Педро Аларкон - Треугольная шляпа, Пепита Хименес, Донья Перфекта, Кровь и песок

Почти одновременно с «Треугольной шляпой», в том же 1874 году, на книжных прилавках Мадрида появился первый роман Хуана Валеры «Пепита Хименес».

К моменту выхода в свет этой книги Хуан Валера (1824–1905) был уже маститым литератором и видным дипломатом. Он родился в небольшом городке Кабре (провинция Кордова), в обедневшей аристократической семье, получил блестящее домашнее воспитание и пополнил его в привилегированных учебных заведениях Малаги и Гранады. Родственные узы, связывавшие его с видными общественными деятелями и литераторами-романтиками Антонио Алькала Гальяно и Анхелем де Сааведрой, герцогом де Ривасом, открыли перед юношей двери светских салонов в столице, а затем и путь к дипломатической карьере. В качестве дипломата Валера побывал в Неаполе, Лиссабоне, Рио-де-Жанейро, Дрездене, России, а позднее, уже в конце жизни, в Брюсселе, Вашингтоне и Вене. В промежутке между двумя циклами дипломатической деятельности он дважды избирался в кортесы от «Либерального союза» и, в отличие от многих своих коллег по партии, сохранил до конца своих дней веру в прогрессивное развитие общества.

По своим философским, религиозным, эстетическим воззрениям Валера напоминал скорее писателя эпохи Возрождения, чем человека своего века. Ему была близка ренессансная идеалистическая философия, в частности неоплатонизм с его пантеистическими тенденциями. Тем же языческим пантеизмом и гуманистическими идеалами свободомыслия пронизаны и его религиозные взгляды. Постоянно подчеркивая свою верность католицизму, Валера тем не менее был бесконечно далек от того традиционного, догматического исповедания веры, которое на протяжении веков господствовало в Испании и определяло собой пафос произведений Фернан Кабальеро и последних романов Аларкона.

Задолго до появления в свет «Пепиты Хименес» Хуан Валера приобрел известность литературно-критическими трудами. Разносторонность и широта его литературных интересов сделали Валеру первым в Испании критиком и литературоведом европейского масштаба. Чуть ли не с самых ранних своих критических выступлений он начинает борьбу с романтической эстетикой, представлявшейся ему нарушением законов гармонии и красоты, высшей цели искусства. С этих же позиций позднее он отверг и натурализм, как, впрочем, и «реализм» в его тогдашнем понимании. В 1881 году Хуан Валера писал одному из друзей, что не намерен «обращать внимания на новое искусство реализма, смешную и суетную моду, импортированную из Франции». И добавлял: «Если «Дон-Кихот» и «Кандид» — это реализм, то новая школа не нова; если же нет, то и я не хочу к ней принадлежать».

Итак, Валера все же готов причислить себя к реалистам, если только это реализм Сервантеса и Вольтера. Его представления об искусстве действительно близки к ренессансной эстетике. Как и художники Возрождения, Валера убежден, что истинный идеал красоты равнозначен идеалу любви, добра и «вечной истины». Именно потому, что идеал красоты для него совмещает эстетическое и этическое, Валера и протестовал против «тенденциозного» искусства, решающего, по его мнению, задачи, стоящие вне сферы истинного искусства. В противовес Гальдосу, Переде, Аларкону, с разных, иной раз диаметрально противоположных позиций, но в равной мере искавших пути создания романа с острой социальной проблематикой, с отчетливо выраженной общественной тенденцией, Хуан Валера сосредоточил свои усилия по преимуществу на анализе сложного душевного мира своих героев, став создателем испанского реалистического психологического романа.

Природа конфликтов, лежащих в основе романов Валеры, существенно отличается от конфликтов в регионалистском или социально-бытовом романе. В регионалистском произведении сталкивались различные нравы, в социально-бытовом — два типа социального бытия, воплощенные в разных персонажах. А романы Валеры строятся на столкновении двух типов мировоззрения, притом нередко в сознании одного героя. Эти острые психологические конфликты находят в конечном счете себе объяснение и разрешение в общественных условиях той эпохи. Поэтому романы Валеры можно было бы назвать социально-психологическими.

Глубокое общественное содержание психологических конфликтов, интересующих писателя, отчетливо проступает уже в первом его романе — «Пепита Хименес». Читатель не найдет в этом произведении ни неожиданных событий, ни резких поворотов действия, ни занимательной интриги. Зато его внимание, несомненно, привлечет удивительно тонкий анализ человеческого сердца, глубокое проникновение писателя в мир чувств и переживаний.

В письмах молодого семинариста Луиса де Варгаса к дядюшке, настоятелю кафедрального собора и воспитателю будущего священника, раскрывается вся сложная гамма чувств, овладевших им после того, как он познакомился с юной и прекрасной Пепитой Хименес. Сначала его влечет к ней простое любопытство: слишком много он слышит похвал ее уму, красоте, благородству. Он не сразу поэтому осознает, какое глубокое чувство пробудила в нем молодая вдова. Начитавшись мистических писателей XVI века, Луис преклонение перед красотой Пепиты пытается объяснить как любование «совершенным творением бога»; даже осознав свою любовь, он поначалу стремится примирить свое чувство с аскетическими идеалами: через любовь к «творению божиему» можно, мол, познать любовь к «творцу». Однако вскоре Луису становится ясно, что это чувство несовместимо с требованиями умерщвления плоти, предъявляемыми католической церковью ее служителям. Он еще продолжает бороться, но уже сдает позицию за позицией. И, побежденный наконец любовью, юноша не только не сломлен духовно, напротив, он убеждается в истинности и красоте языческого, земного начала. Впрочем, в «Пепите Хименес» писатель еще склонен к некоему компромиссному решению. В конце романа он готов объявить, что обретенный Луисом идеал земной любви не отменяет и идеала аскетического. Более того, уже женившись на Лепите, как пишет Валера, «в своем благоденствии Луис никогда не забывает, насколько выше был прежний его идеал». Однако вопреки этим рассуждениям объективный смысл произведения состоит в утверждении непреходящей ценности простых земных радостей и человеческих чувств в противовес аскетической религиозной догме. Книга прозвучала поэтому как смелый вызов христианско-католической морали. Недаром папа римский не простил Валере этой «безбожной книги» и, когда писатель был назначен посланником в Ватикан, не дал своего согласия.

Уже в «Пепите Хименес» ясно определился характерный для многих романов Хуана Валеры конструктивный прием: в центре произведения он ставит какой-нибудь «казус совести», морально-психологический конфликт, который возникает в сознании героя или героев и оказывается неразрешимым с позиции господствующей в обществе традиционной христианско-католической морали. В результате герои либо гибнут, будучи не в силах сбросить с себя оковы этой морали, либо добиваются счастья, смело бросая ей вызов. В «Пепите Хименес» конфликт разрешается идиллически; в более поздних романах — «Командор Мендоса» (1877) и «Донья Лус» (1879) — драматически и даже трагически. В частности, в «Донье Лус» судьба священника-миссионера отца Энрике, гибнущего в непосильной внутренней борьбе против охватившего его «греховного» чувства к донье Лус, как бы демонстрирует, что могло произойти с Луисом де Варгасом, не найди он в себе достаточно сил, чтобы отказаться от священнического сана.