Герберт Бейтс - Пикник: сборник

Он засунул руку в карман кремовых габардиновых брюк и бросил ей предмет, который беззвучно упал на мягкий песок.

— Господи, что это? — воскликнула она.

— Таких ты еще не видала.

— Да что же это?

— Посмотри, — сказал мистер Пикеринг. — Хорошенько посмотри. Уж таких-то ты точно не видала.

Ее полновесный смешок выразил удивление.

— Мать честная, — сказала она, — это же доллар. Или нет, пятидолларовик.

— Золотой, — сказал мистер Пикеринг. — Американский.

— А у нас же не бывает золотых…

— Теперь смотри, — перебил он. — Угадай, что это такое. Он опять бросил миссис Пикеринг монету, беззвучно уткнувшуюся в сверкающий песок.

— Это не доллар, — сказала она. — Тут какой-то зверь. Крокодил не крокодил.

— Дракон, — произнес мистер Пикеринг. — Святой Георгий убивает дракона. Ну, знаешь — святой Георгий, покровитель Англии.

— Так это английская монета?

— Английский соверен, — сказал он. — Золотой. Раньше стоил около пяти долларов. Теперь вдвое или втрое дороже.

С деланным безразличием мистер Пикеринг поднялся и начал снимать брюки. На его мешковатых темно-красных плавках с левой стороны была вышита бело-голубая фигурка ныряющей девушки. Мистер Пикеринг тщательно сложил брюки, подошел к сидящей жене и бережно положил их на ее полные, опаленные солнцем колени.

— Засунь руку в карман, — сказал он. — Засунь, засунь. Посмотри, что там.

Дальше по пляжу, за несколькими кривыми от бурь пальмами, перед голубым фасадом отеля чернокожий бой а белом костюме подавал ромовый пунш постояльцам, расположившимся под большим оранжевым навесом. Солнце вспыхивало на бокалах с янтарным напитком, на подносе и серебристых щипцах для льда.

Мистер Пикеринг притворился, будто от нечего делать рассматривает все это. На самом деле он следил за тем, как жена медленно вынимала из брюк семь долларовых монет и тринадцать соверенов.

— Понимаешь теперь, почему я пришел на пляж в брюках? — спросил он. — Не могу сообразить, где эти монеты спрятать, черт бы их побрал. У меня такое дурацкое чувство — что это вроде как контрабанда.

— Но ты не…

— Да нет, — сказал он. — Вполне законная вещь. Формально они еще в ходу — просто почти не встречаются.

— Тогда где же ты их раздобыл?

— Купил, — ответил он.

— Но где?

— Там, на острове. Вчера. — Он растянул шершавые губы в узкой, скаредной улыбке — словно кошелек приоткрыл. — И, если повезет, сегодня еще куплю. Может быть, сто. Или даже двести.

— Помешался ты, что ли? — сказала она. — Всю жизнь зарабатывал деньги. Теперь начал их покупать. С ума сошел.

Мистер Пикеринг сел на песок и расшнуровал темно-красные пляжные туфли на резиновой подошве. В одной из них было немного песка, и он стал рассеянно высыпать его из задника — казалось, что сыплется соль.

— Помнишь дом у дороги? — спросил он. — Белый, с синей крышей? Ты еще им восторгалась. С красной бугенвиллией на стенах.

— Да, помню, он мне понравился.

— Давай купим его — не сейчас, а через две-три недели. Перед тем как ехать домой.

— Знаешь, сколько за него просят? Ведь просят…

— Я знаю сколько.

— Ну так ты же понимаешь, что таких денег у нас нет. Где мы найдем эти бешеные деньги? Причем здесь, не в Детройте.

— И искать не надо, — сказал мистер Пикеринг. — Они тут.

Оглянувшись, мистер Пикеринг заметил, что к ним приближается чернокожий бой в белом костюме и несет поднос, уставленный бокалами.

— Потом договорим, — сказал он. — Привет, привет! Как идет коммерция? — Бой с улыбкой поклонился, и мистер Пикеринг взял с подноса два бокала с красновато-желтым пуншем. — Что мне нравится в нашем отеле — это бесплатные напитки по утрам.

— За них же платят, — сказала миссис Пикеринг. — Платят при расчете.

— Да, вот что, — мистер Пикеринг обратился к бою. — Я забыл очки для подводного плавания. Будьте добры, пришлите кого-нибудь с очками и ластами — комната семнадцать. Только побыстрее, пожалуйста.

— Да, сэр.

Бой ушел, а мистер Пикеринг сидел, потягивая ром через соломинку и глядя на длинные, светящиеся белой пеной полосы прибоя у рифов внутри бухты. Волны завивались красиво и ровно, как хорошо расчесанные волосы. Дальше море становилось купоросно-синим с промежутками ядовитой зелени, переходящей на мелких местах в песочную желтизну. Еще дальше виднелись низкие прибрежные скалы острова, плоского, как плавательная доска. Время от времени в них тоже ударяли волны прибоя, взвивались на дыбы, как бешеные белые кони, и уносились в простор океана.

— Они вон там, — сказал мистер Пикеринг.

— На острове? Откуда ты знаешь?

Мистер Пикеринг сделал еще глоток через соломинку и оглянулся — не идет ли кто. Бой не появлялся.

— Ты же слыхала про Мэкстеда, — сказал он.

— Но это ведь когда было. Дело давно закрыто. Никто ничего не помнит.

— Когда совершено убийство, все про него помнят. Особенно тот, кто убил.

Миссис Пикеринг играла с песком, пропуская его, как радужный туман, между своих коротких и толстых пальцев. Она сказала, что не понимает, какое отношение убийство человека по фамилии Мэкстед имеет к золоту на Скалистом острове.

— И к тебе, если на то пошло, — добавила она.

— Человек владел империей, — сказал мистер Пикеринг. — Часть тут, часть там. Здесь состояние, там состояние — черт возьми, никто толком не знает размеров его богатства. Здесь только малая часть.

— Ты хочешь меня уверить, что тут повсюду лежит шальное золото, — сказала она. — Подходи и бери.

— Это у него был запас про черный день, — ответил он. — Многие бы сказали — страховка. Диктаторы часто так делают: прячут клады. На всякий случай.

— Вон идут с твоими очками, — сказала она. — Знаешь, я пойду в отель. Здесь жарко становится.

— Подожди минутку. Пусть бой уйдет. И потом я искупаюсь.

Бой принес очки мистера Пикеринга, пару резиновых ласт и записку на подносе.

— Хорошо, — сказал мистер Пикеринг. Он дотянулся до брюк и дал бою два английских шиллинга. — Прекрасно. Спасибо.

Когда бой ушел, миссис Пикеринг спросила:

— От кого это?

— От человека по фамилии Торгсен, — сказал он. — Знаешь забавный розовый домик около пристани? Где висят всякие раковины, и перистые водоросли, и эти, черт, как их, еж-рыбы? Это его. У него есть моторная лодка — он перевезет меня на остров.

— Сегодня?

— В два часа, — сказал он. — Он про эти дела все знает.

— Если знает, почему не держит язык за зубами? Какой ему смысл тебя в это посвящать?

— То-то и оно, — сказал мистер Пикеринг.

Он надевал ласты. В ластах его ноги стали похожи на лапы огромной зеленой утки.

— Они тут все перепуганы до смерти, — сказал он. — Каждый знает ровно столько, чтобы держать в страхе всех прочих.