Полное собрание сочинений. Том 62

Хуже же всего то, что Ольга Андреевна болеет. Ужаснее болезни жены для здорового мужа не может быть положения. Я нынешний год испытал и продолжаю испытывать это состояние.

Жена была опасно больна. Всю зиму хворала, слабела и теперь опять в постели, и всякую минуту трепещешь, что положение ухудшится. Для меня это положение мучительно, в особенности потому, что я не верю ни в докторов, ни в медицину, ни в то, чтобы людские средства могли на волос изменить состояние здоровья, т. е. жизни человека. Вследствие этого убеждения, которого я не могу изменить в себе, я беру всех докторов, следую всем их предписаниям и не могу иметь никакого плана. Весьма похоже, что мы скоро поедем за границу 4и, вероятно, в Италию, которая мне так противна, но менее, чем Германия. В Европе мне кажется, что я мог бы жить только в Англии, но оттуда для здоровья уезжают и туда незачем ехать. Вообще болезнь жены, смерть тетушки, которая скончалась у нас нынешнюю зиму, и смерть вновь родившейся девочки, всё это сделало нынешнюю зиму очень для меня тяжелою. Утешают только дети, которые, слава богу, хорошо растут, и работа, в которую я ухожу по уши.

Первого утешения у вас нет, а второе вы должны себе устроить.

Главное же желаю для нее самой, так же как и для вас, чтобы Ольга Андреевна была здорова.

До свиданья. Пожалуйста, пишите, изредка хотя.

Искренно вас любящий Л. Толстой.

О первой публикации см. стр. 3. Год определяется содержанием, месяц и число — на основании фразы: «жена опять в постели»: С. А. Толстая заболела 17 марта.

1Письмо П. Д. Голохвастова неизвестно.

2В то время незначительный уездный городок Казанской губ.; по переписи 1897 г. в нем числилось всего 4213 жителей. Слово «Мамадыш» было у Толстого синонимом слова «глушь». Ср. его письмо к дочери М. Л. Оболенской от 22 марта 1906 г. (т. 76).

3См. прим. 3 к письму № 239.

4См. прим. 2 к письму № 267.

1876 г. Марта 20...23. Я. П.

Увы! это правда, что я перепутал письма. К вам приехало письмо к Урусову, а ваше, вероятно, к нему. Я нынче пишу ему, прося его, если это так, вложить в конверт и надписать вам; и вас с тысячами извинений прошу сделать тоже: Троицо-Сергиевский Посад, князю Сергию Семеновичу Урусову. Село Спасское . — Это мой севастопольский друг, с которым мы очень хорошо любим друг друга. —

Странно, что то письмо, в котором я пишу ему о желании веры, попало вам. Предшествующий наш разговор был такой. Он был у меня, и я ему читал свое философское сочинение. Там я говорю о вере и, между прочим, о том, что ничто так не отвращало и не отталкивало меня от религии, как когда меня старались обращать, объясняя мне религию. Чем больше объясняли, тем мне становилось темнее. Это, видимо, поразило его, и он мне написал прекрасное письмо, в котором говорит, что бог его этим наказывает за его гордость и что он никогда больше ничего возражать и объяснять мне не станет, но все-таки просит меня, чтобы я писал ему о своем душевном состоянии. И я писал ему, в особенности после свидания с Бобринским, Алексей Павл[овичем], который очень поразил меня искренностью и жаром своей веры. И никто, никогда лучше мне не говорил о вере, чем Бобринский. Он неопровержим, потому что ничего не доказывает, а говорит, что он только верит, и чувствуешь, что он счастливее тех, которые не имеют его веры, и чувствуешь, главное, что этого счастия его веры нельзя приобрести усилием мысли, а надо получить его чудом. И этого-то я желаю и об этом писал Урусову, и очень рад, что вы прочли.

Вы знаете Редстока? 1Какое он произвел на вас впечатление?

Я очень благодарен вам за то, что вы за меня молитесь. Хотя я не могу верить в действительность молитвы, я рад, потому что это доказывает вашу привязанность ко мне и потому что, хотя я не верю, я не могу сказать, чтобы это наверное было бесполезно. А может быть, и правда. Во всяком случае я знаю, что чем больше я буду думать, тем меньше могу верить, и что если приду к этому, то чудом. Поэтому, пожалуйста, не убеждайте меня. Что я думаю беспрестанно о вопросах, значении жизни и смерти, и думаю, как только можно думать серьезно, это несомненно. Что я желаю всеми силами души получить разрешение мучающим меня вопросам и не нахожу их в философии, это тоже несомненно; но чтобы я мог поверить, мне кажется невозможно.

Читали ли вы жизнь Паскаля — Blaise Pascal, его Pensées? 2Какая чудесная книга и его жизнь. Я не знаю лучше жития. —

Целую вашу руку.

Ваш Л. Толстой.

Я в том письме не написал, что целую руку, и потому Урусов так же, как и вы, мог быть в сомнении, к нему ли письмо.

Впервые опубликовано в ПТ, стр. 265—266, с датой: «Март 1876 г.». Датируется на основании письма А. А. Толстой от 16 марта 1876 г., на которое отвечает Толстой, и фразы письма: «К вам приехало письмо к Урусову, а ваше, вероятно, к нему». Толстой мог писать в тоне предположения только до получения письма С. С. Урусова от 20 марта (см. прим. к письму № 248).

1Гренвиль Редсток (1831—1913) — английский проповедник-евангелист, приезжавший в 1874 г. в Петербург. См. о нем т. 72, стр. 202.

2Блез Паскаль (1623—1662) — французский математик, физик и религиозный писатель. См. т. 55, прим. 127.

1876 г. Апреля 1...5? Я. П.

Пишу тебе, милый друг Таня, несколько слов только с тем, чтобы выразить свою обиду за твои глупые и неприличные слова про меня, что я не буду тяготиться вашим приездом . 1Честное слово, это мне было обидно и очень неприятно. Я люблю и тебя, и Сашу, и детей твоих, и чем старше делаюсь, тем больше дорожу своими привязанностями, и мысль о том, что вы будете с нами, одна из тех мыслей, которые, знаешь, вспомнишь: ах, что это будет приятное? Да, Кузьминские будут. Сейчас получили ваши письма, и сейчас же я написал Нагорному, 2чтобы он узнал в Москве, а получив ответ, я узнаю или съезжу и вам напишу. —

Соня говорит, что ты любишь получать от меня письма. Если это так, то придумывай с каждой почтой такую же неприятность, как в последнем, и я буду отвечать тебе бранными словами, как теперь. — Кланяешься ли ты от меня Софье Никол[аевне] Оголиной и ее мужу и передаешь ли им, какие у меня о них прекрасные воспоминания, еще более теперь, вследствие ее дружбы с тобой. Пожалуйста, скажи им с свойственным тебе красноречием что-нибудь очень хорошее от меня. Как бы я желал их увидать. — Не бойся радоваться тому, что Соня выкинула; я сам радуюсь, хотя не смел желать. Трудно всё это обнять.

Твой Л. Толстой.

Датируется сопоставлением с письмами: Н. М. Нагорнова к Толстому от 14 апреля 1876 г., в котором он сообщал сведения об имении для А. М. Кузминского, и С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 6 апреля 1876 г., в котором она писала: «Левочка вам напишет еще об имении, а я пишу последнее письмо».