Полное собрание сочинений. Том 43

Правительства могли бы быть, уже не говорю — полезны, но безвредны только в том случае, если бы они состояли из непогрешимых, святых людей, как это и предполагается у китайцев. Но ведь правительства, по самой деятельности своей, состоящей в совершении насилия, всегда состоят из людей, самых противоположных святым, из самых дерзких, грубых и развращенных людей.

Всякое правительство поэтому, а тем более правительство, которому предоставляется военная власть, есть самое вредное и опасное в мире учреждение.

Правительство, в самом широком смысле, это не что иное, как такая организация, при которой большая часть людей находится во власти стоящей над ними меньшей части; эта же меньшая часть подчиняется власти еще меньшей части, а эта — еще меньшей и т. д. И так доходит, наконец, до нескольких людей или, в некоторых случаях, до одного человека. Этот же человек посредством военного насилия получает власть над всеми остальными. Человеком же таким всегда бывает или тот, кто хитрее, дерзче и бессовестнее всех остальных, или наследник тех, которые были более дерзки и бессовестны.

И таким-то людям предоставляется полная власть не только над имуществом, жизнью, но и над духовным и нравственным развитием, над воспитанием, религиозным руководством всех людей.

Устроят себе люди такую страшную машину — власть, предоставляя захватывать эту власть кому попало (а все вероятия за то, что захватит ее самый нравственно дрянной человек), и рабски подчиняются тому, кто попал во власть, и удивляются, что им дурно. Боятся мин, анархистов, а не боятся этого ужасного устройства, всякую минуту угрожающего им величайшими бедствиями.

Изучая те миллионы законов, которые управляют человечеством, легко заметить, что они могут быть разделены на три большие категории: защита собственности, защита власти, защита личности. Изучение каждой из этих категорий приводит к необходимому заключению о бесполезности и вредности закона. Законы о собственности установлены не для того, чтобы обеспечить отдельному человеку или обществу продукт его труда. Наоборот, они существуют для того, чтобы отнимать у производителя часть его продукта и обеспечивать немногим другим ту часть, которую они отняли или у производителей или у целого общества. Чтò касается законов, предназначенных для защиты правительства, то мы очень хорошо знаем, что задача всех правительств без исключения состоит в том, чтобы охранять и поддерживать силой привилегии имущих классов: аристократии, духовенства, буржуазии. Настолько же бесполезны и вредны законы о защите личности, о наказании и предупреждении преступлений.

Кропоткин.

Государственное устройство тем особенно вредно, что оно всегда облекается во внешнее величие и этим внушает уважение ко всем совершаемым государством преступлениям, извращая этим суждения людей.

Суд состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы.

Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличались дела его, потому что они злы. А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны.

Иоанна, гл. 3, ст. 19—21.

Часто люди думают, что они верят в закон Бога, а они верят только в то, во чтò верят все. Все же верят не в закон Бога, а называют законом Бога то, чтò подходит к их жизни и не мешает им вести ее.

Когда люди слепо верят тому учению, которое выдается им за закон Бога, они лишают себя той данной от Бога способности разума, посредством которой только и могут они познать истинный закон Бога.

Все веры говорят каждая про себя, что она одна истинная и что все остальные ложны. Одного этого достаточно, чтобы видеть, что ни одна из тех вер не истинна и не может быть истинна. Истинная вера может быть только та, с которой все согласны.

Если люди живут в грехах и соблазнах, то они не могут быть спокойны. Совесть обличает их. Таким людям нужно выбирать одно из двух: или признать себя виноватыми перед людьми и Богом, перестать грешить, или продолжать жить грешной жизнью, делать дурные дела и называть свои злые дела добрыми. Вот для таких-то людей придуманы учения веры, по которым можно, живя дурной жизнью, считать себя правыми.

Христианское откровение было учением о равенстве людей, о том, что Бог есть отец, а люди — братья. Оно ударяло в самый корень того порабощения, которое душило людей, оно разбивало цепи рабов и уничтожало ту великую неправду, которая давала возможность кучке людей роскошествовать на счет труда рабочих и держала рабочих людей в черном теле. Вот почему преследовалось первое христианство, и вот почему, когда стало ясно, что его нельзя уничтожить, богатые классы извратили его. Так что оно перестало быть истинным христианством и сделалось служителем этих классов.

Генри Джордж.

Вера учит людей тому, как понимать жизнь. Люди зa многие тысячи лет до нас не знали и не понимали того, чтò понимают люди нашего времени, и потому многое из той веры, которую исповедовали в древности, уже не годится для нас. А у нас детей учат именно этой старой вере: думают, что в ней все истинно, потому что она стара. В этом большая ошибка.

Если в детстве даны человеку неверные ответы на свойственные его душе вопросы, то выросший человек или перестает думать об этих самых важных вопросах жизни, или, если помнит данные ему ложные ответы на эти вопросы в детском возрасте, то придумывает хитрые объяснения того, чтò не может быть правдой.

И потому не говори воспитываемому и в особенности не выдавай за священную, непререкаемую истину того, во чтò ты или совсем не веришь или в чем хотя сомневаешься. Поступать так — великое преступление.

Разве Бог не сказал всего нашей совести и нашему разуму? То, чтò выдают за откровение Бога, только унижает Его, приписывая Ему человеческие страсти. Вместо того, чтобы уяснить понятие о великом Существе, частные догматы только запутывают его; вместо того, чтобы облагородить наше понятие о Боге, они унижают его: к тайнам непостижимым, которые окружают Его, они прибавляют бессмысленные противоречия, делающие человека гордым, нетерпимым, жестоким; вместо того, чтобы установить мир на земле, они вносят в него борьбу. Я спрашиваю себя: зачем это? и не знаю, чтò отвечать. Я вижу в этом только преступление людей и несчастие человечества.

Мне говорят, что необходимо было откровение для того, чтобы выучить людей служить Богу; в доказательство этого приводят различие верований, которые учреждены в мире, и не хотят видеть того, что это различие происходит именно от откровений. Как только народы вздумали заставить говорить Бога, каждый заставил Его говорить по-своему, заставил Его сказать то, чего сам хотел. Если бы мы слушали только то, чтò Бог говорит в сердце человека, была бы только одна религия на земле.