Джек Лондон - Мартин Иден. Рассказы

С чувством «полного омерзения» уезжал он из Кореи. Его мрачные впечатления от японской военщины, от ее наглости и заносчивости, от методов японской политики отразились в острой статье «Желтая опасность» (1904). Хотя в ней есть глубоко ошибочные слова о природе азиатских народов, видно в ней и осуждение японского империализма, в котором Лондон справедливо увидел грозную опасность для народов Азии и тихоокеанского бассейна.

Лондон и до 1904–1905 годов не раз осуждал империалистическую политику «великих держав». Непосредственное знакомство с военной машиной империализма усугубило критическое отношение Лондона к позиции правящих кругов США, которые в то время поддерживали японских милитаристов. Лондон вернулся с войны со взглядами еще более радикальными, чем раньше. Он выступает с серией лекций, в которых перед широкой аудиторией, состоящей из интеллигентов и рабочих, разоблачает сущность капиталистического строя и предсказывает неизбежность социальной революции во всем мире.

Есть все основания предполагать, что на позицию Лондона в 1905–1906 годах сильнейшим образом воздействовала первая русская революция. Лондон не раз восторженно отзывался о героизме русского народа, поднявшегося на борьбу против царизма, считал поражение русской революции временным и жадно изучал ее опыт. Он выступал против жестокой расправы царизма с участниками революции и требовал, чтобы американский народ взял под защиту тех, кому грозила в России смертная казнь. Знаменитый роман Лондона «Железная пята» (1907) — его самое смелое и во многом пророческое выступление против усиливавшейся империалистической реакции в США — был написан под живым впечатлением от русской революции.

В 1905–1906 годах Лондон особенно тесно связан с социалистическим движением в США. Это годы наибольшей активности Лондона-социалиста. Именно в это время он стал подписываться «Ваш во имя революции Джек Лондон». В те годы он был наиболее «левым» из популярных в США молодых писателей. На плакатах, извещавших о лекции Лондона «Социалистическая революция», его рисовали в красном свитере на фоне зарева. Молодежь любила его, видела в нем своего трибуна, революционного писателя, зовущего за собой тех, кто честен и благороден.

Опасная популярность Лондона-бунтаря стала причиной организованной травли, которой он подвергся в 1906 году.

Для этой травли воспользовались даже его разводом и второй женитьбой (его подругой стала журналистка Чармиан Киттредж, впоследствии — автор первой биографии Джека Лондона). Чтобы уйти от травли, он отправился с Чармиан в длительное путешествие на яхте «Снарк», которая стала для него домом и мастерской на целых два года.

Выстроенный под любовным надзором Лондона, «Снарк», гордо неся алый вымпел, бороздил южные моря и особенно надолго задерживался в тихоокеанских архипелагах, которые так полюбились и Лондону, и французам Гогену и Лоти, и англичанину Стивенсону — целой плеяде мечтателей-художников конца XIX века. Из книги «Путешествие на «Снарке» (1911) видно, что странствование это было предпринято отнюдь не для увеселения и что хозяин его делил свое время между писательским трудом и трудом моряка, дорогим ему по воспоминаниям юности. Заряд живых впечатлений от американской жизни, от русско-японской войны, от русской революции, от митингов в американских университетах, где он говорил о близости и неизбежности революции в США, действовал долго: на «Снарке» была закончена «Железная пята», на «Снарке» был написан «Мартин Иден» и многие великолепные рассказы о жизни на островах Тихого океана. Здесь, под южным небом, над бездонными глубинами, в бухтах прекрасных островов, среди которых встречались и такие, где еще не бывал белый человек, обдумал и обобщил Лондон самое важное и ценное из того, что было собрано и прочувствовано за прежние годы. Но и судьба Мартина Идена — писателя, который погиб потому, что отошел от своего класса, — обрисовалась для Лондона во всей своей непоправимости именно на «Снарке»; на нем Лондон уплыл далеко не только от клеветников и газетных дельцов, поносивших его имя, но и от острых социальных противоречий американского общества. Прервалась и уже не возобновлялась деятельность Лондона-лектора, рвались его живые связи с демократической аудиторией, которая так высоко ценила его и так вдохновляла; менялись и взгляды Лондона на политическую современность.

Русская революция потерпела временное поражение, реакция торжествовала, и об этом сочувственно писала мировая буржуазная пресса, переоценивая прочность «успехов» царизма. Американское рабочее движение переживало период застоя. Социалистическая партия не вышла на то лидирующее место в общественной жизни США, о котором мечтал для нее Лондон — член этой партии. Кстати, не дремали и те американские круги, которые хотели вернуть Лондона под свое влияние, оторвать его от социалистического движения. Утихла травля Лондона. К 1910 году определилось мировое признание писателя. Его уже было просто невыгодно травить: на нем можно было заработать, приручив его, доведя его до примирения с американскими мещанами, столь беспощадно осужденными и высмеянными в «Мартине Идене».

Вернувшись из плавания на «Снарке» (1909), Лондон увидел себя знаменитым писателем, которому льстили, с которым заигрывали. Он продолжал писать много, но в его произведениях все чаще прорывались фальшивые ноты, появлялись мелкие и недостойные его темы. Это видно по романам «Лунная долина» (1913) и особенно «Маленькая хозяйка большого дома» (1916).

Последние годы Лондона, внешне благополучные, приносившие ему все больше славы и денег, были омрачены многими печальными событиями. Иначе и не назовешь, например, тот факт, что Джек Лондон, столь резко высказывавшийся против империалистической войны и заявлявший в печати о своей солидарности с мексиканскими революционерами, в 1914 году принял предложение херстовского концерна о поездке в качестве военного корреспондента в Мексику, где американские империалисты, стремясь задушить революцию, ввязались в открытую интервенцию. Конечно, они прикрывали это очередное вмешательство в дела Мексики благородными разговорами о «защите демократии». И Лондон — автор прекрасной повести «Мексиканец», славившей подвиг революционера, — унизился до того, что описывал не без сочувствия пребывание американских интервентов в Мексике. Вполне понятно, что социалистическая пресса в США откликнулась на этот поступок Лондона оправданно резким осуждением писателя. Статьи о Мексике — подлинное падение Лондона. А ведь в те же годы другой американец, Джон Рид, писал свои великолепные очерки о борьбе мексиканского народа против диктатуры помещиков и монополий.