Полное собрание сочинений. Том 68

Любящий вас Л. Толстой.

Рукопись вашу возвращаю.

Печатается по листам 138 и 149 копировальной книги. Дата определяется почтовым штемпелем получения: «Москва, 1 марта 1895 г.» и датой ответного письма: «23 марта, Сочи».

На конверте письма пометка Толстого: «Отв.» и на правом верхнем углу конверта его рукой написано: «послать от неизвес[тного] Роману Юшко 20 р. Письмо мне вернуть для ответа».

Александр Гордеевич Макеев — сын крестьянина села Россоши Воронежской губ.; самоучкой подготовился к экзамену на сельского учителя. В начале 1893 г. работал у Толстого на голоде и в ноябре того же года поступил на место учителя в село Архангельское Тульской губ. За отказ от присяги был уволен из школы и находился под надзором как политически неблагонадежный; в 1894 г. переселился на Кавказ, где жил в земледельческих общинах.

Ответ на письмо Макеева от 23 февраля 1895 г. из Сочи, при котором он прислал два своих рассказа: «Кто виноват» и «Из-за денег».

1В письме Макеев просил Толстого сообщить ему адреса трех помещиков, которые, по словам одного знакомого ему студента, «прошедшего Тульскую губ.», жили возле Толстого, крестьянствовали и выражали желание, что «хорошо бы вместе с кем-либо жить». Макеев думал просить их принять его с женой.

2Михаил Васильевич Булыгин (1863—1941), один из друзей Толстого, жил в своем небольшом имении Хатунке Крапивенского уезда, в 17 км. от Ясной Поляны. См. т. 50, стр. 301.

3Макеев просил оказать денежную помощь своему знакомому ветеринарному врачу Роману Васильевичу Юшко, жившему с семьей в станице Геленджик в большой нужде.

1895 г. Марта 18. Москва.

Милая Маша,

Вчера дядя Сережа 1говорил: как вам не совестно так мучить Машу. Только что она стала оправляться, а ее опять послали . 2 А я, слушая это, радовался, радовался и на то, как про то же, но с обратной стороны, говорил Чертков. Немножко тебя соблазняют рукава и всё, что связано с ними, но меня всегда очень радует то, что в этих рукавах живут руки, всегда готовые служить людям — всем людям — т. е. богу. Не отучай от этого эти руки и то сердце, которое посылает их. Только в этом жизнь и радость и всех тех, кто окружает тебя, и твоя. Главное, то, что истинное дело, истинная жизнь, так не блестящи, не громки, не торжественны, а соблазны все — как тот полк гусар, ко[торый] сейчас прошел с музыкой мимо окон, — блестящи, громки, притягательны; но не надо попадаться на это — по крайней мере, в своем сознании. На то соблазны и окружены блеском, что они пусты, а то бы никто и не взглянул на них. И на то и лишена истинная жизнь блеска, что она и без него — радостна и содержательна, или, скорее, содержательна и потому тихо притягательна.

У меня всё голова болит и тяжела. Но хорошо. Мамá пережила, кажется, период острой боли и вступает в ту новую жизнь, кот[орая] открылась ей и кот[орая] есть ступень к верху, к свету. И я вижу это и радуюсь на это. И хотя как будто перед людьми совестно, радуюсь и благодарю бога — не страстно, восторженно, а тихо, но искренно, за эту смерть — в смысле плотском, — но оживление, воскресение в смысле духовном, — и мамà, и мое. Нынче утром она плакала тихо, и мы хорошо поговорили с ней. Надеюсь, что ты не перемучишь себя, а главное, что этого не нужно будет. Впрочем, бог знает, что лучше. Будем только мы больше, лучше, шире и, главное, забывая себя и помня только бога, любить друг друга. Прощай, голубушка, целую тебя, Соню, Илью, Анночку. Теперь утро. Я ничего не писал, всё думал и пасьянсы делал. — А послезавтра едем с мамà к Леве. 3

Л. Т.

Опубликовано впервые (отрывок) в книге П. И. Бирюкова «Биография Л. Н. Толстого», III, М. 1922, стр. 243, и полностью — в журнале «Современные записки», Париж, 1926, стр. 235—236, с датой: «1895, февраль». На копии этого письма (лист 205 из копировальной книги 1895 г.) стоит пометка синим карандашом, неизвестной рукой: «18 марта». Принимаем эту дату, подтверждаемую содержанием.

1Сергей Николаевич Толстой, старший брат Л. Н. Толстого.

2Мария Львовна уехала в имение Гриневку к брату Илье Львовичу, в семье которого в это время болели дети.

3Лев Львович Толстой, с февраля этого года лечился в санатории д-ра Ограновича близ Звенигорода.

1895 г. Марта 22. Москва.

Посылаем кирпичи, грудной чай и пластырь на грудь в случае простуды. Очень рад, что у вас хорошо. Софья Андреевна всё это посылает и вас целует, так же как и мы все.

Лев Толстой.

Мы живы и теперь все здоровы. Маша у Ильи, завтра приедет. Помогай вам бог служить бедным больным.

Печатается по машинописной копии. Датируется на основании слов письма: «Маша у Ильи, завтра приедет» — Мария Львовна уехала к брату 15 марта и вернулась 23 марта.

Ответ на письмо Шмидт от марта 1895 г.

1895 г. Марта 23? М.

Chère Madame!

Il est de ces questions, sur lesquelles il est presque impossible d’émettre une opinion quelconque précisément à cause de leur flagrante immoralité. Celle qui v[ou]s occupe est de ce nombre.

Милостивая государыня!

Есть такие вопросы, на которые почти невозможно высказать какое-либо суждение, именно вследствие их явной безнравственности. К их числу принадлежит и тот, который занимает вас.

Датируется на основании того, что публикуемый черновой набросок письма написан на оборотной стороне письма к В. Г. Черткову от 23? марта 1895 г.

1895 г. Марта 23. Москва.

Я всё ждал посланного от вас, чтобы ответить вам. Рассказ ваш не плох, как вы пишете, но и не отличается ничем от большого числа таких же рассказов и не дает ничего нового. Способность изображать положения и чувства у вас есть, есть и натуральность, и потому я думаю, что если бы вы прежде всего имели бы что-либо новое высказать и потрудились бы упорно над тем, чтобы высказать это наилучшим образом, вы бы могли писать. Рассчитывать же на заработок посредством литературного труда я никому не советую. Это очень тонкий и опасный для души соблазн. А душа дороже всего.

Лев Толстой.

Печатается по машинописной копии. Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 186. Дата копии.

Ответ на письмо Чичаговой от 22 марта 1895 г., в котором она просила у Толстого разрешения прислать за своим рассказом «Горькие дни Кати». См. письмо № 18.

1895 г. Марта 27. Москва.

Дорогой друг,

Получил ваше письмо и книгу и брошюру. Книга превосходно переведена и издана. Я перечел ее. В ней много недостатков, которых я не сделал бы, если бы писал ее теперь, но исправлять ее уже не могу. Главный недостаток в ней — излишние филологические тонкости, которые никого не убеждают: что такое-то слово именно так, а не иначе, надо понимать, а напротив, дают возможность, опровергая частности, подрывать доверие ко всему. А между тем истинность общего смысла так несомненна, что тот, кто не будет развлекаться подробностями, неизбежно согласится с ним.