Полное собрание сочинений. Том 33

Исключенный из окончательной редакции эпизод с обезумевшей женщиной, бьющейся головой о стену в каземате Петропавловской крепости, возник у Толстого несомненно под влиянием известия о самосожжении в Трубецком бастионе Петропавловской крепости М. Ф. Ветровой в феврале 1897 г. Этой трагической кончине Ветровой предшествовали такие же умоисступленные ее припадки, какие были у заключенной женщины, фигурировавшей в черновых редакциях «Воскресения». Характерно, что в окончательной редакции, говоря об одном из казематов, где сидела заключенная, Толстой зачеркнул после слова «казематов» слова «Трубецкого бастиона», т. е. того самого бастиона, в котором была заключена Ветрова. Толстой лично знал Ветрову, познакомившись с ней летом 1896 г. у Чертковых, живших тогда вблизи Ясной поляны, и весть о ее гибели очень взволновала его. Он обращался к А. Ф. Кони за советом, нельзя ли опубликовать в печати сведения об этом событии и что делать в дальнейшем, для того чтобы такого рода событиям противодействовать. О гибели Ветровой он тогда же писал В. Г. Черткову. В дневнике, 9 марта 1897 г., Толстой записал: «Написал Черткову и Кони о страшном событии с Ветровой».

————

По возвращении в Москву Нехлюдов находит Маслову в той же роли сиделки в больнице, в какой он оставил ее, уезжая в Петербург, а не вновь в тюрьме, как в окончательной редакции: столкновение с фельдшером, о котором здесь, так же как и в пятой редакции, говорится подробнее, чем в редакции окончательной (см. вариант № 107), проходит для Масловой благополучно, благодаря заступничеству доброго молодого доктора. Вслед за этим идет вновь написанная глава, соответствующая XXX главе второй части романа, в которой говорится о делах, занимавших Нехлюдова по возвращении из Петербурга и об изучении им вопроса о преступности и об уголовном суде. Следующий затем рассказ о сестре Нехлюдова Наталии Ивановне Рагожинской, о ее муже и о спорах с ним Нехлюдова о суде и о земельной собственности значительно развит по сравнению с редакцией предыдущей и приближается к соответствующему тексту окончательной редакции. Далее идут впервые написанные главы, в которых рассказывается о сборах Нехлюдова в дорогу, перечитывании им своего дневника, отправке арестантов на вокзал, шествии их по городу (эпизод встречи с богатой коляской еще отсутствует), о смерти арестантов от солнечного удара, говорится о посещении Нехлюдовым полицейского участка и о встрече его с сумасшедшим, о приезде Нехлюдова на вокзал, о разговоре его с Масловой и другими арестантами, о встрече с сестрой и об отъезде. Всё это рассказано близко к соответствующим главам окончательной редакции, но кратче сравнительно с ней. Эпизод шествия семьи Корчагиных пока отсутствует; отсутствует и текст, соответствующий трем последним главам второй части романа в его окончательной редакции (мысли Нехлюдова на площадке вагона в связи со смертью арестанта, во время грозы и ливня, описание соседей Нехлюдова в вагоне третьего класса, рассказ Тараса о своем горе, остановка на станции, выход семьи Корчагиных и появление партии рабочих).

Текст, соответствующий первым двум частям романа в окончательной редакции, поделен здесь на 89 глав, без разделения на части. Вслед за этим идет «Эпилог», поделенный на шесть глав, и «Эпилог эпилога». И тот и другой соответствуют третьей части «Воскресения» в окончательной редакции, но по сравнению с ней представляют собой как бы краткий конспект, в дальнейшей стадии работы расширенный, дополненный и настолько радикально переделанный, что в завершенной редакции в нем почти ничего не осталось нетронутым. В эпилоге набросаны следующие эпизоды: путешествие партии в Сибирь, расправа конвойного офицера с арестантом, спор политических в камере в присутствии Нехлюдова (помимо политических, фигурировавших в повести ранее, сюда введены еще Набатов, Семенов, позже переименованный в Крыльцова), прибытие Нехлюдова и партии арестантов, которой он сопутствует, в большой сибирский город, судя по его описанию у Толстого — в Иркутск, посещение Нехлюдовым начальника края, затем почтамта, обед у начальника края, посещение камер уголовных и раздача англичанином Евангелий, смерть Семенова, позднее именуемого Крыльцовым, чтение Нехлюдовым Евангелия в связи с душевным волнением, испытанным им от смерти Семенова. Маслова выходит замуж за Вильгельмсона (в окончательной редакции — Симонсона).

Эпизод избиения конвойным офицером арестанта заимствован Толстым из книги Д. А. Линева «По этапу» (первое издание Спб., 1886), как он сам на это указал в примечании ко II главе третьей части «Воскресения» в окончательной редакции, куда этот эпизод вошел. В фактической своей части рассказ Толстого о расправе офицера очень близок к соответствующему рассказу Линева, занимающему всю ХVIII главу его книги. Вмешательству у Толстого в инцидент Марьи Павловны, попросившей офицера разрешить ей нести ребенка скованного по рукам арестанта, соответствует у Линева вмешательство одной из арестанток, обратившейся к конвойному начальнику с аналогичной же просьбой. 610

Фигура Набатова возникла в четвертой редакции «Воскресения», видимо, под влиянием воспоминания Толстого о его встрече в 1883 году в самарских степях с привлекавшимся в 1878 году по делу 193-х Е. Е. Лазаревым. О нем Толстой писал в письме к жене от 8 июня 1883 года, сообщая ей о своем знакомстве с двумя судившимися по указанному делу: «Один особенно, крестьянин (крепостной бывший) Лазарев, очень интересен. Образован, умен, искренен, горяч и совсем мужик — и говором и привычкой работать. Он живет с двумя братьями, мужиками, пашет и жнет и работает на общей мельнице». 611

«Эпилог эпилога» представляет собой соединение двух окончаний третьей редакции (см. варианты №№ 61 и 62). Катюша с мужем поселяются в уездном городе, муж ее — Вильгельмсон служит землемером; у нее родился ребенок. Нехлюдов уезжает в Москву, пишет книгу об уголовном законе, и жизнь понемногу затягивает его своей паутиной. От заключительных строк третьей редакции, в которых говорится о зародившемся у Нехлюдова влечении к курсистке — дочери адвоката, осталась лишь глухо звучащая фраза: «Опять поднялись в нем ослабевшие было совсем любовные инстинкты, прежнее чувство любви, которое он еще не сознавал».

Вместе с тем в эту редакцию введены два эпизода, позднее Толстым исключенные. Первый эпизод, исключенный в пятой редакции, вставлен в сцену спора политических в камере и заключает в себе рассказ о повешенном мировом судье Синегубе, прототипом для которого послужил повешенный в Одессе в 1879 г. народоволец Д. А. Лизогуб, и о том восторженном впечатлении, какое Синегуб произвел на старика-старообрядца, сидевшего вместе с ним в тюрьме (см. вариант № 90). Этот эпизод позднее, в 1903—1904 гг., Толстым был развит в самостоятельный рассказ «Божеское и человеческое». Второй эпизод, исключенный в шестой редакции, — характеристика каторжника Федорова и его рассказ об убийстве вдовы (см. вариант № 115) — вошел в состав «Фальшивого купона», законченного в 1904 г., где сказанное о Федорове усвоено Степану Пелагеюшкину. В окончательном тексте «Воскресения» осталось лишь упоминание о Федорове.