Александр Дюма - Собрание сочинений в 50 т. Том 50 (2001). Рассказы

И агент, служивший провожатым полицейскому комиссару, приблизился к будуару, все еще ярко освещенному, а затем направился прямо к шкафу.

Куртизанка, одеревенев от страха, шла за ними, словно ее подгоняла непреодолимая сила.

— Ключ? — спросил агент.

— Я не знаю, где он, — пролепетала Евдоксия.

— Даем вам минуту на то, чтобы вы вспомнили.

Именно в эту минуту молчания и ожидания, когда все, кроме часового на лестнице, находились в будуаре, раздался крик жандарма: «Ко мне!»

И тотчас же грянул выстрел.

Адъютант с саблей в руках кинулся в прихожую и увидел, как жандарм сражается с двумя незнакомцами.

Ударом клинка Батай рассек голову одному, острием проткнул насквозь другого.

— Черт возьми! Благодарю вас, жандарм! — воскликнул он. — До сих пор я играл довольно дурацкую роль, но с вашей помощью отыгрался!

— Что там такое? — крикнул жандарм, который стоял у двери, выходящей на улицу.

— Да ничего, пустяки! — ответил тот, что стоял на лестнице.

Куртизанка покрылась мертвенной бледностью.

Адъютант вошел в комнату и жестом предложил всем занять свои места.

— Все в порядке! — сказал он. — Можете продолжать.

— Итак, сударыня, — повторил полицейский агент, — где ключ?

— Я уже сказала вам, сударь, что не знаю, где он!

Именно такого ответа от нее и ждали.

Повернувшись к слесарю, агент позвал:

— Подойдите сюда, приятель!

Слесарь подошел.

— Откройте эту дверцу!

Слесарь одну за другой попробовал три отмычки, на третьей замок поддался и дверца открылась.

Труп, пронзенный тремя ударами ножа, с обнаженной грудью, со свешивающейся на нее головой, почти раздетый (на нем остались лишь панталоны тонкого сукна), висел, подвязанный под мышками, на вешалках — из тех, на каких в шкафу обычно хранят одежду.

Из этих трех ран и струилась кровь, по каплям вытекавшая из паза в шкафу.

Агент взял убитого за волосы и приподнял его голову.

Это был красивый юноша лет двадцати—двадцати двух; по его нежной коже и ухоженным волосам можно было понять, что он из хорошой семьи.

Госпожа Евдоксия де Сент-Эстев сочла за лучшее лишиться чувств.

— Вот что значит иметь слабые нервы, — заметил полицейский агент. — Жандарм, отнесите даму в ее комнату и следите за ней и за служанкой!

Жандарм, которому был отдан этот приказ, взял красавицу Евдоксию на руки и понес в ее комнату.

Служанка шла следом.

— Господин полковник! Вы знаете, что такое мышеловка? — спросил полицейский агент.

— Думаю, что это такое устройство, с помощью которого ловят мышей, — ответил адъютант.

— И убийц тоже.

— Убийц? — переспросил офицер. — Я полагаю, что ввиду их плачевного состояния нам нечего их опасаться.

— Разумеется, — сказал полицейский агент, — но ведь они могли быть не одни. Окажите нам честь, останьтесь с нами, и вы увидите, как это делается. Если только вы не предпочитаете отправиться спать.

— Спасибо, — ответил Батай, — спать мне не хочется.

— Ну что ж, не будем терять время! — заявил агент, после чего он обратился к представителю власти: — Господин комиссар полиции, если вы опасаетесь, что ваша жена испытывает беспокойство, можете возвратиться к себе; ваше присутствие уже не обязательно.

— Возможно и так, сударь, но мой долг велит мне остаться.

— Как вам будет угодно! Что касается вас, друг мой, — он обернулся к слесарю, — поскольку у нас нет дверей, которые нужно открыть...

— Другими словами, вы меня отсылаете? — заметил ученик святого Элуа.

— Нет, я только говорю, что мы можем обойтись без вас.

— А я предпочитаю остаться, — сказал слесарь, — таких мышеловок я никогда не видел, а это должно быть забавно!

— Хорошо, оставайтесь, только не бренчите вашими железками!

— Будьте покойны, — заверил слесарь, — я пошевелюсь не больше, чем моя наковальня!

— Что ж, будем ждать! — заключил агент.

Он свистнул особым образом, и жандарм, который стоял у двери, выходящей на улицу, поднялся в комнату.

— Выстрел пистолета был слышен на улице?

— Очень слабо, — ответил жандарм. — Во всяком случае, никаких последствий он не имел: улица осталась совершенно пустынной.

— Дверь на улицу закрыта?

— Да.

— А консьерж?

— Я приказал ему лечь в постель и не издавать ни единого звука. Он повиновался.

— Прекрасно! Устройтесь в его комнатушке и следите за тем, чтобы он открывал, если будут звонить или стучать в дверь.

— Иду!

Жандарм удалился. По мере того как он спускался по лестнице, шаги его доносились все глуше и глуше, потом стало слышно, как дважды скрипнула дверь в комнатке консьержа: сначала она открылась, а затем закрылась.

— А нам сейчас вот что нужно делать, — сказал агент. — Прежде всего закроем дверь на лестничную площадку, затем погасим все свечи, кроме моей восковой: ею будем довольствоваться до зари; впрочем, может быть, столько нам ждать и не придется. Вот так, все потушено, осталась только одна свеча, а от нее глаза болеть не будут. Теперь поставим по жандарму с каждой стороны двери, ведущей на лестничную площадку. Еще один жандарм нужен, чтобы открыть дверь. Если понадобится, я смогу говорить женским голосом. Итак, каждый на своем посту? — продолжал агент, видя, что жандармы заняли отведенные им места, а офицер, комиссар полиции и слесарь удобно расположились на стульях в столовой. — Осталось только мне занять свой!

И он устроился в столовой, у проема окна, выходящего на улицу.

— Теперь все молчат и без нужды никто не шевелится! — приказал он.

Все присутствующие были так захвачены предстоящими событиями, что ни у кого из них не возникло желания оспаривать распоряжения агента. Воцарилась такая тишина, что было слышно тиканье часов в столовой.

Пробило три часа.

В отдалении послышался стук колес фиакра.

— Возможно, это то, чего мы ждем, — заметил агент. — Внимание!

Предупреждение было излишним. Было так тихо, что каждый мог слышать удары собственного сердца.

Фиакр приближался.

Он въехал на улицу.

Остановился у дверей.

Улыбаясь, агент поднял палец.

Три легких стука в дверь.

Дверь заскрипела, открываясь.

Один из жандармов просунул голову в дверь столовой и сказал:

— Поднимается!

Агент уже покинул место у окна и, крадучись, прошел в прихожую.

Послышался скребущийся стук в дверь на лестничной площадке.

— Это ты? — спросил агент, искусно подражая женскому голосу.

— Да, — ответил другой голос, далеко не такой нежный, — есть работа нынче ночью?

— Конечно, есть! — произнес агент.

— Тогда открой мне дверь!

Агент распахнул дверь и сказал своим обычным голосом:

— Входи, дружок!

Кучер фиакра (а это был кучер собственной персоной), увидев мужчину вместо служанки г-жи де Сент-Эстев, чей голос, как ему казалось, он узнал, на мгновение застыл в нерешительности.