Андрэ Стиль - Конец одной пушки

— Элен, мне же больно! — кричит Гранжон.

— Скажите, пожалуйста, какой неженка, — говорит Ноэль.

— Потерпи немножко, пощиплет и пройдет, — успокаивает Элен.

Жена смотрит на Гранжона суровым взглядом, осуждая противозаконные действия мужа. Все-таки, что за баба! Вот чучело! Ну хорошо, пусть противозаконно, пусть непорядок! А что же она думает, — тебя грабят, а ты кланяйся и благодари?

Всем оставаться на ночь не для чего. Только еще половина восьмого, но надо решить вопрос теперь же — Анри должен ехать на собрание и перед отъездом хочет все организовать.

— Сегодня, надо полагать, они уже не сунутся, — говорит Гранжон.

— Значит, достаточно десятерых. В случае чего опять пустите в ход пилу.

— Кто остается? Молодежь? Бертен, останешься?

— Да я хотел пойти на танцы.

— Ах да, ведь сегодня вечеринка, танцы. Завтра сочельник.

— Назначьте меня на другой день, ладно.

— Я останусь, — заявляет Юсуф. — Что для меня танцы!

— На другой день? — спрашивает Бертранда у Гранжона. — Это что же? Так будет каждую ночь?

— Да-с, каждую ночь, если потребуется, — раздраженно отрезал Гранжон. Красная опухоль над бровью придает его лицу очень сердитое выражение. Но жена не унимается:

— К чему все это? Все равно придется выехать.

— Почему ты так решила? — гневно кричит Гранжон и глядит на Анри и на всех стоящих вокруг людей, словно ищет у них поддержки. — Почему ты так решила? — повторяет он уже спокойнее.

Кричит он только для того, чтобы убедить самого себя.

— Это тоже зависит во многом от парохода, — подала свой голос Полетта.

И только тут Анри заметил жену. Он подошел к ней и тихо сказал:

— И ты пришла! Со мной вернешься или останешься?

— С тобой вернусь.

— Только я на велосипеде.

— А ты посади меня на раму…

Анри идет к Гранжону проститься. Тот смотрит на него, подмигивая одним глазом. Второй глаз заплыл, а ранку не разглядишь — очень уж густые у него брови.

— Ну, до скорого!

— До свидания! — отвечает Гранжон. — Я у вас в долгу. За мной не пропадет.

Ноэль поглядел, как Анри и Полетта уезжают вдвоем на велосипеде, и вспомнил, о чем он хотел поговорить с Гиттоном.

— Послушай, может ты недоволен, что мальчишка берет твой велосипед, когда приезжает навестить меня?

— Нет, что ты! — отвечает Гиттон.

А Ноэль надеялся услышать другой ответ.

— Ну все-таки. Иной раз, поди, велосипед тебе самому нужен, а мальчишка выпросит. Наверно, уж бывает так. Вот мне и пришло в голову подарить к рождеству… Словом… купил я по случаю велосипед — тут, в деревне, один парень продавал… Ну, я купил и сам перекрасил. Он, пожалуй, высок для мальчишки, придется на педали что-нибудь набить… Да ничего, сойдет… А мальчику-то можно сказать, что мы с тобой вдвоем купили…

Это уж Ноэль добавил, чтобы не обидеть Гиттона. Он часто думал, что Гиттон ревнует к нему своего приемыша. Именно потому, что Поло ему не родной сын. Может быть, и старик Ноэль меньше» привязался бы к Поло, если бы мальчик не был сироткой. В общем, мальчишка — ничей. Почему бы ему не быть и приемным сыном Ноэля.

— Спасибо! Большое тебе спасибо! — говорит Гиттон, положив руки на плечи старику. — Мальчишка-то как обрадуется!..

— Может, он теперь почаще будет приезжать, — вставляет Ноэль, пользуясь своим выигрышным положением. — Знаешь что? Отвези ему велосипед сегодня. Он давно уж стоит у меня наготове…

— Да я же сам на велосипеде, — отвечает Гиттон. — Как я поеду в темноте со вторым?

— А я на что? — прерывает его Жанна. — Я ведь тоже умею ездить… Я на нем и поеду. В темноте можно и на мужском. Ничего!

Анри уже хотел было нажать кнопку звонка, но Полетта схватила его за руку:

— Знаешь, я жалею!.. Ну, зачем мы вместе пришли? Лучше бы порознь… А то будто с визитом явились. Господин Леруа с семейством! Непривычно нам это…

— Ну, будет уж тебе. Не волнуйся. Раз пришли, так уж пришли.

Дверь открыла мадам Деган. На ней был длинный халат из розового пике и домашние сафьяновые туфельки без задника — такие туфли продают арабы на базарах. Мадам Деган поминутно поправляла свое розовое одеяние — халат все расходился у шеи. Красивый халат. Вот бы такой Полетте! Очень был бы ей к лицу.

Анри и Полетта подталкивают детей вперед — они помогут начать разговор.

— Здравствуйте, мадам Деган, — робко говорит Полетта.

— Мы тут наследим на полу, все перепачкаем, — замечает Анри, посмотрев на ботинки ребятишек. — На улице тает. Оттепель.

— Что? Наследить боитесь? Поглядите-ка лучше на меня! — весело кричит Деган. И как всегда при нем сразу исчезает натянутость. Доктор работал в саду и, войдя в дом через веранду, появился в конце коридора. Он и в самом деле весь перепачкался: коленки в снегу и в глине, руки красные и мокрые; с грубых сапог на каучуковой подошве стекает жидкая грязь.

— Вот я, действительно, наслежу, побольше вашего. Сейчас во дворе дрова пилил. Принимайте пильщика.

Следом за отцом прибежал такой же грязный Пьеро.

— Я тоже пилил, — гордо заявляет он.

— Идите все-таки на кухню, — кричит им мадам Деган.

— Право, напачкаем мы вам, — повторяет Анри.

Все семейство Леруа вытирает ноги о резиновый коврик и следует за Деганом на веранду.

— А утку-то вы забыли у меня в машине! — сразу же говорит доктор и, показывая лукавым взглядом, что сам не верит ни одному своему слову, шутливо добавляет: — А еще говорите, что докерам есть нечего?

— Это исключение, — не принимая такой шутки, возражает Анри.

Наступает холодок. Никто не знает, с чего начать.

— Дети, перестаньте, не трогайте! — тихо говорит Полетта.

Ребятишки остались в коридоре; сперва они во все глаза смотрели на красивые кафельные стены и кайму выпуклых орнаментов, где были изображены цветы и звери. Потом, осмелев, решили пощупать все руками… Ненетта осторожно дотронулась до батареи и удивленно сказала: «Горячая какая!»

— Разденьте их. А то еще простудятся, когда выйдут на улицу, — сказала мадам Деган. — Вы тоже разоблачайтесь, пожалуйста… Пьеро, помоги детям… Дай сюда их пальтишки, я отнесу.

Когда жена возвращается, Деган протягивает ногу, вытерев предварительно сапоги тряпкой, и говорит:

— Ну, хозяюшка, и мне помоги. Снимай!

— Я получше справлюсь, — говорит Анри. Он быстрее Полетты поборол свое смущение. Сапог он стягивает ловко.

— Видите, какая нищета! — говорит доктор. У него на носке дырка, из которой торчит большой палец.

Второй раз доктор шутит по поводу нищеты. Зачем он так говорит? Что у него на уме? Анри отвечает полушуткой, но не смеется:

— Разве дыры — нищета? Нищета без носков ходит.

Анри не посмотрел при этом на башмаки своих детей, но Деган, а вслед за ним и его жена, взглянули на эти маленькие мокрые башмачки.