Полное собрание сочинений. Том 3

Через день, 7 июля, «после обеда уже очень поздно начал писать «Записки Феерверкера» и до вечера написал довольно много», хотя у него были гости.

9 числа работа закончена, но Толстой очень недоволен и мрачно смотрит не только на нее, но и на всю свою литературную деятельность. «Утро и целый день» — записывает он, — провел то пиша «Записки Феерверкера», которые между прочим кончил, но которыми так недоволен, что едва ли не придется переделать всё заново или вовсе бросить, но бросить не одни «Записки Феерверкера», но бросить всё литераторство; потому что, ежели вещь, казавшаяся превосходною в мысли, — выходит ничтожн[ой] на деле, то тот, который взялся за нее, не имеет таланта».

На другой день отмечена переписка набело, но, надо полагать, это была не столько переписка, сколько переделка ранее написанного. Об этом говорят записи под 14, 15 и 16 июля.

14 июля Толстой «утром, кроме обыкновенного чтения Гете и подвертывавшихся книжонок, написал Жданова, но насчет личности Виленчука всё еще не решился».

15 июля Толстого рано утром разбудил доктор, и, благодаря этому, он написал довольно много, «всё переделывая старое — описание солдат».

16 июля он отметил: «окончил описание солдат; зато дальше идет туго».

Судя по дневнику, через две недели с небольшим Толстой снова принялся за «Записки фейерверкера».

2 августа „утром писал немного «Записки Феерверкера»“.

Под 5 августа записано: «Я встал рано и тотчас же принялся писать с удовольствием. И написал хорошо, конец эпизода ядра, потому что писал с удовольствием».

Ни болезнь, ни горячка азартной карточной игры не отвлекают Толстого от захватившей его работы. Как свидетельствует запись дневника под 17 августа, он пишет даже во время перехода.

Наконец, 20 августа рассказ, — под заглавием, возвращающим нас к началу работы Толстого над ним, — окончен, но оценка ему дана суровая: «Окончил «Рубку леса». Schwach». 195 195 [Слабо.]

С 7 ноября 1854 г. Толстой в Севастополе.

Его письма севастопольской поры к брату С. Н. Толстому, к тетке Т. А. Ергольской, к Н. А. Некрасову, его планы об издании военного журнала, «чтобы поддерживать хороший дух в войске», его усилия собрать кружок лиц, которые из Севастополя снабжали бы «Современник» статьями по военным вопросам, — всё это говорит о том, что солдатская масса с новой силой привлекла внимание Толстого, и что ему естественно было вспомнить про свой отложенный в сторону рассказ.

Очевидно, он начал новую и на этот раз уже последнюю его переработку.

«З[аписки] ф[еерверкера]» 196 196 Начальная буква последнего слова написана крайне неразборчиво. кончу на днях», — отмечает он в дневнике под 8 мая. Затем, после упоминания рассказа 1 июня, жалоб на лень, 16 июня читаем: «Ура... окончил З[аписки] Ю[нкера], нечетко и нехорошо, но послать можно».

17 июня Толстой «работал всё над З[аписками] Ю[нкера]». Очевидно, это была окончательная переписка набело, как всегда у Толстого, соединенная с поправками. Об этом ясно говорит запись следующего дня. «Утром кончил «З[аписки] Ю[нкера]», написал письмо и послал», — читаем в начале. В конце, отмечая по пунктам проявления своей личности за день, под пунктом 2 он говорит: «не переделал разговора в «З[аписках] Ю[нкера], которой нужно было переделать». Накануне подобной лености не отмечено, да и 18 июня «разговор» не был переделан, по всей вероятности, потому, что было много других переделок.

От рукописи «Рубки леса» сохранился в архиве Толстого, находящемся в Публичной библиотеке Союза ССР им. Ленина (Папка VII) , небольшой отрывок начала, упомянутый выше. Это — автограф, 2 лл., 4° в виде согнутого пополам полулиста писчей бумаги с клеймом Невской фабрики, 1 л. чистый. Текст беловой, с очень незначительным количеством поправок. Переписан очень тщательно. Воспроизводится полностью в настоящем томе (см. стр. 270).

14 июня 1855 г. Толстой писал из Бельбека Некрасову: «Надеюсь, что дня через 3 пошлю вам « Рассказ Юнкера » — довольно большую статью, но не Севастопольскую, а Кавказскую, которая поспеет к VII книжке... — Ежели Тургенев в Петербурге, то спросите у него позволение на статье Рассказ Юнкера надписать: посвящается И. Тургеневу . Эта мысль пришла мне потому, что когда я перечел статью, я нашел в ней много невольного подражания его рассказам». 197 197 ПСС, ред. Бирюкова, т. XXI, стр. 140—141.

Некрасов был в восторге от нового рассказа Толстого и писал Тургеневу из Петербурга 18 августа 1855 г.: «В IX № «Совр.» печатается посвященный тебе рассказ юнкера: « Рубка лесу ». Знаешь ли, что это такое? Это очерк разнообразных солдатских типов (и отчасти офицерских), то есть вещь доныне небывалая в русской литературе. И как хорошо! Форма в этих очерках совершенно твоя, даже есть выражения, сравнения, напоминающие «З[аписки] Ох[отника]», — а один офицер так просто Гамлет Щ[игровского] уезда в армейском мундире. Но всё это далеко от подражания, схватывающего одну внешность». 198 198 А. Н. Пыпин. «Н. А. Некрасов», Спб. 1905, стр. 135.

Самому Толстому Некрасов 2 сентября сообщал следующее: «Рубка леса» прошла порядочно, хотя и из нее вылетело несколько драгоценных черт. Мое мнение об этой вещи такое: формою она точно напоминает Тургенева, но этим и оканчивается сходство; всё остальное принадлежит вам и никем, кроме вас, не могло бы быть написано. В этом очерке множество удивительно метких заметок, и весь он нов , интересен и делен. Не пренебрегайте подобными очерками; о солдате ведь наша литература доныне ничего не сказала, кроме пошлости. Вы только начинаете, и в какой бы форме ни высказали Вы всё, что знаете об этом предмете, — всё это будет в высшей степени интересно и полезно». 199 199 «Нива. Ежемесячные литературные приложения», 1898, 2, стр. 344.

«Рубка леса» появилась в IX кн. «Современника» за 1855 г. под таким слегка измененным грамматически заглавием: «Рубка лесу. Рассказ юнкера. (Посвящается И. С. Тургеневу)». Под рассказом подпись — Л. Н. Т. и дата: «1855 года, 15 июня». После III гл. сразу идет V: очевидно, по недосмотру пропущено обозначение IV гл. Менее вероятным является предположение, что редакция «Современника» хотела соединить III и IV гл. и, по небрежности, забыла изменить нумерацию следующих глав.

По сравнению с «Набегом», «Рубка леса» действительно прошла в цензуре «порядочно», хотя прав был Некрасов и в том, что из нее «вылетело несколько драгоценных черт».

О цензурных пропусках и искажениях в «Рубке леса» можно судить по сравнению журнального текста рассказа и текста, данного в «Военных рассказах» (см. печатные варианты рассказа «Рубка леса», по тексту «Современника», 1855, № 9, стр. 204—210). Разумеется, при этом нельзя забывать, что полной картины это сравнение не дает: она могла бы быть восстановлена лишь при наличии рукописей, с которых рассказ набирался для журнала и сборника, и при наличии гранок, как правленых редакцией, так и подписанных цензором. Ничем подобным мы не располагаем.