Полное собрание сочинений. Том 64

Л. Т.

Впервые опубликовано в «Современных записках», Париж 1928, стр. 197—198. Датируется на основании записи в Дневнике Толстого 1 ноября (см. т. 50).

Письма T. Л. Толстой, на которые отвечает Толстой, неизвестны.

1Константин Александрович Иславин (1827—1903). См. т. 83.

2Алексей Митрофанович Новиков (1864—1927), в 1889 г. студент, учитель Андрея и Михаила Львовичей Толстых; позднее врач, доцент и ассистент проф. Снегирева; автор статьи «Л. Н. Толстой и И. И. Раевский» — «Международный толстовский альманах, составленный П. Сергеенко», М. 1909.

3Толстой в то время возобновил работу над статьей об искусстве, начатую в марте 1889 г., решив писать «каждый день сначала», независимо от написанного прежде.

4«Harper’s new monthly magazine», нью-йоркский журнал.

5«The world’s advance thought and the universal republic» — американский журнал, орган спиритов, издававшийся в Портлэнде Л. Малори.

1889 г. Ноября 1. Я. П.

Многоуважаемый Николай Алексеевич,

Податель сего очень оригинальный и жалкий проситель.

Надеюсь, что вы простите меня за то, что утруждаю вас, и поможете ему. Он приговорен к церковному покаянию (ему 17 лет; на вид же он дитя) за покушение на самоубийство; но приговорен он в своем родном приходе, где ему не при чем жить, а жил он в лавке у дворника в другом приходе. Так вот он и просит, чтобы его перевели в этот другой приход — именно из Лопатковского в Кочаковский.

Не будете ли вы так добры попросить об этом архиерея. 1—

Прошу передать мой привет вашему семейству.

У нас, у Саши, болезнь, которую жена определила скарлатиной, и Маша отделилась с ней в карантин.

Ваш Л. Толстой.

Он сын крестьянина, умершего, сельца Гайкова, Крапивенского уезда; имя его: Алексей Шмакин.

Датируется содержанием и записью в Дневнике Толстого 1 ноября (см. т. 50).

Николай Алексеевич Зиновьев (1839—1917) — в 1887—1893 гг. тульский губернатор, позднее сенатор, член Государственного совета.

1В то время тульским архиереем был Никандр (Николай Иванович Покровский, 1816—1893).

1889 г. Ноября 5. Я. П.

Я чувствую, что вы много перестрадали нравственно, и мне хотелось понять вас, но с одной стороны вы были расстроены, с другой я не сумел достаточно добро обратиться с вами; и я только догадывался, но не понял то, что происходит в вас.

Я пережил тот же переворот, который описываете в своем письме, и знаю, что после того совершенного изменения, которое происходит внутри, кажется, что необходимо должно произойти соответствующее изменение и внешней жизни. Но это несправедливо. Внутренняя перемена делает то, что человек относится иначе к внешнему, так что те же внешние условия получают совершенно другое значение.

Со мной, по крайней мере, было это. Мне хотелось всё изменить; но оказалось, что изменить всего я не мог, именно на основании тех самых основ, во имя которых я хотел изменить, т. е. я хотел устроить себе такую жизнь, в которой я мог бы любовно служить людям, но для этого я должен был нарушить любовные отношения, прежде установившиеся, и заменить их ненавистью. И кончилось тем, что я не изменил свою внешнюю жизнь, но мое отношение к этой жизни невольно изменилось, вследствие моей внутренней перемены. И вот прошло несколько лет, и я увидал, что то, что мне так хотелось изменить, — незачем изменять. Желал бы очень, чтобы вы испытали то же самое.

Главное же, не знаю, говорил ли я вам про это, — это то, чтобы понимать то, что сказано (М[ат]ф[ей], XXV), что и я, и вы (и не говорите, что между мною и вами есть разница), жизнь наша не дана нам для нашего увеселения или радости, а мы рабы, орудия, органы бога, которым предназначено делать его дело (а дело, кажущееся незаметным, которое вы сделаете, может быть в тысячу раз важнее громких дел нам известных), и, ежели мы делаем это дело, нам хорошо, где бы ни были, в каких бы условиях ни были, больные или здоровые, старые или молодые. Дело же его есть одно: возрастить порученный мне талант, божественную искру, возращать же его нельзя иначе, как любя ближних и служа им, как и сказано в конце той же главы.

Отрывок письма, печатается по копии. Дата копии.

1889 г. Ноября 1—10. Я. П.

Я веду довольно правильную жизнь. Утром пишу, всё переделываю, дополняю то, что при вас писал. 1Я и прежде говорил и чувствую справедливость, что надо говорить не «скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается», а наоборот — «скоро дело делается, а не скоро сказка сказывается». Я решил давно, что так как мне остается жить недолго, а кажется, что нужно еще кое-что сказать, чего, по всем вероятиям, я не успею сказать самым наилучшим образом, то надо оставить авторское кокетство, а писать, как напишется, но вот никак не могу. Так по утрам пишу, а после обеда работаю в лесу. За сапожную работу, которая даже очень нужна, никак не могу взяться. Еще занятие — это переписка, чтение и общение с людьми, которые приходят и приезжают.

Отрывок письма, печатается по копии. Цитата из него впервые опубликована в ПТС, II, № 376. Датируется на основании упоминания о пребывании Попова в Ясной Поляне («при вас писал» — Попов был у Толстого 18—22 октября) и отметки о письме Попова в Дневнике Толстого 27 октября (см. т. 50).

Письмо Е. И. Попова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1Статью об искусстве.

1889 г. Ноября 10. Я. П.

Письмо ваше, дорогой Василий Петрович, всё лежит передо мной неотвеченное. Это одно из тех писем, на к[оторые] мне хочется ответить, но не чувствуешь себя всегда готовым на это. Напишу хоть несколько слов на самый главный вопрос ваш о вере в свое бессмертие. Боюсь говорить фразы, придумывать о таком важном, задушевном для всех и особенно для вас вопросе, скажу то, что я испытал и испытываю:

Было время, что я, как прежде вы, совсем не только не верил, но не понимал возможности бессмертия. Помню, на меня находил тогда ужас при одном представлении о смерти. Потом изменилась моя жизнь, главное — мое воззрение на благо в жизни, и я перестал думать о смерти; если же и думал, то страха не было, как теперь у вас, хотя и не было уверенности в бессмертии; но потом пришло время, когда я опять стал думать о смерти, и уже без страха, а с радостью, — особенно в тяжелые, запутанные минуты. Есть в этой жизни такое состояние, при котором не видишь смерти, а видишь и сознаешь только жизнь вечную. Как бы в тунеле есть такое положение, в котором видишь свет, — это положение по направлению тунеля. И в жизни то же, если стоишь по направлению воли бога, то видишь жизнь вечную, станешь к ней боком — и видишь мрак. Вера в бессмертие дается не рассуждением, а жизнью. — Признак того, что живешь той жизнью, к[оторая] приводит к сознанию своего бессмертия, это то, когда живешь только перед богом, можешь себя привести в общение с богом, совершенно независимо от мнений людских, когда можешь сказать себе, что то, что я делаю, я точно так же делал бы, если бы никто, никогда и не знал этого. Это-то главное я и хотел сказать: пытайтесь почаще жить только перед богом, и вы почувствуете, как утвердится ваша вера. Собственно это не вера утверждается, это только разрушается напущенное на нас ложной жизнью суеверие смерти, — человек повернется лицом к свету.