом калеки злосчастному скульптору на свидетельства его славы, развешанные по стенам алькова.

Затем, словно изощряясь во всевозможных позах, чтобы окончательно истерзать свою жертву, жестокосердый мундир приблизился к камину и с таинственным видом, по-стариковски подавшись вперед в своем кресле, заговорил со скульптором фамильярно, словно с добрым приятелем:

— Послушай, дружище! Тебя как будто огорчает все, что я тебе рассказываю. Но должен же ты наконец узнать то, что известно всем! А кто тебе это откроет, если не твой мундир? Посуди сам, что у тебя было, когда женился? Ровным счетом ничего. Что жена принесла тебе в приданое? Ни гроша! Как же ты объяснишь, что у тебя теперь кругленький капитал? Ты опять скажешь, что много работал. Но, несчастный, даже трудясь день и ночь, при всех тех милостях, всех тех правительственных заказах, в которых у тебя, разумеется, не было недостатка со времени твоей женитьбы, ты никогда не зарабатывал больше пятнадцати тысяч франков в год. Неужели ты воображаешь, что этого было достаточно для такого дома, как ваш? Подумай: ведь красавица госпожа Гильярден всегда считалась образцом светской женщины, всегда вращалась в тех кругах, где сорят деньгами… Я знаю, что, корпя с утра до ночи в мастерской, ты никогда над этим не задумывался. Ты ограничивался тем, что говорил своим друзьям: «Моя жена — изумительная женщина, она необычайно умело ведет наши дела: из моих заработков, при нашем широком образе жизни, она еще умудряется выкраивать сбережения».

Ах, бедняга, бедняга!.. Правда заключается в том, что ты женился на одной из тех очаровательных чудовищ, каких не мало в Париже: на женщине честолюбивой и безнравственной, положительной, когда дело касается тебя, и легкомысленной, когда дело касается ее самой, на женщине, отлично умеющей сочетать заботу о ваших материальных интересах со своими любовными похождениями. Жизнь этих женщин, милый мой, похожа на бальную записную книжку, где рядом с именами танцоров значились бы цифры. Твоя жена рассудила так: у моего мужа нет ни таланта, ни состояния, ни даже представительной внешности. Но он превосходный человек — доверчивый, снисходительный, и ни в чем меня не стесняет Пусть он не мешает мне веселиться, а я берусь доставить ему взамен все, чего ему не хватает. И с этого дня деньги, заказы, ордена всех стран дождем посыпались в твою мастерскую, с приятным металлическим звоном, с ленточками всех цветов. Полюбуйся на мою «коллекцию»!

Потом в одно прекрасное утро г-же Гильярден пришла в голову блажь, блажь перезрелой красавицы, — стать супругой академика, и ее ручка в изящной перчатке открыла тебе, одну за другой, все двери в это святилище… Эх, старина! Твои коллеги могли бы рассказать, во что тебе обошлись пальмовые веточки твоего мундира…

— Ты лжешь, ты лжешь! — крикнул Гильярден, задыхаясь от негодования.

— Нет, нет, дружище, не лгу… Тебе стоит только оглянуться вокруг себя, когда ты войдешь в зал. В глазах присутствующих ты уловишь затаенное лукавство, в уголках их губ — скрытую насмешку, и при твоем появлении все будут шептать: «Вот муж красавицы госпожи Гильярден». Дело в том, дорогой мой, что ты всю жизнь будешь только мужем красавицы жены…

Тут уж Гильярден выходит из себя. Бледный от ярости, он вскакивает с места, чтобы сорвать с дерзкого болтливого мундира красивую зеленую гирлянду и швырнуть в огонь, как вдруг открывается дверь и хорошо знакомый голос, в котором слышатся пренебрежение и кроткая снисходительность, как нельзя более кстати пробуждает его от страшного сна.

— Ах, как это на вас похоже! Заснуть у камина в такой день!..

Перед ним стоит г-жа Гильярден, высокая, все еще красивая, хотя несколько отяжелевшая; у нее почти естественный розовый цвет лица, подведенные глаза блестят. Жестом женщины, привыкшей повелевать, она берет мундир с пальмовыми ветвями и проворно, с едва приметной улыбкой, помогает мужу надеть его, а бедняга, еще весь в поту от своего кошмарного сна, облегченно вздыхает и думает про себя: «Какое счастье! Это был сон!»

— первый из романов А. Доде. Был опубликован в 1868 году.

вдохновленные Провансом — одно из самых оригинальных и известных произведений Альфонса Доде.

Пребывая по предписанию врачей по нескольку месяцев в году на юге, Доде близко наблюдал быт и нравы Прованса. Круг тем и излюбленные персонажи Доде — обитатели Прованса: крестьяне, ремесленники, пастухи, сторожа маяка. Отношение к ним автора — сочувственно-ироническое, в традициях народного фольклора, фаблио. В сборнике звучит и тема социального неравенства. С горечью повествовал автор о наступлении рыночных отношений на патриархальную деревню. Но темы эти звучат приглушенно, не достигая настоящего накала. Натурализм описаний умеряется романтическим отношением к действительности.

Особенно хорошо в сборнике удались Доде зарисовки природы, в которых он проявил себя мастером мягкого поэтичного пейзажа.

М. Горький. Собр. соч. в 30-ти томах, т. 23. М., Гослитиздат, 1953, с. 127.

Кармелиты — католический монашеский орден, основан в Палестине в XII веке.

Фуляровая ткань — тонкая шелковая ткань полотняного переплетения, отличающаяся особой мягкостью.

«…революция 18…» — речь идет о французской революции 1848 года.

Мистраль — в южной Франции холодный северный или северо-западный ветер.

Францисканцы — один из католических монашеских орденов, основан в XIII веке.