Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 1

— Вы более чем правы, мэм! — восклицает адвокат. — С учетным рынком вы знакомились?

— Нет. Он ведь не очень надежен?

— Ничего подобного. Надежен, как Английский банк, — и это нужно понимать буквально, потому что Английский банк гарантирует долговые обязательства, выписанные на банкирские дома. А выплаты золотом он в последний раз приостанавливал в девяносто седьмом году, то есть еще до вашего рождения. — Этот комплимент вызывает у дамы улыбку. — Я сам втянулся по уши. Вначале колебался, но теперь радуюсь, что позволил себя уговорить, потому что рынок за это время взлетел до небес, жалею только, что не включился раньше. По правде, я вложил все, что имею. Никогда рынок так не расцветал. Вкладывайтесь сейчас, и, уверен, к Рождеству вы будете меня благодарить.

Задумчиво созерцая собеседника, миссис Фортисквинс подносит к губам чашку.

То, что происходило потом, я вспоминаю смутно. Помню, как кричал на пожилую женщину и, наверное, пытался ее ударить, потому что молодой ирландец меня от нее оттащил. Потом меня вдруг затошнило, и, решив, что заболеваю, я схватился за живот — в памяти всплывает лицо ирландца, когда он отпустил меня и отпрянул в сторону. Потом я бросился на пол рядом с матушкой и в безграничной ярости стал стучать кулаком по гнилым доскам, сжимая ладонь так, что ногти до крови поранили кожу. Вспоминаю еще и то, что я не плакал.

Отказываясь понимать признаки, явственно обозначившиеся на лице матушки еще несколько часов назад, на ступеньках дома миссис Первиенс, я как бы отвергал то, что произошло впоследствии. Я приготовился обороняться от случившегося, и, пока безжалостная правда надвигалась с неотвратимостью прилива, чувствовал, что крепость внутри меня рушится, как песочный замок, построенный ребенком. Ибо мне никогда не приходило в голову, что матушка может умереть. И теперь, перебирая мысленно те случаи, когда я ей дерзил, раздражался, посмеивался над ее непонятливостью или настойчиво требовал открыть то, что она хотела сохранить в тайне, я сгорал от угрызений совести.

Часы шли. Должно быть, я спал, но точно не скажу, потому что и наяву, и в кошмарных снах меня преследовала одна и та же чудовищная, неотменимая истина: матушка мертва. Постепенно я заметил, что через законопаченные тряпками, заросшие сажей окна проникает тусклый свет, и что вокруг меня двигаются люди. Глядя на безмолвную фигуру, с лицом, укрытым одеялом, я не мог поверить, что она не откинет покров, не улыбнется и не скажет, что все это было понарошку. До меня доносились грубые голоса: детский плач, пьяные выкрики, ругательства, и на их фоне громко произнесенная фраза: «А ну замолкни, что тебе сказано». Я не обернулся, чтобы посмотреть, не ко мне ли это обращено, но позднее заметил рядом Лиззи: она сидела скрестив ноги, расчесывала пятерней свои непослушные седые лохмы и глядела на меня.

— Не убивайся так, — говорила она. — Все забудется.

Эта мысль меня ужаснула: я не хотел быть тем человеком, каким стану, если забуду.

— Тебе ведь и хоронить ее не на что, да? — продолжала старая карга.

Я потряс головой.

— Нужно обратиться в приход. Там о ней позаботятся.

Я не обращал внимания, и она потянула меня за рукав:

— Ты должен устроить ей достойные похороны.

— Куда мне идти? — спросил я, только чтобы отвязаться, так как не считал важным, что будет с телом.

Она рассказала, как найти дом на Лезер-лейн, где ведет дела приходской клерк, и, слушая ее, я внезапно понял, что на самом деле это важно. Очень важно. Когда я встал, чтобы уйти, у меня в голове всплыла мысль или, скорее, воспоминание.

— Вы с ней посидите? — спросил я.

— Да-да. Не беспокойся.

Все так же, в полутьме, я спустился ощупью по коварной лестнице и вышел в затопленный двор. Гроза отбушевала, ветер улегся, но небо по-прежнему хмурилось и дождь шел с тем же злобным упорством.

Следуя указаниям, я отыскал нужный дом и постучался в кухонную дверь; молоденькая служанка с некоторым сомнением допустила меня в чулан для мытья посуды. Здесь мне пришлось ждать почти час, пока мистер Лимпенни (фамилию я узнал от девушки) закончит завтракать — я не подумал о том, что час еще слишком ранний. Наконец служанка провела меня в «гостиную для завтрака», пред очи хозяина, который за чайником и остатками еды читал «Морнинг пост».

— Что вам нужно? — спросил он коротко, лишь немного опустив газету.

Я пытался заговорить, но слова не шли с языка.

— Давайте, юноша, выкладывайте. Не отнимайте время, — раздраженно буркнул клерк.

— Это по поводу моей матери.

— Извольте обращаться с должной почтительностью, — прервал он меня.

— Прошу прощения, сэр. — Я попытался продолжить: — Моя мать… моя мать только что умерла, и у меня нет денег, чтобы ее похоронить.

— Вам повезло, — откликнулся клерк.

Я вытаращил глаза, а он, брезгливо вытерев руки салфеткой, продолжил:

— Мы хороним нищих раз в неделю, и, на счастье, завтра как раз похоронный день.

Не глядя на меня, он встал и вышел.

Не зная, чего он от меня ждет, я последовал за ним по коридору и очутился в маленькой комнатушке, служившей, очевидно, кабинетом, если судить по пачкам бумаг, перевязанных розовыми лентами, старым сундукам и жестяным коробкам для документов (все это было нагромождено по углам и полкам).

— Необходимо уладить некоторые формальности. — Клерк уселся за небольшой письменный стол. Он вытащил ящик, убрал со стола печатный листок, очинил перо и взглянул на меня. — Как звали нищую?

— Миссис Мэри Мелламфи, сэр. — Мне внезапно не захотелось открывать настоящее имя.

— Мелламфи, пол женский. Ирландка, надо полагать, — устало проговорил клерк. — К какому округу приписан супруг вашей матери? — Он с ухмылкой поправил себя: — Ваш отец, то есть?

— Не знаю, мистер Лимпенни.

Он вздохнул.

— Вот народ. С чего вы взяли, будто имеете право являться сюда и за здорово живешь умирать на денежки налогоплательщиков? Вам, наверно, и дела нет, что вы лишаете наш приход права потребовать, чтобы приход вашей матушки возместил стоимость ее похорон? А известно ли вам, что приличные похороны нищего обходятся в целых два фунта? На один только гроб идет двенадцать шиллингов!

Ответа как будто не требовалось, и я рискнул промолчать.

— Небось, захотите, чтобы кто-нибудь ее обрядил?

— Да, пожалуйста.

— Ничуть не сомневался, — произнес он негодующе, словно я прежде уверял в обратном. Он добавил: — Это приход тоже оплачивает. — Взяв еще один лист бумаги, клерк стал его заполнять. — Адрес покойной?

— Митра-Корт, сэр.

— Так я и знал. — Он протянул второй листок бумаги мне. — Идите с этим ордером в дом номер два на Или-Корт и спросите миссис Лиллистоун.