Полное собрание сочинений. Том 61

2Кн. Николай Андреевич Болконский с сыном Андреем: отъезд. кн. Андрея на войну — т. I, ч. I, гл. XXVIII первого и т. I (9), ч. I, гл. XXV настоящего издания.

3Гр. Илья Андреевич Ростов и Марья Дмитриевна Ахросимова, танцующие любимый танец графа, Данило Купор («Данило Купор была собственно одна фигура англеза»), на балу в день именин графини Ростовой и младшей дочери, Наташи — т. I, ч. I, гл. XX первого и т. I (9), ч. I, гл. XVII настоящего издания.

4Поцелуй тринадцатилетней Наташи Ростовой и Бориса Друбецкого в цветочной, за кадкой — т. I, ч. I, гл. XIII первого и гл. X настоящeго издания.

5[упрямый, непреклонный.]

6Переделано из «3-ей».

7Кн. Андрей Болконский и дипломат Билибин — т. I, ч. I, гл. XXXIX и XL первого и т. I, ч. II, гл. X и XI настоящего издания.

8Билибин, подпиливающий себе ногти — т. I, ч. I, гл. XXXIX первого и т. I, ч. II, гл. X настоящего издания.

9Работа над романом была закончена лишь в 1869 г.

10[самое позднее.]

11[непременное условие.]

1867 г. Январь. Я. П.

Боюсь, что тебя раздражают беспрестанные посылки от нас; но ты не поверишь, как меня мучает эта страшная болезнь. Мучает, сколько может мучать, не видя перед собою его страдания. 1Мучает и за тебя. Выходишь ли ты на воздух. Ты будешь смеяться, но это тебе необходимо, а то ты сам наверно заболеешь. — Напиши же пожалуйста, как и те раза, что и как он. У нас в деревне была точно такая же больная, лежавшая без еды 16 дней, и выздоровела. Мне кажется, что ежели он выдержал так долго, то он должен выздороветь. — И никогда не слыхал, чтобы оставались после тифа идиотами.

Слышал ли ты печальную новость о Машеньке? Беленькова 2 уговорила ее ехать в Покровское, и наши милые девочк[и] отправляются на неопределенное время в царст[во] Беленьковых. Теперь, когда они невесты, это не так незначуще, как было прежде, и это известие для меня было почти так же огорчительно, как болезнь твоего Гриши. Ежели бы ты мог и ежели, бог даст, это письмо застанет Гришу выздоравливающим — то хоть через несколько дней поедем вместе. Может, мы застанем ее и как-нибудь отговорим. А один ехать, без поддержки, я чувствую, что я либо буду молчать и одобрять, либо поссорюсь с ней. У нас всё благополучно, дай бог, чтобы ты написал то же. У меня всё это время чувство, к[отор]ое ты, верно, знаешь, когда что-нибудь приятно, вдруг вспомнишь, что-то нехорошо. Спросишь себя: что это? Да, Гриша. Одно время у меня было дурное предчувствие, но теперь я почему-то жду хорошего. — Прощай.

Датируется сопоставлением с письмом В. В. и Е. В. Толстых к С. А. Толстой, в котором они писали о приезде Беленьковой.

1Григорий Сергеевич Толстой, сын Сергея Николаевича, был болен тифом.

2Беленьковы — мелкие помещики Тульской губ.

1867 г. Января 8. Я. П.

8 января 1867 г.

Любезный Михаил Сергеич!

Мое дело хорошо и довольно быстро подвигается вперед — так быстро, что у меня кончены (начерно) 3 части (одна напечатана, та, к кот[ор]ой вы делаете картинки, и две в рукописи) и начата 4-я и последняя. Ежели какое-нибудь неожиданное несчастие не помешает мне, то я буду готов к осени со всем романом. 1

Будете ли готовы вы?

Пожалуйста, напишите мне и ответьте обстоятельно: 1) что у вас сделано? 2) как подвигается ваша работа? и 3) (главное) надеетесь ли вы за себя и граверов кончить всё к осени. Всё значит картинок 70. 2Я спрашиваю и беспокоюсь об этом и потому, что меня, как автора, ужасно волнует и радует успех вашего дела, а во-вторых, интересует с денежной стороны. Ежели печатать роман в 67, то надо печатать его не позже осени, иначе придется отложить до 68 года. Ежели начаты картинки, то надо печатать со всеми картинками. Ежели к осени все картинки не будут готовы, то все расходы и труды для рисования и гравирования их пропадут даром. —

Поэтому, пожалуйста, уважаемый Михаил Сергеич, обдумав все обстоятельства рисования и гравирования, напишите мне, возможно ли это исполнить и, в случае утвердительного ответа, присылайте мне скорее новые сделанные рисунки и требуйте у меня новых сюжетов, которые я передам вам или посредством присылки частями рукописи, или просто в письме описанием сюжета, ежели это вы найдете возможным.

В последнем письме 3я просил вас о кредите на известную часть работы от вас и от граверов: пожалуйста ответьте.

Размер всего сочинения и его частей, который может быть нужен вам для соображения количества рисунков, следующий:

1-я часть — то, что напечатано: 18 лист[ов].

2-я часть — около — 16 лист[ов]. 4

3-я часть — около — 14 лист[ов].

4-я часть — около — 18 лист[ов].

ит[ого] 66 лист[ов].

Так как в первой части соответственно слишком много картинок, то все портреты из них пойдут в следующие. —

Поздравляю вас и всё ваше милое семейство с новым годом от себя и жены и желаю вам всего лучшего.

Весь ваш гр. Л. Толстой.

Отрывок опубликован в ТТ, 3, стр. 151—152.

1Имеются в виду не части, а томы «Войны и мира». Предположения Толстого не оправдались. Работа над четвертым томом романа «Война и мир» была закончена лишь в феврале 1868 г., а весь роман (шесть томов, а не четыре, как думал вначале Толстой) был закончен только в октябре 1869 г.

2 Первоначально было написано: 60.

3Письмо к Башилову от 8 декабря 1866 г., № 193.

4Из шестнадцати листов части, названной Толстым «второй», девять листов приходилось на девятнадцать глав, законченных в начале ноября 1866 г. и составивших в первом издании вторую часть первого тома. Остающиеся семь листов этой части и четырнадцать «3-й части» составили второй том и первую часть третьего тома.

1867 г. Января 10. Я. П.

Юрий Федорович! Не знаю, как и отчего это сделалось, но вы мне так близки в мире нравственном — умственном, как ни один человек. Я с вами мало сблизился, мало говорил, но почему-то мне кажется, что вы тот самый человек, к[оторо]го мне нужно (ежели я не ошибся, то я вам нужен), к[отор]ого мне недостает — человек самобытно умный, любящий многое, но более всего — правду и ищущий ее. Я такой же человек. У меня есть мои пристрастия, привычки, мои тщеславия, сердечные связи, но до сих пор — мне скоро 40 — я все-таки больше всего люблю истину и не отчаялся найти ее и ищу и ищу ее. Иногда, и именно никогда больше как нынешний год, мне не удавалось приподнимать уголки завесы и заглядывать туда — но мне одному и тяжело и страшно, и кажется, что я заблуждаюсь. И я ищу помощи и почему-то невольно один вы всегда представляетесь мне. Уже с начала осени я сбирался увидать вас и написать, но всё откладывал — но теперь дошло до того, что я пишу свой роман, пишу другое... надо написать Самарину, надо написать. Ну вот я и пишу. Что же я хочу сказать вам? Вот что. Ежели я не ошибаюсь, и вы действительно тот человек, каким я воображаю вас, ищущий объяснения всей этой путанице, окружающей нас, и ежели я вам хоть в сотую долю так же интересен и нужен, как вы мне, то сблизимтесь, будем помогать друг другу, работать вместе и любить друг друга, ежели это будет возможно. — Настолько я знаю вас, что мне нечего вам говорить: отвечая мне, будьте совершенно прямы и искренны — т. е. пишите мне, ответьте на мои вопросы, или, само собой разумеется, разорвите мое письмо и никому об нем не говорите, ежели оно вам покажется — так, странным проявление[м] чудака. Не говоря о тех вопросах, к[отор]ые меня занимают и про к[оторые] я не могу еще начать говорить теперь, а ежели мы сойдемся, к[оторые] мы и письмен[но] и разговорно долго будем разрабатывать, ответьте мне на некот[орые] вопросы, до вас лично касающиеся. Я узнал о вашем присутствии в Москве из заседаний земского — чего-то. Я читал ваши речи и ужасался. Для того, чтобы вам говорить там , вам надо (хоть как последнее о дворянстве) вашу мысль, выходящую из широких основ мышления, заострить так, чтобы она б[ыла] прилична, и когда она сделана приличною, то для всех (кроме нек[оторых], к[оторые] видят вас из-за нее, как я) она весит ровно столько же, сколько благоразумно-пошлое слово какого-нибудь благор[одного] дворянина или гнусного старичка Смирнова. 1Я этого не могу понять. Как вы можете v[ou]s commettre 2с земством и т. п. Я эти ваши речи соединяю с тем, что вы мне сказали, когда я мельком видел вас — что я человек конченный... А этого нет, я это чувствую. Земство, мировые суды, война или не война и т. п. — всё это проявление организма общественного — роевого (как у пчел), на это всякая пчела годится и даже лучше те, к[отор]ые сами не знают, что и зачем делают — тогда из общего их труда всегда выходит однообразная, но известн[ая] зоологическим законам деятельность. Эта зоологическая деятельность военного, государя, предводителя, пахаря есть низшая ступень деятельности, деятельность, в к[отор]ой, правы матерьялисты, — нет произвола. Бисмарк думает, что он перехитрил всю Европу, а он только содействовал в числе 1000 др. причин необходимому в 1866 году кровопусканию Германии. Пускай клячи ходят на этом рушительном колесе, но вы ходите в этом колесе сознательно, вы, как добрый скакун, к[отор]ой бы мог свободно скакать по полям, стали на колесо, идете шагом с клячами и говорите себе: «я так буду ходить, чтобы мука выходила самая отличная». Мука будет всё та же, как от тех лошадей, к[отор]ые наивно думают, что они далеко уйдут по колесу. Объясните мне это. Другое, чего я не понимаю в вас, это религиозные убеждения. Впрочем, я никогда не слыхал ваших убеждений от вас, я слышал об вас. Так ли это? Открытый ли это или закрытый для обсуждения в вас вопрос? Пожалуйста же изорвите мое письмо или напишите мне, но так, как я смотрю на вас, — я не вижу между нами никаких условных преград — я прямо сразу чувствую себя совершенно открытым в отношении вас. Ни казаться перед вами я не хочу ничем, ни скрыть от вас ничего не хочу самого задушевного или самого постыдного для меня, ежели вам бы нужно было это узнать. — Я буду очень счастлив, коли получу такое ваше письмо. Не знаю, как и отчего, но я много жду не для одних нас от нашего такого умственного сближения. Ежели же вы не захотите его, то напишите мне только, что получили мое письмо — мне тогда только будет немножко совестно встречаться с вами.