Полное собрание сочинений. Том 53

4) Спириты говорят, что после смерти души людей живут и общаются с ними. Верно говорил, помню, Соловьев-отец, что это верованье церкви о святых, об их заступничестве и о молитвах к ним. Е[вгений] И[ванович] так же верно говорит, что как пашковство есть выделение одного догмата искупления и приурочивание всего к нему, так спиритизм есть выделение догмата святых и приурочивание всего к нему.

5) Я же говорю об этом догмате о душе следующее: душой мы называем Божественное — духовное, ограниченное в нас нашим телом. Только тело ограничивает это Божественное — духовное. И это-то ограничение и дает ему форму, как сосуд дает форму жидкости или газу, заключенному в нем. А мы знаем только эту форму. Разбей сосуд, и заключенное в нем перестает иметь ту форму, кот[орую] име[ло], и разливается, разносится, соединяет[ся] ли с другими веществами, получает ли новую форму? мы этого ничего не знаем, но знаем наверное то, что оно теряет ту форму, к[оторую] оно имело в своем ограничении, п[отому] ч[то] то, что ограничивало, разрушилось. То же и с душой. Душа после смерти перестает быть душою и, оставаясь духом — божественной сущностью, становится чем-то другим, таким, о чем мы судить не можем.

Написал предисловие Ч[ерткову].

30 Д. М. 97. Е. б. ж.

[1 января.] Прошло 2 дня. 1-е Января 1898. Очень грустно, уныло, нездорово встречаю новый год. — Не могу работать....

Получил письмо от Федосеева из Верхоленска о духоборах очень трогательное. Еще письмо от редактора The adult о свободной любви. Если бы было время, хотелось бы написать об этом предмете. Должно быть и напишу. — Главное показать, что всё дело в выгораживаньи для себя возможности наибольшего наслаждения без думы о последствиях. Кроме того они проповедуют то, [что] уже есть и очень дурно. И почему отсутствие внешней restreint [162] [стеснение] поправит всё дело. Я, разумеется, против всякой регламентации и за полную свободу, но только идеал есть целомудрие, а не наслаждение. —

Думал за это время только одно и кажется важное, именно:

1) Все мы думаем, что наша обязанность, призвание, это делать разные дела: воспитать детей, нажить состояние, написать книгу, открыть закон в науке и т. п., а дело у всех нас только одно: делать свою жизнь, сделать так, чтобы жизнь была цельным, разумным, хорошим делом. И делом не перед людьми, оставив по себе память доброй жизни, а делом перед БОГОМ: представить ему себя, свою душу, лучше, чем она была, ближе к Нему, покорнее Ему, согласнее с Ним. Думать так — главное чувствовать так, очень трудно. Всё сбиваешься на славу людскую, но это можно и должно. Помоги мне, Бог. Я иногда и вот сейчас чувствую это. —

2 Ян. 98. М. Е. б. ж.

[4 января.] Нынче уже 4-е. Мне немного лучше. Хочется работать. Вчера Стасов и Р[имский-Корсаков], кофе, глупый разговор об иск[усстве]. Когда я буду исполнять то, что много баить — не подобаить. Получил вольно печатанную брошюру. Записать нужно только одно: то, что жизнь всякая бессмысленна, исключая той, к[оторая] имеет целью служение Богу, служение совершению недоступного нам дела Божия. Это еще напишу. Теперь сплю. Приехала милая Маша, потом Таня с Сашей. —

5 Я. М. Е. б. ж. 98.

Нынче 13 Я. 98. М. — Больше недели не писал. И ничего почти не делал. Всё нездоровится. Уныло. И то добр и спокоен, а то тревожен и не добр. Третьего дня б[ыло] тоскливо. И пришли мужики: Балахов с Ст[епаном] Пет[ровичем] и два Тульские. И так легко, бодро стало. Надо не поддаваться среде. Можно всегда вступать в среду — Бога и его людей. Давно так нехорошо не б[ыло] на душе. Письмо от Поши. Написал П[оше]. И[вану] М[ихайловичу], Ч[ертковым], М[ооду] и Б[уланже]. Всё пытаюсь найти удовлетворяющую форму Х[аджи]-М[урата] и всё нет. Хотя как будто приближаюсь. Вчера праздновали Тан[ины] имянины — тяжело. Нынче телеграмма о стат[ье] Ч[то] т[акое] И[скусство]. — Кой-что записано и кажется важное.

1) Огромной важности и надо будет хорошенько изложить: Организация, всякая организация, освобождающая от каких-либо человеческих, личных, нравственных обязанностей. Всё зло мира от этого. Засекают, развращают, одуряют людей и никто не виноват. В рассказ о восстановлении ада — это главное новое средство. —

2) Каждый из нас это свет, божественная сущность, любовь, сын Божий, заключенный в тело, в пределы, в цветной фонарь, который мы же разрисовывали нашими страстями, привычками, так что всё, что мы видим, мы видим только через этот фонарь. Подняться, чтобы видеть через него, нельзя — наверху такое же стекло, сквозь к[оторое] и Бога мы видим, сквозь нами же разрисованное стекло. Одно, что мы можем — это не смотреть сквозь стекла, а сосредоточиться в себе, сознавать свой свет и разжигать его. И это одно спасенье от обманов жизни, от страданий, соблазнов. И это радостно и всегда возможно. Я делаю это. И хорошо.

3) Сновидения это не что иное, как смотрение не на мир сквозь стекла, а только на стекла и переплетение этих разных рисунков стекол. Во сне видишь только стекла, наяву мир сквозь стекла.

4) Женщина может, любя мужчину, видеть в нем достоинства, к[оторых] нет, но будучи равнодушной, она не может видеть достоинства мужчины иначе, как через мнение других. (Впрочем, кажет[ся] неверно.)

5) Следующее, когда я записал, показалось мне очень важным:

Христиане стремятся к соединению и соединяются между собой и с другими людьми христианским орудием единения: смирением — любовью. Но есть люди, кот[орые] не знают этого средства соединения, не верят в него и стараются соединиться (все люди стараются соединиться) другими, внешними средствами насилия, угрозы. — Нельзя требовать от этих людей, не знающих, не могущих понять христианского средства соединения, чтобы они не пользовались своим средством; но совершенно несправедливо и неразумно, когда эти нехристианские люди навязывают это свое низшее средство единения людей знающим и пользующимся высшим. Говорят: вы, христиане, пользуетесь нашим средством: если вас не ограбили, не убили, то это благодаря нам. На это христиане отвечают, что им не нужно (как оно действительно и есть для христиан) всё то, что дает им насилие. И потому, если и законно то, что люди, не знающие высшего средства единения, пользуются низшим, незаконно то, что они на свое низшее средство смотрят как на всеобщее, единственное и хотят принуждать к употреблению тех, кому оно не мож[ет] быть нужно.

Главный шаг, кот[орый] предстоит теперь человечеству, состоит в том, чтобы люди не только признали и допустили средство христианского единения, но призна[ли] то, что оно есть высшее, то, к кот[орому] стремится и к кот[орому] неизбеж[но] придет всё человечество. —

6) Когда бываешь полон энергии, то живешь и должен жить для этого мира; когда же болеешь, то умираешь, т. е. начинаешь жить для того, послесмертного мира. Так что в том и в другом фазисе есть работа. Когда болеешь, умираешь, то сосредоточивайся в себе, думай о смерти и жизни за смертью: а не тоскуй об этой. Оба процесса нормальны, и в обоих есть свойственная состоянию работа.