Полное собрание сочинений. Том 62

Л. Толстой.

Впервые опубликовано в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 49—50. Год определяется сопоставлением с письмом № 24.

Владимир Александрович Иславин (1818—1895) — дядя С. А. Толстой. См. о нем т. 83, стр. 224.

1Константин Александрович Иславин, младший брат В. А. Иcлавина. См. о нем т. 83, стр. 75—76.

2[Еще одно последнее усилие.]

3В. А. Иславин был женат на Юлии Михайловне Кирьяковой (1840—1914).

1873 г. Мая 11. Я. П.

11 мая.

Давно не писал вам, многоуважаемый Николай Николаевич. Я вдруг получил ваши два письма: 1одно славное, заживо задевшее меня, из Крыма, и другое, мрачное, из Петербурга. И, желая отвечать на оба; остался, как знаменитый осел между двумя связками сена. А на крымское письмо как мне хотелось отвечать! Поверите ли, ошибаюсь я или нет, но на вопрос, чтó такое добро — сущность жизни, мне так же легко отвечать, как на то, какое нынче число. Отвечать могу для себя ясно и понятно, но ясно и понятно ли это для другого? — Для того, чтобы это было ясно другому, надо, чтобы другой был со мной согласен в значении вопроса. Объективной сущности жизни человек понять и выразить не может — это первое. Сущность же жизни — то, что заставляет жить, есть потребность того, что мы называем неправильно добро. Добро есть только противоположность зла, как свет — тьмы, и как и света и тьмы абсолютных нет, так и нет добра и зла. А добро и зло суть только матерьялы, из которых образуется красота — т. е. то, что мы любим без причины, без пользы, без нужды. Поэтому, вместо понятия добра — понятия относительного — я прошу поставить понятие красоты. Все религии, имеющие задачею определить сущность жизни, имеют своей основой красоту — греки — плотскую, христиане — духовную. Подставить другую щеку, когда ударяют по одной, не умно, не добро, но бессмысленно и прекрасно, так же прекрасно, как и Зевс, бросающий стрелы с Олимпа. А пусть коснется рассудок того, что открыто только чувству красоты, пусть делает выводы логические из того, как должно жертвоприносить Зевсу, как служить, подражать ему, или как служить обедню и исповеды ваться — и красоты нет больше и нет руководителя в хаосе добра и зла. — Вы говорите, что вы поймете 2меня, как бы нескладно я ни писал, так вот, не говорите этого вперед. А очень бы желал бы я побеседовать об этом с вами. Я пишу роман, 3не имеющий ничего общего с Петром I. Пишу уже больше месяца и начерно кончил. Роман этот — именно роман, первый в моей жизни, очень взял меня за душу, я им увлечен весь и, несмотря на то, философские вопросы нынешнюю весну сильно занимают меня. В письме, к[оторое] я не послал вам, 4я писал об этом романе и о том, как он пришел мне невольно и благодаря божественному Пушкину, кот[орого] я случайно взял в руки и с новым восторгом перечел всего. Еще я занимаюсь поправкой «Войны и мир». 5Исключаю все рассуждения и французское и ужасно желал бы вашего совета. Можно ли прислать вам на просмотр, когда я кончу? 6

Ваш. Л. Толстой.

Пожалуйста, не говорите никому, что я пишу.

Мы едем в Самару, вероятно, в конце мая. 7

Мои все здоровы и вам кланяются.

После 20 адрес мой — в Самару. Пожалуйста, не забывайте. В самарской степи еще дороже мне и радостнее будет ваше письмо.

Впервые опубликовано в книге «Лев Николаевич Толстой. Сборник статей и материалов», М. 1951, стр. 652—653. Год определяется на основании пометки Страхова на автографе: «11 мая 1873 г. Ясная».

1От 8 января и 15 апреля. См. ПС, стр. 21—25 и 29—32.

2 В автографе: помните

3«Анна Каренина».

4См. письмо № 13.

5См. прим. 2 к письму № 5.

6В ответном письме от 17 мая Страхов писал: «Вы спрашиваете, можно ли прислать мне па просмотр Войну и мир , когда исправите. Не только можно, но я Вас прошу об этом, я, наконец, требую во имя всех прав, какие только Вы согласны признать за мною. Это будет большое наслаждение» (ПС, стр. 32).

7См. прим. 4 к письму № 10.

1873 г. Мая 11. Я. П.

11 мая.

Стихотворение ваше крошечное прекрасно. Это новое, никогда не уловленное прежде чувство боли от красоты, выражено прелестно. У вас весной поднимаются поэтические дрожжи, а у меня восприимчивость к поэзии. Одно — не из двух ли разных периодов весны 1) соловей у розы и 2) плачет старый камень, в пруд роняя слезы. Это первая весна — апрель, а то — май конец. 1Впрочем, это, может быть, придирка.

Я был в Москве, купил 43 № покупок на 450 р. и уж не ехать после этого в Самару нельзя. Как жаль, что Дора 2занята! Как уживается в новом гнезде ваша пташка? 3Не забывайте нас. До 20 мы не уедем, а после 20-го адрес — Самара.

Ваш Л. Толстой.

Впервые опубликовано, с пропусками, А. А. Фетом в «Моих воспоминаниях», М. 1890, т. II, стр. 269. Датируется упоминанием об отъезде 20 мая в Самару (ср. письмо № 20).

1Письмо А. А. Фета от 30 апреля 1873 г. начинается стихами: «В дымке-невидимке...» «Придирка» Толстого относится к четверостишию:

Фет принял во внимание замечание Толстого: в первой же публикации этого стихотворения вместо «Соловей у розы» — читаем: «...Соловей без розы» («Русский вестник», 1874, № 2, стр. 481). См. А. А. Фет, Полное собрание стихотворений («Биб-ка поэта» под ред. М. Горького), 1937, стр. 103—104.

2Дора — англичанка, которую С. А. Толстая рекомендовала Фету к его племяннице О. В. Шеншиной.

3Ольга Васильевна Шеншина (р. 1859) — дочь Василия Афанасьевича Шеншина, оставшаяся круглой сиротой нескольких месяцев от рождения. До 14 лет воспитывалась в пансионе в Москве. С 1873 г. воспитанница Фета.

1873 г. Мая 18? Я. П.

Любезный друг Таня! Не могу тебе описать впечатление, которое произвело на меня известие о смерти прелестной моей милой (как мне приятно думать теперь), моей любимицы Даши! 1 Я никогда бы не думал, чтобы эта смерть так могла поразить меня. Я почувствовал, как ты и твои дети близки мне. Целый день я не могу подумать о ней и о вас без слез. Я испытываю то чувство, кот[орое], вероятно, теперь мучает вас: забыть и потом вспомнить и с ужасом спрашивать себя — неужели это правда?

Долго еще вы будете просыпаться и спрашивать себя, неужели правда, что ее нет. Я был в Туле, 2в хлопотах, утром был у Мосоловых, 3и она (Мосолова) очень любит тебя и говорит: я вас не отпущу, расскажите мне все про Т. А., и я рассказывал, и так мне приятно было говорить о вашем счастливом житье и ваших девочках. Потом получил письма. Первое Сашино, 4и с одного слова понял, что что-то ужасное. Потом стал читать твое. 5И всё переживал с тобою и плакал; но впечатление осталось очень хорошее за тебя. Да, одна религия может утешить. И я уверен, что ты в первый раз поняла значение религии. И ради бога не забывай, не старайся забывать все тяжелые минуты, кот[орые] ты пережила, а живи всегда с ними. Смерть для себя ужасна, как ты говорила, я помню, но в смерти близкого существа, особенно такого прелестного существа, как ребенок, и как этот ребенок, есть удивительная, хотя и печальная прелесть. Зачем жить и умирать ребенку? Это страшная загадка. И для меня одно есть объяснение. Ей лучше . Как ни обыкновенны эти слова, они всегда новы и глубоки, если их понимать. И нам лучше, и мы должны делаться лучше после этих горестей. — Я прошел через это. И уверен по моему духовному родству с тобою, и по тону твоего письма, к[оторое] я понял вполне, что твое горе отозвалось в тебе так же, как во мне смерть брата 6(смерть ребенка еще величественнее и таинственнее); и ты, вероятно, перенесешь, как должно. Главное, без ропота, а с мыслью, что нам нельзя понять, чтó мы и зачем, и только смиряться надо. Пожалуйста, прочти 130 псалом и выучи его наизусть и читай каждый день. Возвращаясь домой, я встретил Мосолова и сказал ему, он был очень тронут, и я полюбил его за это. Прощай, милый друг, помогай вам бог, тебе и Саше 7(как мне его всей душой жалко и как бы я желал, чтобы он нашел религиозное утешение) перенести это страшное, нами еще не испытанное, но висящее над нами горе, главное, без ропота и легкомыслия. — И ведь это собственно не горе, а только одна из важных ступеней в жизни, через которую должны пройти все люди, живущие хорошей, честной жизнью. И какая судьба, что мама приехала к вам именно в это время; я понимаю, какое она для вас была облегчение — какое только могло быть.