Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный

Вид с этой вершины открывался необозримый. Внизу, в долине, лежал город, который они только что покинули, и самые высокие здания напоминали изометрический чертеж; массивная колокольня собора с ее нормандскими окнами, его длинные боковые приделы и неф, шпили церкви св. Фомы, остроконечная башня колледжа, а правее — башня и крыша древнего странноприимного дома, где странник и по сей день может получить кусок хлеба и кружку эля. За городом поднимался куполообразный холм святой Екатерины, а за ним громоздились другие холмы, теряясь в залитой ослепительным блеском дали.

На фоне этого пейзажа и впереди других городских построек высилось большое кирпичное здание с плоской серой крышей и рядами низких, защищенных решетками окон, наводивших на мысль о заточении; своим казенным видом это строение резко отличалось от причудливых готических зданий. Со стороны дороги его заслоняли тисовые деревья и вечнозеленые дубы, но с вершины холма оно было хорошо видно. Калитка, из которой они недавно вышли, находилась в стене этого здания. В центре здания поднималась уродливая восьмиугольная башня с плоской крышей, обращенная затененной стороной к холму. Если смотреть на нее отсюда, против солнца, она казалась единственным пятном на прекрасном облике города. И, однако, не его живописная красота, а именно это пятно притягивало взгляды двух путников.

К карнизу башни был прикреплен длинный шест. С него не спускали они глаз. Спустя несколько минут после того, как пробили часы, что-то медленно поползло вверх по шесту и развернулось, подхваченное ветром. Это был черный флаг.

«Правосудие» свершилось, и «глава бессмертных» (по выражению Эсхила) закончил игру свою с Тэсс {109} . А рыцари и дамы из рода д’Эрбервиллей спали, ничего не ведая, в своих гробницах. Два молчаливых путника склонились до земли, словно в молитве, и долго оставались неподвижными. В полной тишине развевался флаг. Как только вернулись к ним силы, они выпрямились, снова взялись за руки и пошли дальше.

Перевод с английского

Н. Шерешевской — предисловие, части I–III

Н. Маркович — части IV–VI

Под редакцией В. Смирнова

{110}

История этого романа (издание его в настоящем виде сильно задержалось в связи с опубликованием в периодической печати) коротко такова. Его общий план был набросан еще в 1890 году на основе заметок, сделанных в 1887 году и позднее, причем некоторые обстоятельства были подсказаны смертью одной женщины, случившейся годом раньше. Место действия я вновь посетил в октябре 1892 года; в черновом варианте роман сложился за 1892 год и весну 1893 года, а окончательно, в том виде, в каком печатается ныне, — за период с августа 1893 года до начала следующего; рукопись, за исключением нескольких глав, была вручена издателю в конце 1894 года. С конца ноября 1894 года она стала печататься частями в ежемесячных выпусках «Харперс мэгэзин».

Так же как и при издании «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», журнальный вариант был по целому ряду причин сокращен и несколько видоизменен; таким образом, настоящее издание является первым полным изданием первоначальной редакции. Я не сразу нашел для романа название, а потому он был напечатан под условным заглавием — фактически были приняты два заглавия, одно за другим. Настоящее окончательное название, которое я считаю лучшим, было придумано одним из первых.

Роман этот написан для взрослых людей человеком, который пытается бесхитростно поведать о муках и метаниях, насмешках и несчастьях, какие могут омрачить сильнейшее из чувств, ведомых человеку; откровенно рассказать о смертельной борьбе между плотью и духом, и раскрыть трагедию неосуществленных замыслов. Поэтому я не думаю, что в трактовке темы встретится что-либо оскорбительное.

Подобно ранним произведениям того же автора, «Джуд Незаметный» является лишь попыткой образно запечатлеть и связать между собой ряд созданий собственного воображения или личных наблюдений, согласованность или хаотичность, жизнеспособность или эфемерность которых не имеют существенного значения.

Т. Г.

Август 1895 г.

Издание этой книги шестнадцать лет тому назад с Предисловием, приведенным выше, повело к неожиданным инцидентам, поэтому заглянем на миг в прошлое и посмотрим, что, собственно, произошло. Через день-два после опубликования романа рецензенты набросились на него в таком тоне, с каким прием, оказанный «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», нельзя и сравнить, хотя два или три голоса все же выделялись из общего хора. О том, как встретили роман в Англии, было немедленно сообщено в Америку, и музыка эта бешеным крещендо зазвучала по другую сторону Атлантики.

С моей точки зрения, самое досадное в этих нападках было то, что самую суть романа, раскрывающую крах иллюзий двух главных героев и для меня самого представлявшую особый и в какой-то степени даже исключительный интерес, мои недруги из прессы обеих стран фактически обошли; единственное, что они прочли и на что обратили внимание — это двадцать — тридцать страниц с печальными подробностями, какие казались мне необходимыми для полноты картины и для показа контрастов в жизни Джуда. Любопытно, что перепечатка в следующем году фантастической небылицы, впервые опубликованной одним из журналов для домашнего чтения, навлекла на мою голову новый поток брани с разных сторон.

Вот как не повезло «Джуду» уже в начале его карьеры. Следующее его несчастье, вслед за приговором прессы, — книгу предал сожжению епископ, вероятно, в порыве отчаяния, что не смог сжечь автора.

А потом кто-то открыл, что «Джуд» — книга нравственная, целомудренная, несмотря на сложность проблемы, как будто автор сам в своем Предисловии не повторял многократно, что он этого и добивался. Тогда многие сняли с меня проклятие, и на том дело стало, причем, насколько я мог уловить, единственным уроком, извлеченным из всей этой истории, был урок, полученный мною самим и состоявший в том, что я начисто излечился от желания впредь писать романы.

Вот один из эпизодов разыгравшейся тогда словесной бури. Некий американский писатель, считавший излишним казаться лучше, чем он есть, написал мне, что купил мою книгу под впечатлением отзывов возмущенной критики и стал читать ее; читал, читал и все недоумевал, когда же начнутся сомнительные места, и в конце концов отшвырнул книгу, проклиная себя за то, что попался на удочку мошенников-рецензентов и выбросил полтора доллара на ерунду, которую он соблаговолил назвать «нравственно-религиозным трактатом».

Я ему посочувствовал и чистосердечно заверил, что лжетолкование моего романа критикой отнюдь не обманный ход с моей стороны, чтобы увеличить спрос на книгу среди подписчиков газет.