Полное собрание сочинений. Том 44

Жажда желания богатства никогда не утоляется и не удовлетворяется. Те, кто владеют им, мучаются не только желанием приобрести еще больше, но и страхом потерять то, чтò есть.

Цицерон.

Если состояние нажито торговлей предметами, развращающими народ, или биржевыми операциями, или приобретением дешевых земель, которые потом дорожают от нужды народной, или устройством заводов, губящих здоровье и жизни людей, или посредством гражданской или военной службы государству, или какими-либо делами, потворствующими соблазнам людей, — то приобретенное так состояние, с разрешения и даже при одобрении руководителей общества, скрашенное при этом благотворительностью, без сравнения хуже, чем те кражи, мошенничества, грабежи, за которые людей судят и наказывают.

Как человеку, пойманному среди бела дня в грабеже, никак нельзя уверять всех, что он замахнулся на грабимого им человека не затем, чтобы отнять у него его кошелек, а только для того, чтобы отогнать от него муху, так и богатым людям нашего мира, казалось бы, нельзя уже уверять себя и других, что они не знали того, что люди не любят умирать с голода, не имея права вырабатывать себе пропитание из земли, на которой они живут, не любят работать под землей, в воде, пекле, по 10—14 часов в сутки и по ночам, на разных фабриках и заводах для изготовления предметов наших удовольствий. Казалось бы, невозможно отрицать того, чтò так очевидно. А между тем богатые люди не видят этого и так же, как дети, зажмуриваются для того, чтобы не видеть того, чтò им страшно.

Сколько ни приобретай человек имуществ, он никогда не будет доволен, потому что видит людей еще богаче. Есть только одно средство быть довольным: средство это — в том, чтобы быть довольным тем, чтò есть, и не желать большего.

Человек в нашем обществе не может спать, не платя за то место, на котором он спит. Воздух, вода и солнечный свет принадлежат ему только на большой дороге. Единственное право, признанное за ним законом, это — ходить по этой большой дороге до тех пор, пока он не зашатается от усталости, потому что он не может остановиться, а должен ходить.

Грант Аллен.

Пойми хорошенько и помни, что всякий человек всегда поступает так, как ему кажется лучше для себя.

Если ты будешь постоянно помнить это, то ты ни на кого не станешь сердиться, никого не будешь ни попрекать, ни бранить, потому что, если человеку точно лучше делать то, чтò тебе неприятно, то он прав и не может поступать иначе. Если же он ошибается и делает то, чтò для него не лучше, а хуже, то ему же хуже и можно о нем сожалеть, но нельзя на него сердиться.

Эпиктет.

Только одно нужно каждому из нас: то, чтобы в каждом из нас было сердце чистое от осуждения, презрения, раздражения, недоброжелательства к людям. И потому пропади оно пропадом всякое дело, если оно раздражает меня на людей, отдаляет от них, а не приближает к ним.

Как в теле боль указывает на нарушение закона телесной жизни, предупреждает о том, что надо перестать делать то, чтò делаешь, так и в духовной жизни недоброе чувство к ближнему указывает на нарушение закона духовного, предупреждает о том, что надо потушить в себе недоброе чувство к ближнему.

Если зарождается холодность, недоброжелательство к человеку, так подумай о нем, о его душевном состоянии, а не о себе, о своей правоте.

Самое лучшее средство против гнева это — то, чтобы не возвышать, а унижать себя. Чем выше себя считает человек, тем он легче сердится. И наоборот: чем ниже думает о себе человек, тем он легче переносит зло других людей.

Для того, чтобы не сердиться на людей, надо в мыслях, один на один с собою, не позволять себе думать дурно о человеке, не перечислять себе его недостатки, не обвинять его, а напротив, стараться отыскивать его достоинства и свои вины перед ним, не говоря уже о том, чтобы никогда с другими не говорить о нем дурно.

Во-вторых, в общении с этим человеком отыскивать случаи, когда можно согласиться с ним, и эти точки соприкосновения беречь и развивать сколько можно больше.

В-третьих, в присутствии этого человека никогда не распускаться, не забывать его, не забывать того, что пока он здесь, предстоит самая важная работа: установление наилучшего отношения к нему, не забывать, что всё другое неважно в сравнении с этим.

Для того, чтобы перестать злиться на человека, чтобы примириться, простить, даже пожалеть и полюбить его, лучше всего вспомнить свой грех такой же, как и тот, за который сердишься на человека. И если ты сделаешь это и найдешь такой же свой грех, а может быть и еще худший, то сейчас же простишь, и тебе легко и радостно станет на душе.

Помилуй Бог притворяться, что любишь и жалеешь, когда не любишь и не жалеешь. Это хуже ненависти. Но избави Бог не уловить и не раздуть ее в себе, ту искру жалости и божеской любви к врагу, когда Бог посылает тебе ее. Ведь драгоценнее этого ничего нет.

Гордый человек всегда боится всякого осуждения, потому что чувствует, что всё его величие нетвердо, что оно держится только до тех пор, пока не сделана хоть маленькая дырка в том пузыре, которым он надут.

Каждому человеку, если он не думает о жизни всего мира, сначала кажется, что настоящая жизнь — только его жизнь, а что другие жизни только потому и важны, что могут быть нужны для его жизни. Но если человек подумает, то он увидит, что точно так же думает о своей жизни всякий человек. А если всякий человек считает свою жизнь важнее всех других жизней, то ясно, что жизни всех людей равны.

То, чтò делает бурьян, когда он зарастает в пшенице и вытягивает влагу, соки из земли и заслоняет пшеницу от лучей солнца, то же делает и гордость в душе человека: она забирает в себя все силы человека и заслоняет от человека свет истины.

Если бы только гордые люди могли знать то, чтò о них думают те люди, которые пользуются их гордостью для своих выгод. Чем гордее человек, тем более те, которые пользуются им, считают его глупым и самым явным образом обманывают его. Гордость — непременно глупость.

Говорят, равенство невозможно. Надо сказать напротив: неравенство невозможно среди людей, понимающих смысл человеческой жизни.

Нельзя сделать высокого человека равным с малорослым, и сильного с слабым, и быстроумного с тупоумным, и горячего с холодным, но можно и должно одинаково уважать и любить и малого, и большого, и умного, и глупого.

Чем более неравны люди по своим качествам, тем нужнее стараться одинаково относиться к ним.