Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Генри Филдинг
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Генри Филдинг, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Создавая «Тома Джонса», Фильдинг уже знал, что рождается великая вещь. Несколько тысяч часов, проведенных за письменным столом в обществе героев романа, окончательно убедили Фильдинга, что талант комедиографа, которым наградила его природа, не пропал втуне. Явилась на свет несравненная комическая эпопея, и все сделанное до этого, как не велики собственные достоинства этих произведений, было, оказывается, лишь подготовкой к ней.

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Генри Филдинг

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He was one day engaged with Mr Allworthy in a discourse on charity: in which the captain, with great learning, proved to Mr Allworthy, that the word charity in Scripture nowhere means beneficence or generosity.	Однажды зашел у него с мистером Олверти разговор о милосердии; капитан с большим знанием дела доказывал мистеру Олверти, что в Священном писании слово "милосердие" нигде не обозначает благотворительности или щедрости.
"The Christian religion," he said, "was instituted for much nobler purposes, than to enforce a lesson which many heathen philosophers had taught us long before, and which, though it might perhaps be called a moral virtue, savoured but little of that sublime, Christian-like disposition, that vast elevation of thought, in purity approaching to angelic perfection, to be attained, expressed, and felt only by grace.	- Христианская религия, - говорил он, -установлена для целей более высоких, чем утверждение истин, задолго до нее преподанных многими языческими философами; истины эти, может быть, и достойны названия нравственных добродетелей, но еще весьма далеки от того возвышенного христианского умонастроения, того воспарения мысли, по чистоте своей приближающегося к ангельскому совершенству, которое достигается, выражается и испытывается только силой благодати.
Those," he said, "came nearer to the Scripture meaning, who understood by it candour, or the forming of a benevolent opinion of our brethren, and passing a favourable judgment on their actions; a virtue much higher, and more extensive in its nature, than a pitiful distribution of alms, which, though we would never so much prejudice, or even ruin our families, could never reach many; whereas charity, in the other and truer sense, might be extended to all mankind."	Те ближе подошли к смыслу Священного писания, - говорил он, - которые понимают под милосердием чистосердечие, благожелательное мнение о наших братьях и снисходительное суждение об их поступках, - добродетель более высокую и более объемлющую по своей природе, чем жалкое раздавание милостыни, которое, хотя бы мы разорились и пустили по миру свои семьи, никогда не может коснуться многих, тогда как в ином и более истинном значении милосердие может объять все человечество.
He said, "Considering who the disciples were, it would be absurd to conceive the doctrine of generosity, or giving alms, to have been preached to them.	Принимая во внимание, говорил он, кто такие были апостолы, нелепо предполагать, будто им было преподано правило щедрости или раздавания милостыни.
And, as we could not well imagine this doctrine should be preached by its Divine Author to men who could not practise it, much less should we think it understood so by those who can practise it, and do not.	Но если мы не можем представить себе, чтобы такое правило было преподано божественным нашим учителем людям, которые не могли применить его на деле, то тем более у нас нет оснований думать, чтобы его понимали таким образом те, которые могут применять его и не применяют.

"But though," continued he, "there is, I am afraid, little merit in these benefactions, there would, I must confess, be much pleasure in them to a good mind, if it was not abated by one consideration. I mean, that we are liable to be imposed upon, and to confer our choicest favours often on the undeserving, as you must own was your case in your bounty to that worthless fellow Partridge: for two or three such examples must greatly lessen the inward satisfaction which a good man would otherwise find in generosity; nay, may even make him timorous in bestowing, lest he should be guilty of supporting vice, and encouraging the wicked; a crime of a very black dye, and for which it will by no means be a sufficient excuse, that we have not actually intended such an encouragement; unless we have used the utmost caution in chusing the objects of our beneficence.	- Но хотя в таких добрых делах, - продолжал он, -боюсь я, и нет большой заслуги, однако должен признать, что они могли бы доставить доброму сердцу большое наслаждение, если бы его не отравляло то обстоятельство, что мы легко подвержены обману и часто оказываем лучшие наши благодеяния недостойным, как, признайтесь, случилось и с вами: этот низкий человек Партридж совсем не заслуживал вашей щедрости. Два-три таких примера должны сильно уменьшить внутреннее удовольствие, которое находит добрый человек в делах благотворительности, и даже внушить ему страх, как бы не оказаться виновным в попустительстве пороку и поощрении людей пропащих; преступление это очень тяжелое и ни в коем случае не может быть оправдано тем, что у нас и в мыслях не было заниматься таким попустительством, - разве только при выборе предметов для нашей благотворительности мы соблюдали сугубую осторожность.
A consideration which, I make no doubt, hath greatly checked the liberality of many a worthy and pious man."	Я не сомневаюсь, что это соображение сильно умеряло щедрость многих достойных и благочестивых людей.
Mr Allworthy answered, "He could not dispute with the captain in the Greek language, and therefore could say nothing as to the true sense of the word which is translated charity; but that he had always thought it was interpreted to consist in action, and that giving alms constituted at least one branch of that virtue.	Мистер Олверти отвечал капитану, что он не может состязаться с ним в знании греческого языка и потому ничего не может сказать насчет истинного значения слова, переведенного как "милосердие", но он всегда считал, что сущность его состоит в делах и что подаяние милостыни составляет по крайней мере одну ветвь этой добродетели.
"As to the meritorious part," he said, "he readily agreed with the captain; for where could be the merit of barely discharging a duty? which," he said, "let the word charity have what construction it would, it sufficiently appeared to be from the whole tenor of the New Testament.	Что же касается вопроса о заслуге, то он охотно соглашается с капитаном, ибо какая заслуга в простом исполнении долга? А долг этот, как ни толковать слово "милосердие", достаточно ясно вытекает из всего духа Нового завета.
And as he thought it an indispensable duty, enjoined both by the Christian law, and by the law of nature itself; so was it withal so pleasant, that if any duty could be said to be its own reward, or to pay us while we are discharging it, it was this.	Таким образом, он необходимо предписывается и христианскими законами, и законами самой природы; и при этом исполнение его настолько приятно, что если о каком-нибудь долге можно сказать, что он сам себе награда, то таким долгом является именно благотворение.

"To confess the truth," said he, "there is one degree of generosity (of charity I would have called it), which seems to have some show of merit, and that is, where, from a principle of benevolence and Christian love, we bestow on another what we really want ourselves; where, in order to lessen the distresses of another, we condescend to share some part of them, by giving what even our own necessities cannot well spare.	- Необходимо, однако, признать, - продолжал он, -что есть один род щедрости (я бы назвал его милосердием), которому действительно присуща некоторая видимость заслуги: именно, когда мы из доброжелательности и христианской любви отдаем другому то, в чем сами нуждаемся, когда, для облегчения несчастий ближнего, соглашаемся часть их взять на себя, отказываясь в его пользу от таких вещей, без которых нам самим очень трудно обойтись.
This is, I think, meritorious; but to relieve our brethren only with our superfluities; to be charitable (I must use the word) rather at the expense of our coffers than ourselves; to save several families from misery rather than hang up an extraordinary picture in our houses or gratify any other idle ridiculous vanity-this seems to be only being human creatures.	В этом, мне кажется, есть заслуга; а облегчать положение наших братьев только от избытка, быть милосердным (приходится употребить это слово) скорее за счет своей казны, чем себя самих, спасти несколько семейств от нищеты пеной отказа от приобретения редкой картины или удовлетворения иного суетного желания - это значит не больше, чем быть человеком.
Nay, I will venture to go farther, it is being in some degree epicures: for what could the greatest epicure wish rather than to eat with many mouths instead of one? which I think may be predicated of any one who knows that the bread of many is owing to his own largesses.	Я решусь даже сказать: это значит быть в некоторой мере эпикурейцем; ибо может ли величайший эпикуреец пожелать чего-либо большего, как есть многими ртами вместо одного? А так именно, по-моему, следует сказать о человеке, знающем, что многие обязаны хлебом насущным его щедрости.
"As to the apprehension of bestowing bounty on such as may hereafter prove unworthy objects, because many have proved such; surely it can never deter a good man from generosity.	Что же касается опасности облагодетельствовать человека, который впоследствии может оказаться недостойным, как это нередко случается, то, конечно, она не способна удержать благотворителя от свершения добрых дел.
I do not think a few or many examples of ingratitude can justify a man's hardening his heart against the distresses of his fellow-creatures; nor do I believe it can ever have such effect on a truly benevolent mind.	Я не допускаю, чтобы несколько и даже много примеров неблагодарности могли оправдать бесчувственность состоятельного человека к горю ближних, и не верю, чтобы они могли оказать подобное действие на истинно милосердное сердце.
Nothing less than a persuasion of universal depravity can lock up the charity of a good man; and this persuasion must lead him, I think, either into atheism, or enthusiasm; but surely it is unfair to argue such universal depravity from a few vicious individuals; nor was this, I believe, ever done by a man, who, upon searching his own mind, found one certain exception to the general rule."	Только убеждение во всеобщей порочности могло бы удержать человека отзывчивого; и такое убеждение должно привести его, мне кажется, или к атеизму, или к фанатизму. Однако недопустимо заключать о всеобщей порочности из факта существования небольшого числа порочных лиц, и я уверен, что такого вывода никогда не сделает тот, кто, исследуя собственное сердце, находит в нем явное исключение из этого общего правила.
He then concluded by asking, "who that Partridge was, whom he had called a worthless fellow?"	В заключение мистер Олверти спросил, кто такой этот Партридж, которого капитан назвал низким человеком.
"I mean," said the captain, "Partridge the barber, the schoolmaster, what do you call him?	- Я имею в виду, - отвечал капитан, - Партриджа -цирюльника, учителя... и не знаю, кем он еще состоит.