Полное собрание сочинений. Том 62

Отъезд в Самару всё еще не совсем решен, но кажется, что мы поедем в начале июня. Адрес наш будет в Самару, но я тогда напишу вам.

Как отлично, что вы сказали, что приедете к нам! Это надеюсь и прошу вас исполнить осенью, если бог даст вернуться из Самары. У нас все здоровы, жена кланяется вам и княгине. Насчет нигилиста 6, так называемого, я не могу согласиться, потому что я мало знаю людей более не только хороших, но добрых и религиозных по чувству, как он. Я уверен, что если бы вы и княгиня видели его и знали, то вы то же бы сказали.

Обнимаю вас от всей души.

Ваш Л. Толстой.

Впервые опубликовано в «Вестнике Европы», 1915, 1, стр. 14—16, но по ошибке так, что первые два абзаца напечатаны как отдельное письмо, № 9, с датой: «1878», а окончание — как приписка к письму № 10, с датой: «1878 г. Тула 30 мая». Датируется на следующем основании: на последней, чистой, странице оригинала находится черновой набросок ответа С. С. Урусова с датой: «25 мая 1878 года»; ответ написан, повидимому, тотчас по прочтении письма.

1Толстой отвечает на два письма Урусова (без дат), являющиеся продолжением разговоров и религиозных споров, происходивших между Урусовым и Толстым при свидании в Москве в начале мая.

2В упомянутом выше втором письме Урусов писал о своих несогласиях в области математики с В. Я. Цингером.

3Василий Иванович Алексеев.

4Письмо неизвестно.

5Василий Степанович Перфильев — товарищ Толстого в молодости: в 1878—1887 гг. занимая должность московского губернатора.

6Нигилистом Урусов называл Василия Ивановича Алексеева за его отрицание официальной религии.

1878 г. Мая 23...24. Я. П.

Дорогой Николай Николаевич.

Между нами вышло какое-то странное недоразумение. Вам кажется, что я вас не понял, а мне кажется, что вы меня не поняли, что так непохоже на вас. Я именно о вас и говорил, и именно о той бездне, которая у вас постоянно перед глазами.

Началось недоразумение с моего первого письма и с выражения «притворяемся, что мы что-то знаем». 1И в этом весь разговор. И та бездна, о которой вы говорите, есть не что иное, как привычка притворяться, себя обманывать. Я говорю, что человек, который, как Сократ, говорит, что он ничего не знает, говорит только то, что на пути логического разумного знания ничего нельзя знать, а никак не то, что он ничего не знает, ибо положение: я знаю, что ничего не знаю, есть явная бессмыслица, вроде 1=0. И потому положение о том, что наука не дает знания, ведет непременно к вопросу: что же мне дает знание? А вы как будто не хотите сделать себе этого вопроса. Вы, говоря о бездне, как будто признаете, что вы ничего не знаете. Ничего не знать нельзя. Утверждать живому человеку и умственно здоровому, что я ничего не знаю, то же, что утверждать, что я никогда ничего не ем, или что кровь во мне не обращается. — Мне кажется, что каждый человек должен разобрать, чем он знает и чтó он знает (а что он знает, это уже включено в понятие человека).

Теперь мне представляется другой вопрос: каким образом такой твердый и ясный ум, как ваш, может этого не видеть? И я отвечаю себе, что это происходит оттого, что вы всю свою жизнь, 40 лет, провели в том, чтобы приобретать знания разумным путем, и вам кажется, что всё, что не лежит на этом пути, не есть знание. —

Я пристаю к вам с нелегким — дайте мне ясный ответ — откуда вы знаете то, чем вы живете — чем руководились и руководитесь в жизни?

Если я вам наскучил, не отвечайте.

Ваш Л. Толстой.

У нас всё, слава богу, здорово. В Самару, кажется, едем в 1-х числах июня. Когда вы свободны? В Самаре ли увидимся, или в Ясной?

Очень благодарю вас за ваши хлопоты по изданию. 2Я написал вам тогда, возвратясь из Москвы и находясь в практическом настроении, а теперь мне совестно, тем более, что я чувствую, что ничего не выйдет и я прошу слишком дорого. Я должен вам, вероятно, за книги, напишите сколько.

Впервые опубликовано в ПС, стр. 170—171. Датируется на основании пометки Н. Н. Страхова на автографе: «24 мая 1878. Ясн.».

Ответ на письмо H. Н. Страхова от 14 мая 1878 г. (ПС, стр. 168—170).

1См. письмо № 422.

2См. письмо № 429 и ПС, стр. 168.

1878 г. Мая 29. Я. П.

Опять телеграмма, 1дорогой Сергей Александрович. Оружейная школа очень хороша, но подробности о поступлении в нее я не знаю, но на днях увижу начальника 2и сообщу вам. 3Так и не сбылась моя мечта увидать вас у нас. В первых числах июня мы едем в Самарскую деревню и пробудем там до начала августа.

А в августе не может случиться, чтобы вы были в Москве и в Ясной Поляне?

Ваш Л. Толстой.

29 мая.

Впервые опубликовано в «Иллюстрированном приложении» к газете «Новое время», 1913, № 13529 от 9 ноября, стр. 6. Год определяется письмом С. А. Рачинского от 14 мая 1878 г., на которое Толстой отвечает.

1Так назвал письма Толстого, сетуя на их краткость, С. А. Рачинский в своем письме от 14 мая 1878 г. См. «Письма Толстого и к Толстому. Труды Публичной библиотеки СССР имени В. И. Ленина», М. 1928, стр. 232—233.

2В том же письме Рачинский просил сообщить подробности о школе при Тульском оружейном заводе, надеясь, что в ней смогут получить ремесленное образование окончившие его школу ученики (там же, стр. 232—233). Школа при Тульском оружейном заводе была основана в 1824 г. Начальником школы в 1877 г. был полковник Петр Иванович Мамонтов.

3Письмо неизвестно.

1878 г. Мая 29. Я. П.

Дорогой Николай Николаевич.

Прочел вашу книгу, 1и не раз, и не два, а всю исшарил по всем закоулкам, и вся ваша мысль мне теперь понятна и знакома, насколько может быть мне понятна. Ужасно хотелось бы читать с вами и говорить о каждой почти мысли. Ужасно много подняло это во мне мысли, и я попытался было написать, но разорвал письмо. Бог даст, поговорим. Вы действительно только устанавливаете основания психологии, но вы первый доказываете — и без полемики, без спора, ложность идеализма Канта и Шопенгауера и ложность матерьялизма. Мало этого, вы доказываете душу, как будто нечаянно, что есть самый сильный и убедительный прием доказательства.

И если вам нужно мое одобрение, то я, читая, несколько раз думал: и этот человек говорит, что он не нужен и не знает, что ему делать! Это ново, сильно, ясно и кратко. Но должен сказать, что года два тому назад я бы еще больше ценил ваш труд; теперь то, что вы доказываете, для меня слишком уже несомненно и просто (так же, как и для 0,999999... рода человеческого), что я, не увлекаясь доказательством сочувственного мне, вижу еще недостатки в приемах доказательств. — И таковой недостаток я вижу вот в чем. «Субъект не может быть объективирован = познан», а вы делите субъект на познание, чувство и волю. Для деления нужно познание. — И верно ли это деление? Если допустить это деление, то из него одного уже будет выведено многое. А это деление есть тоже объективация, которую вы под шумок, тайно хотите пропустить туда, куда вы совершенно справедливо не пропускаете никакого познания. Истина, добро, свобода являются вдруг на место мысли, чувства и воли. И делаются вместе и субъект и объект. Если допустить деление, то вы сами говорите, что мысль, познание, субъект предполагает истину не как объект (объект есть материя), а как что-то еще более общее, чем познание, то же и в отношении добра и свободы. Что же это такое? И откуда я имею это понятие?