Полное собрание сочинений. Том 44

Какая страшная сила была бы в нашей деятельности, если бы мы совсем не заботились о том, как ее оценят люди. Ничто так не ослабляет деятельность, как заботы о том, как о ней будут судить люди.

Если бы мы только знали, из-за чего нас хвалят и из-за чего бранят, мы бы перестали дорожить похвалами людей и бояться их осуждения.

Ищи лучшего человека среди тех, кого осуждает мир.

Только заботой о мнении людей можно объяснить себе безумное накопление ненужного богатства, разъединяющее с людьми, возвеличение себя над другими.

И только заботой о чужом мнении можно объяснить себе удивительнейший поступок людской: ложь. Человек знает одно и говорит другое. Зачем? Нет другого объяснения, как то, что он думает, что люди будут хвалить за это.

Наказывать по-русски — значит поучать. Поучать можно только добрым словом и добрым примером. Платить же злом за зло — не поучает, а развращает.

Чтò надо делать, когда человек злится на тебя и делает тебе зло? Делать можно многое; но одного наверное не надо делать: не надо делать зла, т.-е. того самого, чтò тебе сделал человек.

Царство небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими. Когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, чтò он имел, и заплатить. Тогда раб тот пал и, кланяясь ему, говорил: «Государь, потерпи на мне, и всё тебе заплачу». Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, вышедши, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: «Отдай мне, чтò должен». Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: «Потерпи на мне, и всё отдам тебе». Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, пришедши, рассказали государю своему всё бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: «Злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?» И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга.

Так и Отец мой небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его.

Мат., гл. 18, ст. 23—35.

Следовать учению непротивления трудно, но легко ли следовать учению борьбы и возмездия? Для получения ответа на этот вопрос раскройте историю любого народу и прочтите описание одного из тех ста тысяч сражений, которое вели люди в угоду закону борьбу. На этих войнах убито несколько миллиардов людей, так что в каждое из тех сражений загублено больше жизней, перенесено больше страданий, чем бы их накопилось веками по причине непротивления злу.

Баллу.

Если люди думают, что нельзя жить с людьми иначе, как действуя на них силою, а не убеждением, то они хотят сделать с людьми то же, чтò делают с лошадьми, когда им выкалывают глаза, чтобы они смирнее ходили по кругу. Как у лошадей есть глаза, которые нужны им, когда они живут, как надо, так у людей есть нужный им разум, когда они живут, как надо жить людям.

Говорят, что нельзя не воздавать злом за зло, потому что если не делать этого, то злые завладеют добрыми. Я думаю, что совсем напротив: только тогда злые завладеют добрыми, когда люди будут думать, что позволено воздавать злом за зло, как это и есть теперь во всех христианских народах. Злые теперь завладели добрыми именно потому, что всем внушено, что полезно делать зло людям.

Говорят: перестань наказанием угрожать злым, прекрати существующий порядок — всё погибнет. Сказать это всё равно, что сказать: растает река — и всё погибнет. Нет, подойдут корабли, начнется настоящая жизнь.

Ни на чем так нельзя видеть того страшного зла, которое производит ложный закон Бога, как на внесенном в мнимо-богооткровенные книги ужасном, животном законе мести: «око за око», внесенном когда-то дикими людьми и принимаемом теперь христианами за выражение воли Бога. То, чтò делает животное, то, чтò делает ребенок, дурачок и иногда человек взрослый под влиянием боли и раздражения, — это признано законным правом для всех, предписанием Бога. Разумный человек, не могущий не понимать, что всякое зло уничтожается противным ему, как огонь — водой, вдруг делает прямо противоположное тому, чтò говорит ему разум. И закон, будто бы Божий, говорит ему, что так и должен поступать человек.

Одно из самых вредных суеверий — суеверие о том, что одни люди могут заставить людей жить не по их, а по своей воле. В эту ложь верят и отцы и матери по отношению взрослых детей, и правительства, и революционеры, и церкви.

Учить можно и надо только тех, кто хочет у тебя учиться. А то часто люди учат таких людей, которые сами хотят учить, а не учиться. От такого учения ничего не бывает, кроме зла.

Других учишь, как им жить и чтò делать, а сам про себя знаешь, что дурно живешь, и не знаешь, как свою жизнь поправить.

Мы так привыкли думать, что одни люди могут устраивать жизнь других людей, что распоряжения одних людей о том, как другие должны верить или поступать, нам не кажутся странными. Если люди могут делать такие распоряжения и подчиняться им, то это только потому, что люди эти не признают в человеке то, чтò составляет сущность всякого человека: божественность его души, всегда свободной и не могущей подчиняться ничему, кроме своего закона, т.-е. совести, закона Бога.

Это заблуждение вредно не только потому, что от этого мучаются те люди, которые подчиняются начальствам, и развращаются те, которые повелевают, но и потому, что от этого и те и другие отдаляются от сознания божественности души человека.

«Перестроим общественные формы, и общество будет благоденствовать». Хорошо бы было, если бы так легко достигалось благо человечества. К несчастью или, скорее, к счастью (потому что если бы одни люди могли устраивать жизнь других, эти другие были бы самые несчастные люди), — к счастью, это не так: жизнь человеческая изменяется не от изменения внешних форм, а только от внутренней работы каждого человека над самим собой. Всякое же усилие воздействия на внешние формы или на других людей, только внешним образом изменяя положение других людей, развращает их, развращает и жизнь тех, кто, — как все политические деятели, короли, министры, президенты, члены парламентов, всякого рода революционеры, либералы, — отдаются этому губительному заблуждению.