Полное собрание сочинений. Том 65

Дунаеву я тогда же написал, 1но не получил ответа. Вчера был у нас Никифоров 2(вы, верно, слышали о нем — очень хороший человек, женат на Засулич, сестре знаменитой, 3и с 8 челов[ек] детьми живущий трудовой суровой жизнью).

Он рассказывал про Дун[аева] то же, что вы: он произвел на него в его семье тяжелое впечатление — споры с женой.

Очень мне жаль его, но надеюсь, что он выйдет победителем из этого испытанья: как хотелось помочь ему, насколько могу.

Нарочно под конец оставил самое важное, о вашем брате. 4Я думаю, что и для жены брата, и для вас, и для вашего брата, было бы очень хорошо, если бы вы могли ходить за ним. Не думаю, чтобы ваш муж воспротивился, если положение брата серьезно опасно, каким оно кажется. Впрочем, вам виднее. И когда отречешься совсем от своей воли, что вы, вероятно, и сделаете, прежде чем предпринять что-либо, то решение будет принято то, к[оторое] должно.

У нас вчера приехал американск[ий] издатель газеты большой, 5и я ужасно устал от него: надо говорить на языке, на к[отором] говоришь с трудом, а человек по взглядам своим вполне мирской, мало интересен для меня. А между тем оставить его одного, уйти, когда он ни с кем говорить не может и приехал для этого — совестно. Соня и Таня помогают мне. Писанье мое было стало подвигаться, и это для меня большая — не радость, а сознание жизни; но теперь два дни и не принимался.

Я был у Сергея 6— положение его ужасно, но мне кажется, и Маша вчера б[ыла] у него и подтверждает мое мнение, что он может поправиться. Он очень жалок. Поклон вашему мужу.

Любящий вас

Л. Толстой.

Впервые опубликовано почти полностью (с ошибками) в ПТС, I, стр. 198—199. Дата определяется почтовым штемпелем отправления «почтовый вагон, 13 марта 1891» и записью в Дневнике Толстого 13 марта о приезде американца «3-го дня» (т. 52, стр. 19).

1См. письмо № 244.

2Лев Павлович Никифоров.

3Вера Ивановна Засулич (1849—1919), революционерка, в 1878 г. стрелявшая в петербургского градоначальника Трепова. Состояла членом партии «Черный передел»; одна из основательниц в 1883 г. социал-демократической группы «Освобождение труда». Со второго съезда социал-демократической партии примкнула к меньшевикам.

4Александр Фомич Бенкевич (ум. 26 марта 1891), страдавший сахарной болезнью, вызвавшей гангрену и ампутацию ноги по колено.

5Крильмэн, редактор нью-йоркской газеты «New York Herald». О нем см. письмо № 260.

6 Крестьянин из деревни Телятинки, долго страдавший от гангрены ноги, пациент М. Л. Толстой. Был помещен Толстыми в начале апреля в тульскую больницу, где умер 11 апреля 1891 г.

1891 г. Марта 14. Я. П.

Спасибо, что написали мне, дорогой Василий Петрович. Я много вспоминал о вас и болел сердцем, что ничего не знаю. Только мало вы пишете. Ничего не знаю про ваше духовное состояние и про жизнь, отношения с людьми, а всё это очень мне близко сердцу.

Немецкой статьи обо мне 1у меня нет, но я приищу что-нибудь вам интересное и пришлю. Сейчас Маша уехала к брату, а книги и еще кое-что, что хочу прислать вам, я не найду без нее. Да, вы очень одиноки, дорогой В[асилий] П[етрович], и давайте переписываться чаще. Я думал, что вы переписываетесь с Поповым или Хохловыми. 2Попов у Черткова (Воронежск. губ., Россоша). Пишите ему. Хохлов 3в Москве, пишите к Дунаеву и через Д[унаева] к нему. От Рахманова недавно получил очень хорошее письмо, в к[отором] он осуждает внешность общин и, очевидно, идет в своих нравственных требованиях дальше. То же движение, я знаю, происходит и в Алехиных, 4и в Хилкове, и в Новоселове, и Ге, с к[оторым] я виделся недавно. То же я чувствую, хотя и слабо, в себе: именно потребность деятельности только для бога с исключением всего того, что во всякой деятельности есть личного и тщеславного.

Вы спрашиваете о моей истории О[тца] С[ергия]. Там я хотел бы выразить эти две различные основы деятельности. То он думал, что живет для бога, а под эту жизнь так подставилось тщеславие, что божьего ничего не осталось, и он пал; и только в падении, осрамившись навеки перед людьми, он нашел настоящую опору в боге. Надо опустить руки, чтобы стать на ноги.

Я не пишу этого теперь. Все силы, к[оторых] мало, отдаю на писанье статьи о непротивл[ении] злу, о церкви и воинской повинности, и почти не подвигаюсь. А знаю, что есть, что сказать, и нужно это сказать.

Что же вы хотели писать об иконах? 5Предмет очень важный; но сказать, что всё православие в иконах — слишком. Есть еще кое-что. Ну, пока прощайте. Напишите же поподробнее о себе и мне делайте вопросы, чтобы я знал, что вам интереснее всего знать.

Л. Толстой.

Дата машинописной копии из АЧ.

Письмо Золотарева, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1R. Löwenfeld, «Gespräche über und mit Tolstoy», Berlin 1891 (P. Лёвенфельд, «Разговоры с Толстым и о Толстом»). Золотарев просил прислать эту статью для практики в немецких переводах.

2Хохловы Петр Галактионович (см. письмо № 313) и Николай Галактионович — бывший сельский учитель, участник земледельческих общин.

3Петр Галактионович, в то время студент Московского высшего технического училища.

4Братья Алехины: Аркадий, Алексей и Митрофан Васильевичи.

5О своем намерении написать «небольшую статью об иконах» Золотарев сообщал Толстому в письме от 30 октября 1890 г.

1891 г. Марта 19. Я. П.

Письмо ваше очень тронуло меня, дорогой Евг[ений] Ив[анович]. Мне очень жалко стало вас, особенно жалко, п[отому] ч[то] ваши страданья близки мне. Все мы тем же страдаем — все мы несем грехи своего прошедшего, своих живых и умерших братьев. И слава богу, что мы страдаем, т. е. чувствуем страдание. Страдание и есть искупление. Разве можем мы, испорченные до мозга костей и воспитанием, и привычкой, и праздностью, и исключительностью положения, из к[оторого] мы, частью по слабости, частью по другим причинам, не можем выйти, — разве можем мы не страдать. Все мы тем или другим способом, с женою, без жены, делом или помыслом оскверняемся и страдаем из-за этого.

Для того, чтобы не страдать, нам надо не знать своего греха — иметь любовниц, жен, быть влюбленным и всё это считать хорошим, чистым, 1как мы прежде это считали; а мы, слава богу, не можем этого. И остается нам одно — падать, пока не окрепнем, и страдать, всё так же страдать, ни на минуту не спуская требования от себя.

Вы пишете, что апатия, лень. У меня то же самое. Всё это от того же. Только бы не перестать быть себе гадким. —

Утешать вас не умею и не могу: одного желаю, чего и себе: не перестать страдать. —

Теперь о другом, хотя и имеет отношение к этому же, — знаете ли, что я замечаю последнее время, — то, что путь наш (всех нас, идущих по одному пути) становится или, скорее, начинает казаться особенно трудным. Восторг, увлечение новизны, радость просветления прошли. Возможность осуществления становится всё трудней и трудней, разочарования в возможности осуществления всё чаще и чаще. Недоброжелательство людей и радость при виде наших ошибок всё сильней и сильней. Всё больше и больше людей отпадающих. Мне кажется, теперь такое время. И я рад, что знаю это. Все эти явления меня не огорчают. Главное же, я рад тому, что внутреннее чувство — сознание пути жизни и истины ни на один волос не ослабевает. Напротив, крепнет. Одна слабость, хочется испытания, жертвы. Знаю, что грех, но хочется. — Как вы? Любящий вас