Полное собрание сочинений. Том 65

Л. Т.

Приписка к письму М. А. Кузминской к Т. А. Кузминской от 9 января 1891 г. с поздравлением с именинами, 12 января.

Татьяна Андреевна Кузминская, рожд. Берс (1846—1925) — младшая сестра С. А. Толстой. См. т. 83, стр. 15—16.

1М. А. Кузминская была тогда невестой гусарского офицера Ивана Егоровича Эрдели. Свадьба их состоялась 25 августа 1891 г.

1891 г . Января 13. Я . П.

Павел Владимирович! Я получил ваш рассказ 1и тотчас же прочел про себя и другой раз своим домашним, так он мне понравился. Это то самое искусство, к[оторое] имеет право на существование. Рассказ прекрасный, и значение его не только ясно, но хватает за сердце. Вы спрашиваете о слабых сторонах. Слабого нет, всё сильно, а недостатк[и] есть: недостаток один тот, что во многих местах слишком подчеркнута дрянность рассказчика, н[а]п[ример], где он говорит про свою храбрость — товарищ, дворник, дуэль — это надо выкинуть; другое это его рассуждения и чувство под взглядом ребенка — это неверно в противуположную сторону (притом у новорожден[ных] не бывает голубых глаз). Третье — не нравятся мне в конце его мечты о том, что могло бы быть, о елке. — Рассказ очень, очень хороший и по форме и по содержанию, и очень благодарен вам за присылку его.

Л. Толстой.

На обороте: Петербург. Сергиевская ул., д. 61, кв. 14. Павлу Владимировичу Засодимскому.

Впервые опубликовано в сборнике «Летописи», 2, стр. 74. Датируется по почтовому штемпелю и упоминанию этого письма под датой «19 января» в Списке М. Л. Толстой.

Павел Владимирович Засодимский (1843—1912) — писатель-народник.

Ответ на письмо Засодимского от 28 декабря 1891 г. (см. «Летописи», 2, стр. 74).

1«У потухшего камелька».

1891 г . Января 13. Я. П.

Очень рад был получить письмо от вас, дорогой Григорий Семенович, рад просто общению с вами и рад б[ыл] тому вопросу, который вы мне делаете. Как раз в это самое время Чертков прислал мне мои же, когда-то написанные мысли об искусстве, прося привести их в окончательный вид. Я не кончил и не издал их тогда именно п[отому], ч[то] хорошенько не разрешил того вопроса, к[оторый] вы мне задаете. — Чем отличается искусство, — та особенная деятельность людская, к[оторая] называется этим именем, — от всякой другой деятельности, я знаю, но чем отличаются произведения искусства, нужные и важные для людей, от ненужных и неважных, где эта черта, отделяющая одно [от] другого? — я еще не сумел ясно выразить, хотя знаю, что она есть, и что есть такое нужное и важное искусство. Само евангелие есть произведение такого искусства.

Есть самое важное — жизнь, как вы справедливо говорите, но жизнь наша связана с жизнью других людей и в настоящем, и в прошедшем, и в будущем. Жизнь — тем более жизнь, чем теснее ее связь с жизнью других, с общей жизнью. Вот эта-то связь и устанавливается искусством в самом широком его смысле. — Если бы никто не употребил словесного искусства для выражения жизни и учения Христа, я бы не знал его.

И потому я думаю, что искусство важное дело, и его не надо смешивать с жизнью. Жизнь сама по себе, а искусство само по себе.

Передайте мой привет вашей жене.

Л. Толстой.

Впервые опубликовано с датой «январь 1891 г.» и с пропуском одной фразы в журнале «Мир искусства» 1902, 4, стр. 229. Датируется по содержанию и по упоминанию этого письма под датой «13 января» в Списке М. Л. Толстой.

Григорий Семенович Рубан-Щуровский (1857—1920) — фельдшер; был женат на племяннице художника Ге Зое Григорьевне Ге. В 1889—1895 г. жил на хуторе Ге.

Ответ на письмо Рубана-Щуровского без даты, с карандашной пометой рукой неизвестного: «8 янв.».

1891 г. Января 19. Я. П.

Третьего дня получил ваше письмо, Дм[итрий] Ал[ександрович], и сейчас опять перечел его. 1Постараюсь ответить на главное содержание его, как я его понимаю.

Что же за беда, что община распалась? Если бы мы считали, что общины эти образец того, как должно осуществиться в мире учение Христа и как установиться царство божье, тогда бы это было ужасно: тогда распадение общины показало бы несостоятельность 2учения Христа; но так ведь не смотрели на эти общины не только мы со стороны, но и участвовавшие в них. (Если кто смотрел так, то распадение исправит этот ложный взгляд, и потому распадение в этом смысле даже полезно.) Общины эти были известной формой жизни, какую избрали некоторые люди в своем движении по пути, указанном Христом. Другие люди избрали другие формы (или другие люди были поставлены в другие условия), как вы, я, Ге и все люди, идущие по тому же пути. И, как вы сами пишете это, как ни хороши поселения отдельные, они хороши, пока нужны всякие формы, как формы непременно переходные, как волны. Если общины распались, то только потому, что люди, жившие в них, выросли из своей оболочки и разорвали ее. И этому можно только радоваться. Я пишу теперь отчасти об этом, и, разумеется, в письме не выскажешь всего ясно, но попытаюсь, а вы помогите — понимайте и неясно сказанное.

3Христианство есть движение по пути, указанному Христом, истиною, к совершенству полному отца небесного. И христианство тем более христианство, чем более оно движение, чем ускореннее это движение. Так что начальник мытарей Закхей, весь живший в своей похоти, вдруг решивший отдать..., 4в этот момент больше христианин, чем ученики, спрашивавшие, какие им будут награды за их верность, разбойник на кресте, блудница, мытарь — больше, чем фарисей. Всякий человек, на какой бы он низкой ступени ни стоял, может быть христианином, двигаться, и может ускорить это движение до бесконечности (заметьте, ничто не трогает нас, не радует нас так сильно, как эти движения, когда грешник кается — потерянная овца, монета), и на какой бы высокой ступени праведности человек ни стоял, [он] может перестать двигаться, перестать быть христианином. Ничто же не останавливает так движения, как известная форма, как оглядыванье на себя, сознание себя на известной ступени (ведь это сознание и есть форма), (чтобы левая не знала, что делает правая, и не надежен для ц[арства] б[ожия] взявшийся за плуг и оглядывающийся назад). Это самое делали и делают все церкви. Что есть церковь? Прочтите в катехизисе в православном, и католическом, и лютеранском. Они друг друга отрицают и каждая утверждает, что она в истине. Так что строгое, точное определение церкви — это люди, утверждающие про себя, что то понимание истины и исполнение ее, которое они себе усвоили, есть единое правильное. А это ведь говорит всякий человек, который признает ту форму, которую он избрал, единой правильной. Это стремление людей создавать форму и признавать ее правильной, хотя бы это и не доходило до жестокости церковной, есть главное препятствие христианству — это трение. И задача людей, идущих за Христом, — уменьшать это трение сколь возможно. Форм для следования по пути Христа, как точек на бесконечной линии, бесконечное количество и ни одна не важнее другой. Важна быстрота движения. А быстрота движения в обратном отношении к возможности определения точек.