Полное собрание сочинений. Том 25

Ученый, литераторъ, художникъ — одинъ ругаетъ шефа жандармовъ, другой прокурора, 3-й губернатора. Я нарочно беру ученаго, литератора, художника, потому что всякій простой человѣкъ, либеральный помѣщикъ, купецъ фабрикантъ въ своихъ осужденіяхъ опираются на то самое, чего представителями суть выбранные мною лица — именно на науку, культуру вообще и искусство. Съ высоты этаго величія они осуждаютъ. Разберемъ ихъ осужденія. Вы, Г-нъ Профессоръ, осуждаете шефа жандармовъ, что у него квартира хорошая и жалованье, что онъ пьетъ народную кровь. Правда, онъ уволилъ себя отъ борьбы съ природой и пользуется трудами другихъ, но не одни его начальники говорятъ ему, что онъ нуженъ, ему говорятъ это люди, имя которымъ легіонъ, ему говорятъ, что если онъ не будетъ ловить и вѣшать, то взорвутъ дворецъ и улицы и перебьютъ невинныхъ, убьютъ еще Царя, сдѣлаютъ Пугачевщину, и если онъ вѣритъ этому (а этому легко вѣрить), то у него есть ясное твердое, законное и честное оправданіе въ своемъ увольненіи отъ труда и въ пользованіи трудомъ другихъ. Но вы, осуждающіе его и находящіеся совершенно въ томъ же положеніи, какъ и онъ, никогда палецъ о палецъ не ударившіе для участія въ общей борьбѣ за жизнь, чѣмъ вы оправдываете свое увольненіе? Тѣмъ что вы выучили все то, что писали и пишутъ люди о государственныхъ, международныхъ правахъ, которыхъ никогда не было и не можетъ быть, или вы прибавили еще 17 звѣздъ въ млечномъ пути къ тѣмъ, которые извѣстны, или новыхъ козявокъ нашли или выдумали n-е состояніе тѣлъ и четвертое измѣреніе. Объясните же пожалуйста тѣмъ, которые умираютъ, работая на васъ, какое у васъ есть оправданіе въ вашемъ дезертирствѣ. Но объясните такъ, что[бы] они поняли и охотно сами давали бы вамъ тотъ хлѣбъ, который вы вырываете у нихъ изъ рукъ. Вы говорите, что они, работая вѣчно одну физическую работу, не могутъ понять значенія науки. Но я и со мною много другихъ, мы, грамотные и не забитые работой, и мы читали ваши книжки и все таки не можемъ понять, какая связь того таинства научнаго, которое вы совершаете, съ участіемъ въ трудѣ людей. Какимъ образомъ знаніе той чепухи о n-м состояніи тѣлъ, которое вы сами выдумаете и сами разрушите, какимъ образом ваши споры о томъ, что вы сами выдумываете, какимъ образомъ даже знаніе того, сколько у голенястыхъ птицъ перьевъ на заду или какое отношеніе первыхъ чиселъ, какъ эти знанія могутъ заплатить за дрова, хлѣбъ, одежу, которые, умирая въ трудѣ, дѣлаютъ для васъ люди, — этаго вы не объясните ни тѣмъ, которые трудятся на васъ, ни мнѣ, ставящему вамъ этотъ вопросъ, ни самимъ себѣ, если вы захотите быть честны. Я знаю, что вы вѣрите, что наука очень полезна. Но вѣдь ваша вѣра при васъ. Зачѣмъ же тѣмъ людямъ, которые не вѣрятъ въ это, умирать, кормя и одѣвая васъ? Вы вѣрите — и прекрасно. Кто вѣритъ, тотъ и дѣлай. А то вы тѣмъ самымъ орудіемъ, которымъ правители пользуются трудами другихъ, пользуетесь сами, но не имѣете никакого оправданія, кромѣ своей вѣры, да еще осуждаете правителей.

Тоже и съ литераторомъ, тоже и съ художникомъ. Я пишу повѣсти или насмѣшки и ругательства или спорю съ кѣмъ нибудь, или пишу картинки — какого нибудь Христа, которыя никому не нужны, и за это я считаю себя въ правѣ уволиться отъ борьбы съ природой, и тѣ, которые кормятъ и одѣваютъ меня, должны вѣрить, что тѣ вещи, которыя я пишу на бумагѣ, или полотнѣ, или на нотахъ, тѣ вещи, которыя не имѣютъ для нихъ никакого ни интереса, ни смысла, даютъ мнѣ это право.

Судно заливаетъ водой. Чтобы не потонуть, всѣмъ намъ надо работать, и всѣ работаютъ. Но вотъ является человѣкъ, который убѣждаетъ или хитростью приводитъ людей къ убѣжденію, что имъ будетъ выгоднѣе, если онъ не будетъ выкачивать, а будетъ распоряжаться ими. Это понятно, пока люди вѣрятъ, что этотъ командиръ имъ нуженъ; но вотъ является другой, который тоже увольняется отъ работы подъ предлогомъ, что онъ будетъ колдовать. Никто не вѣритъ этому человѣку, но онъ. поддѣлывается къ тому, кто сталъ начальникомъ и не работаетъ, а колдуетъ. Но вотъ этотъ колдунъ начинаетъ завидовать начальнику и показываетъ людямъ, что начальникъ плохъ и не нуженъ. Тутъ комическая сторона дѣла; если люди повѣрятъ колдуну, то прогонятъ начальника, велятъ и ему работать. А прогнавъ начальника, уже само собой прогонятъ и колдуна, который держался только на начальникѣ, и велятъ ему работать. Таково положеніе въ нашемъ обществѣ того выросшаго подъ покровительствомъ власти обмана, называемаго культурой, наукой и искусствомъ.

Увольненіе себя отъ общаго труда человѣчества властителями во имя пользы управленія можетъ быть дурно и вредно, но злоупотребленіе этой возможностью имѣетъ свой предѣлъ. Правители, злоупотребляющіе своей властью, доводятъ народъ до сознанія ненужности этихъ правителей, и правители устраняются. Но увольненіе себя отъ труда во имя отвлеченной, непонятной народу пользы — во имя колдовства, совершаемаго въ пользу этаго народа, не имѣетъ предѣловъ и хуже всего развращаетъ людей. Кромѣ того, вѣра въ законность увольненія себя отъ труда правителями расшатывается уже давно и быстро уничтожается, вѣра же въ законность увольненія. себя отъ труда во имя культуры, цивилизаціи, науки и искусства утверждается, усиливается и распространяется. Всѣ злодѣянія, совершаемыя людьми въ наше время, злодѣянія, передъ которыми цирки Римлянъ и казни инквизиціи кажутся милыми шутками, — всѣ совершаются во имя этаго новаго оправданія — культуры, науки и искусства. Милліоны людей гибнутъ, всю жизнь проводя, какъ скоты, подъ землею, въ запертыхъ душныхъ зданіяхъ милліоны бродягъ и милліоны растлѣваемыхъ дѣтей и проститутокъ, и все это такъ должно быть, потому что это сопутствуетъ развитію культуры, науки искусства: fiat культура, pereat mundus 232 232 [Да здраіствует культура, хотя бы погиб мир.] . Что же такое эта культура и слагающіе ее элементы — главные — наука и сопутствующее ей — искусство? 233 233 На полях написано: признакъ науки, что она не нужна. Спрашивая себя, что такое наука вообще и отъискивая отвѣтъ въ смыслѣ, придаваемомъ слову языкомъ не только русскимъ, но и всѣми языками, я вижу что наукою называется знаніе — всякое знаніе и искусство, въ болѣе же точномъ смыслѣ вижу, что, отдѣливъ искусство, какъ мастерство какое либо, отъ науки, наукой называется знаніе предмета предметовъ и отношеній ихъ между собою. Есть наука крестьянскаго, сапожнаго дѣла. Человѣкъ — прикащикъ, не умѣющій косить и пахать, можетъ знать крестьянское дѣло; также и хозяинъ — сапожникъ, не умѣющій шить, также лѣсной промышленникъ и т. п. Кромѣ того, есть наука грамотѣ, ариөметики и всѣхъ возможныхъ предметовъ, нужныхъ и полезныхъ людямъ. Такое значеніе имѣетъ слово наука въ языкѣ. Но не таково значеніе слова наука для людей науки. Опредѣленіе людей науки не покрываетъ значенія, которое ему даетъ языкъ. Наука для людей науки исключаетъ изъ своего опредѣленія всѣ тѣ знанія сапожнаго, лѣснаго, слесарнаго и всѣхъ вообще приложимыхъ къ жизни дѣлъ и признаетъ научными всякія знанія, за исключеніемъ прямо приложимыхъ. Даже существуетъ часто повторяемое мнѣніе, что вполнѣ научны только тѣ знанія, которыя не имѣютъ цѣлью свое приложеніе. Научными знаніями признаются всѣ тѣ знанія, которыя, во-первыхъ, не могутъ быть непосредственно приложимы, и, во 2-хъ, тѣ, которыя облечены въ извѣстную условную форму. Наукой признается то, что признается научнымъ тѣми, которые себя признаютъ людьми науки.