Полное собрание сочинений. Том 35

Два раза уж он изменял хазавату и теперь третий раз. Прежде он был молод, он не знал, но теперь он не видел себе 605 605 Зач.: обещал служить русским оправдания. И он вспоминал свои две прежние измены хазавату 606 606 Зач.: пророку и Богу и всю прежнюю жизнь свою. 607 607 Зач.: тем более, что он всю ее записал по просьбе приставленного к нему офицера Лорис-Меликова.

608 608 Зач.: <���Делать> После <���своей деятельной жизни> жизни полной трудов и опасностей, теперь Хаджи-Мурату делать было нечего. Он только молился и думал. <���И думал всё больше о том> Думал он, что он сделает теперь, предполагая и то, и другое, и третье, думал о том, что делается там, в горах, с его семьей, <���с его матерью> <���о том, что он сделает теперь, предполагая и то, и другое, и третье>, но более всего думал он о своей прошедшей жизни. За несколько дней перед отъездом в Нуху Лорис-Меликов, офицер, состоявший при Воронцове и говоривший по татарски, вызвал Хаджи-Мурата на рассказ о всей своей жизни.

Лорис-Меликову нужно было узнать это, чтобы составить описание жизни Хаджи-Мурата для отсылки государю в Петербург, и он три вечера с ряду приезжал к Хаджи-Мурату и подробно расспрашивал его об его жизни и записывал то из нее, что ему казалось интересно. Хаджи-Мурат же, рассказывая свою жизнь, вновь переживал ее. И это, т. е. подробное и последовательное воспоминание о своей жизни, 609 609 Зач.: и описание ее случилось с Хаджи-Муратом в первый раз за эти года, — двадцать лет его деятельной жизни — ему некогда было вспоминать, — и произвело на него такое новое и сильное 610 610 Зачеркнуто: впечатление действие, что последнее время в Тифлисе и теперь в Нухе он, не переставая, думал о своем прошедшем: вспоминая, распределяя события и поправляя в своих мыслях тот рассказ, который он передал Лорис-Меликову. 611 611 Зач.: Воспоминания обо всем Всё его прошедшее представлялось ему теперь в воспоминании чем-то особенно важным и прекрасным, и в особенности в первые времена его детства и юности, о которых он и не рассказывал Лорис-Меликову, но которые 612 612 Зач.: для него были теперь в первый раз всплыли в его воспоминании и казались ему особенно прекрасными, точно какая-то чудная, не касавшаяся его история. Как только он оставался один, он садился на ковер, доставал ножик из под кинжала и начинал резать палочку и вспоминать.

Рассказ этот 613 613 Зач.: поднял со заставил Хаджи-Мурата вспомнить свою жизнь, вновь пережить ее. Все эти последние 15 лет он, не переставая, жил самой 614 614 Зач.: сложной деятельной, горячей жизнью. Теперь же ему нечего было делать и он вспоминал. Приехав в Нуху, воспоминания всей пережитой им жизни еще сильнее охватили его. Вспоминая теперь, как он рассказывал Лорис-Меликову, он поправлял себя, поправлял и, главное, переживал сначала всё то, чтò было с ним с самого раннего детства и что ни для кого не было важно, кроме как для него одного. Для него же всё это было особенно важно, и всё это, особенно первое детство, он помнил, как будто это было вчера. 615 615 Зач.: и любил как лучшее время своей жизни. Жизнь эта была бурная и сложная. И прошедшее представлялось ему со всеми мельчайшими подробностями и таким прекрасным, что он спрашивал себя: неужели в самом деле это был я, который пережил всё это.

Вспоминал он с самого начала и прежде всего вспоминал свою мать, не такою, какою она была теперь, величественной старухой с сморщенными губами и выдающимся подбородком, а такою, какою она была, когда кормила его, — высокой, стройной, с длинными руками и ногами, большими глазами, величественной красавицей в шелковом бешмете с золотыми украшениями.

Он не мог помнить этого, но ему казалось, что он помнил 616 616 Зач.: ее, когда она с ним за спиной избитая <���отцом> мужем за то, что она не хотела взяться кормить ханского сына, убежала ночью в горы к своему отцу и прожила там всё лето, работая на старика и не возвращаясь к мужу. это, так часто ему мать рассказывала про это — как она, раненная кинжалом своим мужем, прижала к свежей ране 617 617 Зачеркнуто: своего ребенка и не отдала его нукерам хана. Случилось это, как рассказывала это ему его мать и как она пела про это сложенную ею самой песню, из-за того, что Сулейман отец Хаджи-Мурата хотел 618 618 Зач.: взять ханского <���отдать> отнять у матери Хаджи-Мурата и дать ей выкормить ханского сына так же, как она выкормила от старшего своего сына Османа старшего сына хана. Но Патимат ни одного ребенка не любила так, как Хаджи-Мурата, и не согласилась. 619 619 Зач.: Тогда Сулейман <���Произошла ссора, и Сулейман ударил ее кинжалом. Она> Сулейман взбесился.

620 620 Зач.: 45 лет тому назад на Кавказе, — в мирном Кавказе, я хотел сказать, — царствовал князь Михаил Семенович Воронцов, а в немирном Шамиль и между ними шла война. Воронцов Михаил Семенович был человек, которых уже нет теперь, и тип, который потерян и непонятен даже для молодого поколения. Воспитанный в Англии, сын знаменитого посланника — это был человек утонченнейшего образования, мягкий, тонкий и вместе с тем твердый и преданный царю и отечеству слуга, лучше говоривший по-французски, чем по-русски, и не понимающий жизни без службы, без власти и без покорности. Он был стар, но еще свеж, бодро двигался и, главное, обладал всей силой тонкого и приятного ума.

28 октября 1852 года 621 621 Ошибка. Следует: 1851 г. князь вышел в своем дворце к обеду в особенно веселом расположении духа. Лисье бритое лицо его приятно улыбалось княгине Дадиани, которую он вел под руку к обеду, вслед за княгиней, которая шла впереди его с князем Орб[ельяни].

— Excellentes, chère amie, 622 622 [Прекрасные, милый друг,] — отвечал он на вопрос княгини о том, какие он получил известия с нынешним курьером. — Simon a eu de la chance. 623 623 [Семену повезло.] — И он за обедом рассказал всем поразительную, необычайную новость — для него одного это не была вполне новость, потому что переговоры велись давно, — что знаменитый храбрейший помощник, наиб Шамиля Хаджи-Мурат передался русским, и именно молодому князю, и привезен в Тифлис.

Весь обед разговор вертелся о Хаджи-Мурате. Кавказский генерал с левого фланга, обедавший у князя и сидевший подле княгини и конфузившийся, очень рад был случаю разговориться и рассказать удивительные походы и набеги этого героя, как он сделал поход один с конницей в день в семьдесят пять верст, как он ворвался в Темир-Хан-Шуру, как похитил вдову хана среди русских войск, как шла легенда о его заколдованности. Теперь Хаджи-Мурат был пленным или перебежчиком в Тифлисе.