Полное собрание сочинений. Том 64

Радуюсь, очень радуюсь тому, что вы так держитесь за земледельческий труд и так избегаете делать себе доходн[ую] статью из писанья. Так и надо. Написал я повесть о браке и семье. Должно быть, напечатается в Неделе. Очень хочется сообщить вам. Пишите чаще.

Целую вас.

Любящий Л. Т.

Отрывок впервые опубликован в «Вестнике Европы» 1909, VI, стр. 771—772. Датируется на основании письма С. Т. Семенова от 15 октября 1889 г., на которое отвечает Толстой.

С. Т. Семенов писал о своей жизни, работе и результатах своих наблюдений над жизнью крестьян. «У всех и каждого, — писал он, — почти одно и то же стремление к легкой, беззаботной жизни, к довольству, почету — и тому подобное».

1889 г. Ноября 1. Я. П.

Милый друг Павел Иванович! Представьте себе, что я вчера в своем дневнике писал почти то же, что вы пишете; и потому не нужно вам говорить, что это мне близко сердцу. Я пишу, с другой стороны, как должен писать старик, а вы, как молодой человек. Попрошу Машу списать вам это, 1а сам хоть еще что-нибудь напишу. Во 1-х, о книге Ballou. Я очень рад, что она на вас произвела такое же впечатление, как на меня — восторга, желания общения с ним, выражения ему своей благодарности и любви, что я и исполнил. 2И вы, пожалуйста, не оставляйте своего намерения и напишите ему. Еще чувство, к[оторое] я испытал при этом чтении — это б[ыло] чувство недоумения: каким образом эти мысли, самые важные для людей, мысли, которые восторжествуют неизбежно и сделаются общими, каким образом такие мысли, так сильно выраженные, напечатанные, изданные, так замолчены, что ни Гаррисон сын, 3к[оторого] я спрашивал, ни все те америк[анцы], которых я видел (человек 10, и всё люди религиозные), даже не слыхали ничего про это и не знают имени Ballou. Совершенно то же, что в первые времена христианства, образ[ованные] римл[яне] 50 лет после и не слыхали. Только тогда была одна ступень, а теперь другая. И кажется мне, что наше участие в деле будет состоять в том, чтоб уже сделать невозможным замалчиванье. Помогай бог.

4Международный посредник. 5Вот Черт[кова] прогонят заграницу, и будет международный посредник. —

Ну, пока прощайте, целую вас и всех собравшихся.

Любящий вас Л. Т.

Не знаю, пошлю ли вам выписку из дневника, хотя М[аша] списала ее. Не пошлю, п[отому] ч[то] это слишком задушевное, не сложившееся еще вполне, не выразившееся душевное движение. Ход его нарушится. Но в связи с тем, что вы пишете, скажу вам другое, что прежде приходило мне в голову: понятия бесконечности пространства и времени сами в себе содержат противоречия и не укладываются в человеческом уме, а они есть, без них нельзя думать. Но ведь это противоречие происходит только оттого, что мы думаем о том, о чем нам вовсе не нужно думать, для забавы думаем. Нам о времени и пространстве думать совсем не нужно. Нам нужно думать только о своей жизни; и в жизни думать только о том, как быть совершенным, как Отец. Что если бы мы представили себе не то, что мы счастливы, но что мы совершенны, что мы совершенно довольны собой: ведь это было бы нечто ужасное. Ведь одно это предположение уничтожает всякое понятие о добре. Стало быть, как бы мы ни шли вперед совершенствуясь, необходимо, чтобы впереди нам открывалось бы бесконечное поле совершенства. Без бесконечности совершенствования не было бы жизни. Стало быть, бесконечность, когда мы думаем о том, о чем следует думать, не только не противоречива, но необходима. Без нее нет понятия жизни. Живем же мы и мыслим в пространстве и времени, а потому нам и необходимо мыслить пространство и время бесконечными.

Впервые опубликовано в Б, III, изд. 1-е, стр. 110—112. Датируется на основании записи в Дневнике Толстого 1 ноября (см. т. 50).

Ответ на письмо П. И. Бирюкова от 27 октября 1889 г., к которому Бирюков приложил выписку из своего дневника.

1При письме Толстого приложена выписка из его Дневника 31 октября, переписанная М. Л. Толстой, с поправками автора. Начало: «По этому самому»; конец: «помоги мне бог» (см. т. 50).

2См. письмо № 391.

3Вендель Гаррисон (1844—1907), сын американского общественного деятеля, борца за отмену рабства, Уильяма Ллойда Гаррисона.

4Абзац редактора.

5Об организации «Международного Посредника», ставящего целью издание книг для народа на русском, французском, немецком и английском языках, Толстой писал В. Г. Черткову 29 марта 1888 г. (см. т. 86, № 189). Организация эта осуществлена не была.

1889 г. Ноября 1. Я. П.

Владимир Владимирович!

Очень радуюсь выраженному вами желанию работать общее дело Христово; но не берусь указать вам какое-либо определенное дело, во 1-х, п[отому], ч[то] не знаю вас, ни вашего возраста, ни образования, ни положения, а во 2-х, п[отому], ч[то] работу эту указывает каждому человеку его внутренний голос, т. е. совесть. В 3-х, и главное, п[отому], ч[то] богу, по моему понятию, не нужно от нас никакого дела, так, к[ак] не нужно и никаких жертв — богу нужно одно: то, чтобы мы соблюли и возростили тот талант, ту божественную сущность, к[оторая] поручена нам как дитя няне, к[оторая] дана нам, разумея под этим талантом не какое-либо увеличение умственное или образования, а увеличение только нашей любви к богу и его твари. Так что человек, исполняющий это дело божие, всегда неизбежно исполняет и всё остальное и будет, сам не зная того, многообразно полезен всем людям.

Любящий вас Л. Толстой.

Датируется на основании записи в Дневнике Толстого 1 ноября (см. т. 50).

В письме от 25 октября 1889 г. В. В. Майнов просил Толстого сообщить ему, чем он мог бы быть полезен для людей.

1889 г. Ноября 1. Я. П.

Письма твои всё так же хороши, милая Таня. Ты как будто выражаешь сомнение в их достоинствах. Немножко последние похуже, менее обстоятельны, да и как д[ядя] Костя 1говорит: «натуры» много. Но я шучу. Я радовался на все описания, особенно ночью лунной в Римской кампаньи. — Неаполь слишком хорош, приторен; но Флоренция верно понравится, как и мне, скромностью и приятностью. В мое время она было стала портиться, — была столицей. Но все-таки мне было там всегда хорошо. Писать тебе, пожалуй, уже не придется после этого письма. — У нас очень хорошо и, кажется, не одному мне, но всем и мамà, как ты видишь из письма, и Маше, несмотря или вследствие того, что она ходит за Сашей в карантине, и малышам, к[оторые] очень милы под влиянием нас и Новик[ова], 2учителя, очень оригинального, умного, и доброго, и ласкового к детям человека. Только бы бог избавил от гостей и темных и светлых. Я кое-что пишу — отрывочные мысли 3— но длинного ничего не затеваю, хотя и желаю. Целая куча получена Harper’s 4с прекрасными иллюстрациями и ничтожным, как кажется, текстом. Зато я продолжаю получать прекрасные американские издания World’s advance thought. 5Это спиритический журнал; М. Гельбиг должна бы его знать. Ты так описала Гельб[иг], что я ее полюбил, а, главное, за то, что тебя они любят или делают как бы любят. Да и за что не любить вам, да и всем людям, друг друга. Мне всё чаще и чаще благочестивые размышления приходят, именно в этой форме: так недолго тут жить, и так не особенно-то привлекательна эта жизнь, несмотря даже на красоту Неаполя, что не стоит того делать дурное, а, главное, разрывать столь свойственные, радостные (единственно радостные) любовные отношения. Непременно надо улыбаться душою не переставая, а этого невозможно делать, как только вообразить себе, что сердишься или не любишь кого-то. Ты что-то подобное раз написала, и это мне б[ыло] радостно. Да только ты не в Риме или в вилле, где тебе все льстят, выучись, а в своей комнате, у колодца, где дымит или стучит. А стоит только, чтоб в душе улыбалось, и у колодца будет не хуже Рима. Я улыбаюсь, думая о тебе. Ну, до свиданья, милая, целую тебя.