Полное собрание сочинений. Том 68

Письмо и печать только увеличили в тысячи, сотни тысяч раз число людей, которым может быть слышен выражающий свои мысли, но отношение между выражающим и воспринимающим остается то же; как в устной беседе слушающий может вникать и понимать и может точно так же пропускать мимо ушей то, что ему говорится, то же и в печати; как может читающий книгу вкривь и вкось перетолковывать ее, так же и слушающий ушами; как в книгах можно — как мы это и видим — много писать лишнего и пустого, так точно можно и говорить. Разница есть, но разница иногда в пользу устного, иногда в пользу печатного общения. Выгода устной передачи та, что слушатель чувствует душу говорящего, но тут же и невыгода та, что очень часто пустые говоруны, как, напр[имер], адвокаты, одаренные даром слова, увлекают людей не разумностью речи, а мастерством ораторского искусства, чего нет при книге; выгода другая устной передачи та, что непонявший может переспросить, зато невыгода та, что непонимающие, часто нарочно непонимающие, люди могут спрашивать то, что не нужно, и перебивать ход мысли, чего тоже нет при книге. Невыгоды книги те, что, во-1-х, бумага всё терпит и можно печатать всякий вздор, стоящий таких огромных трудов рабочих бумаги и типографщиков, чего нельзя делать при устной передаче, потому что вздор не станут слушать; во-2-х, те, что они (книги) разрастаются в огромном количестве и хорошие теряются в море глупых, пустых и вредных книг. Но зато выгоды печати тоже очень велики и состоят, главное, в том, что круг слушателей раздвигается в сотни, тысячи раз против слушателей устной речи. И это увеличение круга читателей важно не потому, что их становится много, а потому, что среди миллионов людей разнообразных народов и положений, которым доступна книга, отбираются сами собой единомышленники и благодаря книге, находясь за десятки тысяч верст друг от друга, не зная друг друга, соединяются в одно и живут единой душой и получают духовную радость и бодрость сознания того, что они не одиноки. Такое общение теперь я имею с вами и с многими и многими людьми других наций, никогда не видавших меня, но которые мне близки больше моих сыновей и братьев по крови. Главное же соображение в пользу книги то, что при известной степени развития внешних условий жизни книга, печать вообще, сделалась средством общения людей между собою и потому нельзя пренебрегать этим средством. Столько вредных книг написано и распространено, что противодействовать этому вреду можно только книгой же. Клин выбивать клином. Христос сказал: «Что я говорю вам на ухо, то будете говорить с крыш». Это самое провозглашение с крыш и есть печатное слово. Печатное слово есть тот же язык, только хватающий очень далеко, и потому к печатному слову относится и всё то, что сказано об языке: им же благословляем бога и им же проклинаем человеков, сотворенных по подобию божию; и потому нельзя быть достаточно внимательным к тому, что говоришь и слушаешь, так же как и к тому, что печатаешь и читаешь. Пишу всё это не потому, чтобы думал, что вы иначе думаете (из вашего письма вижу, что вы так и понимаете это), но потому, что эти мысли пришли мне в голову и захотелось поделиться ими с вами. В особенности полюбилось мне в письме вашем то, что вы говорите о том, что « если бы мы сохранили всё , даденное уже свыше нам , то вполне бы были счастливы . А то , что необходимо и законно , то непременно должно быть в каждом и получается непосредственно свыше или от самого себя ». Это совершенно справедливо, и я точно так же понимаю человека. Всякий человек несомненно знал бы всю истину божию, всё то, что ему нужно знать для того, чтобы исполнять в этой жизни то, чего хочет от него бог, если бы только эта открытая человеку истина не затемнялась бы ложными толкованиями человеческими. И потому для познания божеской истины человеку нужно прежде всего откинуть все ложные толкования и все соблазны мирские, влекущие его к принятию этих толкований, и тогда останется одна истина, которая доступна младенцам, потому что она свойственна душе человеческой. Трудность же главная в том, чтобы, откидывая ложь, не откинуть вместе с ней и часть истины, и в том, чтобы, разъясняя истину, не внести новых заблуждений.

Благодарю вас, любезный брат, за поклоны, которые вы прислали мне. Пишите мне, если ничто этому не помешает, в Москву, Хамовнический пер., д. Толстого. Не могу ли чем-нибудь служить вам? Вы меня очень обрадуете, если дадите какое-либо поручение.

Братски обнимаю вас,

Лев Толстой.

Печатается по копии с рукописной копии Тобольского губернского музея. Впервые опубликовано в журнале «Свободная мысль», Крайстчёрч, Англия, 1900, 11, стр. 166—167.

Петр Васильевич Веригин (1859—1924) — руководитель так называемой «большой партии» духоборов. В феврале 1887 г. он был арестован и выслан сначала в Шенкурск Архангельской губ., потом в Обдорск Тобольской губ. Во время ссылки Веригин познакомился с сочинениями Л. Н. Толстого и усвоил некоторые из его взглядов. Находясь в постоянных сношениях со своими приверженцами на Кавказе, он сделался главою нового движения, начавшегося в то время среди духоборов и закончившегося их переселением в Канаду, куда в 1902 г., после пятнадцатилетней ссылки уехал и Веригин. С Толстым переписывался с 1895 по 1909 г. (16 писем Толстого); лично познакомился с ним осенью 1902 г., проездом из сибирской ссылки в Канаду.

1Письмо Веригина к И. М. Трегубову от 5 августа 1895 г., на которое отчасти отвечает Толстой, напечатано в книге «Письма духоборческого руководителя Петра Васильевича Веригина», под ред. В. Д. Бонч-Бруевича, изд. «Свободное слово», Крайстчёрч, 1901, стр. 14—16.

1895 г. Ноября 21. Я. П.

Dear Sir,

I have received your letter. If you write Moscow, it will always reach me.

I was very glad to hear, that through the same means, I mean the Christian doctrine, you came to the same conclusion as myself, i. e. to free yourself from all worldly authority and to obey only your conscience and the commands of Christ. I think, that in our pagan society organization it is impossible to be a true Christian without opposing the exigencies of governements, and that a man, who is in earnest, cannot fail to be desobedient to government, if he wish to act in accordance with his conscience. And I think it is greatly time, that men should begin to act so. I am therefore very anxious to hear your story, as you call it.

Expecting to have news from you, I remain

Yours truly

Leo Tolstoy.

Милостивый государь,

Я получил ваше письмо. Если вы будете писать в Москву, то письма всегда дойдут до меня.

Я был очень рад услышать, что тем же самым путем, т. е. при помощи христианского учения, вы дошли до того же самого заключения, что и я, именно, что нужно освободить себя от всех мирских авторитетов и покоряться только своей совести и заповедям Христа. Я думаю, что при нашем языческом общественном устройстве совершенно невозможно быть истинным христианином без оппозиции требованиям правительств и что человек серьезный необходимо должен стать противником правительства, если он желает поступать согласно своей совести. И я думаю, что в самом деле уже пора, чтобы люди начали поступать таким образом. Поэтому мне очень хочется услышать вашу историю, как вы ее называете.