Кришан Чандар - Мать ветров: рассказы

Был полдень. Я только что написал несколько писем и собирался лечь отдохнуть. В дверь кто-то тихо постучал.

— Войдите, — сказал я.

В дверях стояла худая женщина, одетая в сари, на белом фоне которого были вышиты красивые павлины. Руки ее были украшены зелеными стеклянными браслетами.

— Нет ли у вас спичек? — спросила она улыбнувшись.

Секунду я молчал, разглядывая незнакомку. Глаза ее были подведены каджалом и горели, как после бессонной ночи. Губы были слегка накрашены, но, несмотря на это, выглядели сухими и вялыми, будто из них высосали всю кровь.

— Вы разрешите войти? — сказала она медленно. Браслеты ее звякнули, когда она хотела переступить порог. Я ответил, что не курю, и закрыл дверь.

Проснулся я уже вечером. Отель шумел, как потревоженный улей. На дверях качались землистого цвета шторы. Откуда-то доносились пьяные голоса. Где-то играла гармонь. На улице стоял школьник и вытирал платком пот с лица. Кто-то спросил его:

— Теперь когда придешь?

Мальчик ничего не ответил. Вошел слуга с чаем. В это время откуда-то снизу донесся громкий крик. Кричал мужчина. Он просил защитить его от какой-то женщины, которая била его. Я испугался и спросил у слуги, что там происходит.

— Господин, — ответил он, — это та самая женщина, которая приходила к вам днем просить спички…

У слуги не было трех зубов, и теперь он действительно смеялся. Я покраснел.

— Так в чем же дело? — спросил я недоуменно. — Ведь я же не курю.

— Дело в том, господин, что она выпила и теперь избивает своего мужа, который служит агентом в этом отеле.

Так вот оно что. Это тот самый одноглазый с жиденькой бородкой, который говорил, что отель «Арам» — это прекрасное место.

— Пока я пью чай, ты уложи мой чемодан, — сказал я слуге.

— Вы уходите? — спросил он удивленно. — Вам здесь не нравится?

Когда я оплачивал счет, управляющая, удивленно глядя на меня, тоже в свою очередь спросила, почему я ухожу и почему мне не нравится это место. Я ответил, что действительно ухожу, потому что я устал и мне нужен покой, а в этом отеле я не могу уснуть. Она громко расхохоталась.

— Вы удивительный человек, сахиб. Кто же приходит в отель спать!

Я решил отправиться к моему родственнику, который живет в Карольбаге. [20] Карольбаг — название района. Его дом самый крайний на улице. За ним начинается чистое поле, вокруг которого расположены хижины чамаров, [21] Чамар — мужчина из касты кожевников. поэтому это место называют «чамри» — кожаный. В Дели есть еще два таких места, но там живут не чамары, а только служащие и клерки. И те и другие выходцы из одной среды, но живут по-разному.

Дом у моего родственника очень большой. Он разделен на три части. В одной живет сам хозяин, вторая — пустует, третья — сдается. Чамари, [22] Чамари — женщина из касты кожевников. девушки-подростки, старухи — все целый день носят воду. Чамары — народ очень веселый: любят попеть, повеселиться. А когда бывает свободное время, даже шьют обувь. Большую же часть своей жизни они работают на дому у кредиторов, ноют, веселятся, ссорятся, дерутся и торгуют детьми (девочками). Среди них есть и индусы и мусульмане, а за деньги они даже христианами становятся. В конце концов что такое религия! И все эти люди живут в одном поселке. Если не хватает места, то они могут по пятьдесят — шестьдесят человек жить в одной хижине. Мне довелось видеть такие хижины во многих городах.

Как-то в Карольбаге я встретил девушку из касты чамаров, которая мне очень понравилась. На этот счет у меня пролетарский вкус. Ее звали Аджая. Очень красивое имя. Ее опрятный вид, правильные черты и серьезное выражение лица покорили меня. Когда она грациозно наклонялась, чтобы набрать воды, линии ее гибкого тела обозначались еще яснее, а на ногах звенели пайл. [23] Пайл — ножные браслеты с колокольчиками. Все утро я думал о ней, однако днем за обедом мой родственник в одно мгновение отрезвил меня. Он рассказал, что Аджая жена одного чамара, который имеет лавку, и любовница пенджабца, который служит в каком-то департаменте и получает четыреста пятьдесят рупий в месяц. Услышав это, я спокойно вздохнул и подумал: «Значит, еще раз душа моя спасена». Если голова у молодого человека работает нормально, то в его жизни могут быть не только подобные щекотливые минуты, но даже и любовь с первого взгляда, которая тут же и лопается, как мыльный пузырь, ну, а если голова у него не в порядке и он не может владеть своими чувствами, то каких только глупостей он не наделает. Например, он может полюбить женщину всей душой и даже жениться на ней. Ну, а потом картина ясная: у них рождаются дети, он работает клерком и умирает от страсти, восклицая: «О жизнь!»

В тот день в Каролъбаге чуть-чуть не произошла драка. Муж Аджаи был страшно ревнив и однажды сильно избил ее, когда она поздно вернулась домой. Аджая спросила, в чем она виновата, ведь это хозяин задержал ее так долго. После этого все знали, что у Аджаи было два мужа: один законный, другой — любовник. Муж ее, бедный лавочник, торговал мукой, хлебом, маслом и курил опиум. Хозяин же получал четыреста пятьдесят рупий в месяц и дарил ей сари, кофточки, юбки, шелковые лифчики, туфли на высоком каблуке, серебряные пайл. Права мужа на жену всегда бывают меньше, чем права хозяина, — таковы уж законы человеческого общества. Хозяину стало известно, что муж побил Аджаю палкой. Это уже был вопрос чисто национального характера. Дело в том, что на нашей любимой родине живут не только индусы и мусульмане, но и много других народностей, исповедующих разные религии. Например, пенджабцы, бенгальцы, бихарцы, берарцы, пурби и другие, между которыми часто происходят стычки. До убийства, правда, дело доходит редко, но кровь все же проливается, а огонь ненависти и злобы продолжает гореть из поколения в поколение.

В самом начале драки, запыхавшись, прибежал маленький мальчик.

— Дяденька, чамары собираются драться, идите туда скорее, — сказал он.

Мой родственник взял крепкую палку и побежал, я последовал за ним. Около лавки мужа Аджаи собралось много пенджабцев и пурби. Пенджабцы ворвались в лавку и вытащили хозяина на улицу. Началась драка. Женщины плакали и били себя кулаками в грудь. Тут вмешались примирители. Бедные чамары попросили извинения. Я спросил у клерка-пенджабца, из-за чего начался скандал. Он ответил, что этот чамар оскорбил пенджабского господина, который является директором учреждения и получает четыреста пятьдесят рупий в месяц.

— Вы видите, какие наступили времена, даже чамары начали плевать нам в лицо, но мы им вправим мозги. Если в Карольбаге оставить такое положение, то жить будет невозможно.

— Да, но ведь вы тоже применяете силу, — возразил я.