Герберт Бейтс - Пикник: сборник

— Про убийство или про деньги?

— И про то, и про другое, — сказал мистер Пикеринг. — Когда началась война, Мэкстед спрятал на острове примерно четверть миллиона в золотых монетах. Остров был его собственностью, и он держал три моторные лодки, чтобы отгонять посторонних. То есть это действительно были деньги про черный день.

Миссис Пикеринг сказала, что насчет денег про черный день она поняла, а насчет Торгсена нет.

— Откуда может что-то знать этот старьевщик и собиратель ракушек? По-моему, он просто старый пьяница.

— Это удивительный тип, — сказал мистер Пикеринг. — Мэкстед приблизил его к себе. Он любил вылавливать всякие морские редкости и давал Торгсену препарировать. Их вымачивают в формалине, и тогда они на солнце затвердевают. Мэкстед собрал большую коллекцию, и вся она прошла через руки Торгсена.

Мистер Пикеринг стал задумчиво протирать стекла очков.

— Если деньги были такие секретные, я не понимаю, как Торгсен мог о них узнать, — сказала миссис Пикеринг.

— Мэкстед стал платить ему золотом, — ответил ее муж. — Вот как.

— Чушь какая-то.

— Да ты что, — сказал он. — Вовсе не чушь. Тут замешано тщеславие. Мэкстед не просто любил империи. Он хотел вести себя как император. Если он заходил к Торгсену, а рыба была не готова, он мог ударить его, сбить с ног. Один раз чуть не выдавил ему глаза пальцами.

Миссис Пикеринг начала говорить, что раз у Мэкстеда было столько врагов, то понятно, почему его в конце концов убили, но муж перебил ее:

— Как ни странно, в результате некоторые становились ему не врагами, а друзьями. Торгсен вот тоже. Каждый раз после расправы Мэкстед сам же назавтра прибегал вне себя от угрызений совести, просил прощения, говорил, что вел себя как негодяй и готов загладить вину любым способом.

— Дурак он, твой Торгсен.

— Никоим образом, — сказал мистер Пикеринг. — Я так не думаю. Мэкстед давал ему десять или двадцать фунтов в виде компенсации. Легкий заработок. Однажды он так двинул его в живот, что Торгсен потерял сознание, — на другой день Мэкстеда заела совесть, и он заплатил ему в тот раз золотом.

Миссис Пикеринг надоело слушать. Она встала, набросила на плечи купальный халат и сунула ноги в розовые сизалевые пляжные туфли, украшенные на носках бледно-зелеными и голубыми ракушками.

— По-моему, это одни пьяные разговоры, — сказала она. — Пойду-ка я переоденусь. И ты не задерживайся. Тут ведь по удару гонга изволь быть на месте.

— Торгсен, конечно, пьяница, это верно, — сказал мистер Пикеринг. — Но факт остается фактом: он покупает на острове доллары и соверены. От этого никуда не денешься.

— Давай я возьму твои брюки, — предложила она. — Монеты переложу в сумку. Кстати, сколько ты за них платишь?

— Эти люди рады выручить на двадцать процентов меньше, чем они стоят, — сказал он. И алчно улыбнулся смуглыми шершавыми губами. — Вот и подсчитай, пока будешь одеваться.

Мистер Пикеринг надел очки и зашлепал к морю, похожий на полуголую двуногую лягушку. Некоторое время он плавал среди низких рифов, защищавших бухту от ветра. Вода была такой чистой и прозрачной, что в этих подводных садах видны были стайки голубых и оранжевых рыбок — маленьких, в несколько дюймов, и более крупных, в розовую и голубую полоску. Его нежно гладили водоросли, кое-где шоколадные, иногда ярко-желтые, они извивались вокруг него, словно угри, прикрепленные ко дну хвостами.

Выйдя из воды и вернувшись на свое место на пляже, он улегся на песок лицом вверх. Солнце пекло очень сильно, и не было слышно ни звука, кроме тихого плеска маленьких волн, лизавших ровный белый песок.

— Кто-нибудь да знает, — сказал сам себе мистер Пикеринг. — Должен знать.

В это мгновение он вспомнил о крабе; повернулся — а он тут как тут, к его удивлению и радости: замер на желтых проволочных ножках и не сводит с мистера Пикеринга странных, выставленных наружу вурдалачьих глаз.

— Часть зарыта на дне, — сказал мистер Пикеринг. — Или спрятана под водой. Это я выяснил.

— Ты ведь приехал отдыхать, — сказала его жена. — Розыски убийцы — не лучший способ восстановить силы после плеврита.

— Я не разыскиваю никакого убийцу, — отозвался он. — Я хочу найти деньги.

— Все равно, одно с другим связано, — сказала она. — Как бы то ни было, ты не отдыхаешь.

— Я прекрасно себя чувствую, — сказал он. — Ведь надо чем-то занимать голову. Нельзя все время сидеть просто так.

За три недели карибского солнца и невообразимой синевы карибских вод у мистера Пикеринга почти стерся из памяти мир жесткой конкуренции, который остался в Детройте. Порой он вынимал из бумажника рекламную карточку, над текстом которой они с компаньоном Чарли Мюллером долго ломали голову и результатом остались вполне довольны: «Страхуем что угодно и продаем все на свете». Теперь, на расстоянии трех недель, эти слова и название фирмы «Пикеринг и Мюллер, маклеры» выглядели призрачно, как бы сквозь легкую дымку. И Чарли Мюллер стал призрачным, и сама их главная контора, откуда мистеру Пике-рингу, его компаньону и шести стенографисткам открывался вид на замерзшее озеро и дальше на снежные канадские просторы. Удивительно, думал мистер Пикеринг, как целый мир может куда-то уплыть от тебя; удивительно и то, как другой мир, мир Торгсена, и убийства Мэкстеда, и Мэк-стедова золота, может быстро и незаметно занять место старого.

— Итак, я накупил на сто восемьдесят долларов, — сказал он.

— Давай посидим, — сказала миссис Пикеринг, — и посмотрим на закат.

Страсть миссис Пикеринг к закатам и восходам приводила их каждый вечер, перед ужином, на маленький мыс с восточной стороны бухты. Внизу, вдоль белого берега, росли изуродованные бурями пальмы, они так сильно выгнулись, что в розово-золотом свете заката странно походили на пылающие кривые сабли гигантских размеров. Огромное солнце уходило за горизонт, и от него на тишайшей морской глади разгорался настоящий пожар. На вершине мыса под бальзамовыми деревьями стояла скамья. Маленькие побеги паразитирующих на древесных ветвях розовато-лиловых орхидей удивительно напоминали бабочек; воздух был до духоты пропитан влажным приторным ароматом бальзамовых цветов.

— Посмотри на море, — сказала миссис Пикеринг. — У каждой волны — розовая верхушка. Нет, ты только посмотри — просто божественно! Через минуту все станет оранжевое, или желтое, или еще какое-нибудь — так быстро все меняется.

Мистер Пикеринг посмотрел и увидел на сверкающей поверхности моря, в четырехстах ярдах от берега, темную лодку, длинную и узкую, как пирога. В ней высоко громоздились какие-то предметы, напоминающие клетки для кур.

— Ребята ловят лангустов, — сказал он. — Поплыли ставить ловушки. Кстати, надо попробовать самому на них поохотиться.