Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 2

— Стой у буфета и передавай мне чашки оттуда, — свирепым шепотом приказал Боб.

— Одно оскорбление за другим! — объявила мисс Пикаванс. — Я не привыкла к тому, чтобы меня обслуживали слуги в повседневной одежде. В доме лорда Деси подобные вещи просто немыслимы.

— Да неужели? — сухо спросила миссис Пепперкорн. — У меня сложилось такое впечатление, что в доме лорда Деси горничные обедают вместе с младшей прислугой.

Мисс Пикаванс вспыхнула, а все остальные захихикали.

Когда мы подали кофе, дворецкий сказал:

— Ты свободен, Эдвард.

Когда мы поклонились и вышли, Боб заломил мне руку за спину и прорычал, для пущей убедительности:

— Если я еще раз получу выговор по твоей вине, ты вылетишь вон отсюда, причем я позабочусь, чтобы ты запомнил меня на всю жизнь. Ясно?

Я вскрикнул от боли, и он отпустил меня.

— Теперь, когда они позвонят, вернешься и уберешь со стола. Понял?

— Да, мистер Боб, — выдохнул я.

— А пока поди пособи девчонке.

Он направился по коридору к столовой для прислуги, а я вернулся в судомойню, где Бесси уже мыла посуду, недавно нами принесенную, и чистила кастрюли. Весь следующий час я работал с ней, как и прежде.

Вскоре я заметил шествующие мимо двери величественные фигуры, облаченные в красно-коричневые ливреи с золотыми позументами и бантом на плече, с выпущенными из-под обшлагов кружевными манжетами, в плисовых коротких штанах, белых чулках с накладными икрами и до блеска начищенных черных туфлях со сверкающими пряжками. Все они были высокими, но казались еще выше из-за ливрей с подбитыми плечами и напудренных париков. Я с трудом узнал в них простых смертных, которым недавно прислуживал за обедом. Теперь они дышали новым достоинством и сознанием собственной значимости — и потому брезгливость, с какой они сторонились всего, обо что могли запачкать одежду, отдавала неким нравственным превосходством, возвышавшим их над неливрейными слугами. Под конец появился Боб, еще даже более великолепный, чем остальные, и слишком величественный, чтобы снизойти до меня хотя бы взглядом, проходя через судомойню в кухню.

Наверху зазвонил колокольчик, мгновенно поднялась страшная суета, и в считанные секунды из кухни выступила процессия лакеев, несущих дымящиеся блюда. Господам подавали ланч, и суматоха, сопровождавшая оный, продолжалась часа полтора.

Посреди ланча один из колокольчиков над нашими головами зазвонил, и Бесси подняла на меня глаза:

— Буфетная!

Не поняв, что она имеет в виду, я никак не отреагировал, но она снова взвизгнула:

— Буфетная!

Я вернулся в комнату, где мы подавали обед. Там никого не было. Я попробовал постучать в дверь напротив и нашел там мистера Такаберри и мистера Сампшена, камердинера сэра Персевала, развалившихся в креслах перед камином.

— Убери это, — буркнул мистер Такаберри, указывая на заставленный стол.

Я выполнил приказ, а потом до самого вечера помогал Бесси. Изредка в судомойню заглядывал Боб, чтобы убедиться, что я не бездельничаю, но большую часть дня он играл в карты и пил в лакейской.

Я работал не разгибая спины и к вечеру уже валился с ног от усталости. Теперь на кухне готовили чай для низшей прислуги, под руководством младшей кухарки, и обед для старшей прислуги и господ, под взыскательным взором главной кухарки.

В шесть часов ливрейные лакеи снова собрались в столовой, и мы с Бесси подали на стол хлеб, сыр и маленькие кружки пива для мужчин. Женщины пили чай, и тут нам пришлось здорово потрудиться, поскольку каждая имела собственную, замкнутую на замочек, чайницу и сахарницу, а потому заваривать чай приходилось каждой отдельно. На сей раз, убирая со стола, я ухитрился стянуть несколько ломтиков хлеба и кусочек сыра, обгрызанный почти до корки.

К тому времени, когда мы с Бесси перемыли всю посуду после чаепития, уже начиналась суета в связи с приготовлениями к вечернему приему пищи.

— Обед в гостиную на пять персон, — услышал я слова младшей кухарки, обращенные к первому лакею. — И три подноса.

Около семи часов в судомойню шаткой поступью вошел Боб, в крайне дурном расположении духа; он искал меня, чтобы вместе со мной подать обед старшей прислуге, как раньше. На сей раз миссис Пепперкорн принимала гостей, и нам пришлось дополнительно обслуживать еще двух персон. Как и во время ланча, Боб позаботился о том, чтобы мне не перепало ни кусочка из недоеденного.

В конце обеда леди удалились в личную гостиную экономки. Боб велел мне подать туда чай, пока он обслужит джентльменов.

Выполнив приказ, я попытался присесть на скамью в судомойне и передохнуть несколько минут, но тут же появился Боб, и в тот момент, когда он поднимал меня на ноги оплеухой, из комнаты старшей прислуги раздался звонок.

— Ты слышал, — сказал Боб. — Поди убери там со стола.

Я вернулся и застал мистера Такаберри и камердинера дремлющими в креслах у камина, как и прежде. Я убрался там и в гостиной, а потом помог Бесси помыть посуду.

К этому времени сели обедать господа, и сверху, после каждой смены блюд, начали прибывать грязные тарелки и кастрюли, требующие нашего внимания. Однако теперь нам нужно было лишь залить кастрюли водой с примесью каустической соды и оставить отмокать на ночь, чтобы завтра утром отмыть и начистить до блеска.

Около половины десятого Бесси объявила, что на данный момент мы сделали все, что требовалось. Я упал на скамью, задаваясь вопросом, куда же меня уложат спать теперь, когда этот мучительно долгий день, похоже, закончился. Почти сразу я задремал, но в своем последнем предположении я ошибался, поскольку через несколько минут Бесси разбудила меня и сообщила, что пора подавать ужин в столовую для младшей прислуги.

Мы так и сделали, а потом нам предстояло убрать со стола и опять заняться грязной посудой. Направляясь в столовую за очередной порцией тарелок и кастрюль, я увидел шагающего по коридору хмурого мужчину лет шестидесяти, в длинном засаленном габардиновом рединготе, с потрепанной шляпой в руке. Когда мы поравнялись, он пристально посмотрел на меня и повернул голову, провожая меня взглядом водянистых глаз навыкате. Я заметил, что он вошел в буфетную мистера Такаберри без стука.

К этому времени я был настолько обессилен, что уже и думать забыл о еде. Чуть позже мы с Бобом подали чай в гостиную экономки, а потом убрали со стола. В половине одиннадцатого человек, встреченный мной в коридоре, вышел из буфетной вместе с мистером Такаберри, раскрасневшимся и слегка пошатывавшимся. Они направились к лестнице.

— Пойдем, — сказал Боб, хватая меня за плечо и толкая в сторону лестницы вслед за ними.

По пути он завернул в свою каморку и взял там два деревянных ящика, один маленький, другой большой. Последний он сунул мне в руки, и я стал подниматься по лестнице следом за ним и двумя мужчинами. Я понял, что мы сопровождаем их, и, несмотря на крайнюю усталость, почувствовал возбуждение при мысли, что это приблизит меня к цели моего пребывания здесь.