Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 1

Было уже поздно, но матушка не шла. Я прислушивался, ловя ее тихие шаги в коридоре. Ждал долго, но тщетно. И вот наконец дождался. Но бес противоречия заставил меня закрыть глаза и притвориться спящим. Я слышал, как матушка шагнула в дверь, немного постояла и тихо удалилась. Когда она ушла, я пожалел, что не окликнул ее, но было уже поздно.

На следующее утро, сойдя к завтраку, я хотел помириться с матушкой, но решил не делать первый шаг. Однако матушка поздоровалась со мной холодно, словно обижаясь на то, что я накануне не дождался ее и уснул.

— Я в самом деле очень сержусь из-за твоего вчерашнего поведения, Джонни, — сказала она. — Ты должен извиниться за свои слова.

Я собрался было возмутиться, но тут вошла испуганная Сьюки:

— Вот это только-только принесла письмоносица, мэм.

Она протянула матушке письмо, обведенное, как я заметил, черной каймой.

— Мартин! — вскричала матушка, хватая листок. Пока Она быстро читала письмо, я следил за ее лицом. Она закусила нижнюю губу, потом подняла на меня печальный взгляд. — Да, он умер. Два дня назад.

— Ух! — выдохнула Сьюки. — Выходит, это не о моем папаше!

— Займись своей работой, Сьюки. — Сьюки вышла, а матушка через стол потянулась к моей руке. — Никого у нас теперь нет, Джонни, только мы двое.

— Ты очень горюешь?

Она тихо покачала головой.

— Смерть стала для него избавлением. Но нашу жизнь это осложнит. Видишь ли, это его дом.

— Его дом! — Прежде я не сомневался, что это дом моей матери.

— Да, он много лет принадлежал его семье. Его отец служил управляющим в соседнем имении, и дядя Мартин в детстве жил здесь со своей матерью. Он сдавал нам дом, можно сказать, задаром, но вдова в письме говорит, что ей придется назначить настоящую плату: сорок фунтов в год!

— Вот противная! Она, должно быть, жуткая старуха.

— Нет, ты попал пальцем в небо. Она всего на несколько лет старше меня.

— А она будет так же получать письма от мистера Сансью и переправлять тебе?

— Какой же ты премудрый, Джонни! — взволновалась мать. — Откуда ты об этом узнал?

— А правда, что «Мелламфи» — не наша настоящая фамилия?

Она схватилась за голову:

— Пожалуйста, только не начинай все сначала, Джонни. Хотя нет, ты должен знать. Не настоящая.

— А какая настоящая?

— Нет, не скажу. Пока не скажу. Когда-нибудь ты обо всем узнаешь.

— Тогда скажи хотя бы, откуда взялась фамилия «Мелламфи»?

— Я ее выбрала случайно. Увидела на вывеске.

От этой мысли голова моя пошла кругом. Если такое важное, такое содержательное, казалось бы, название, как фамилия человека, может оказаться бессодержательной игрою случая, то, вероятно, и все названия вообще — или даже все слова, ибо что они такое, как не названия? — столь же случайны и лишены глубинной связи с понятиями, ими обозначаемыми? Тут я содрогнулся.

— Пожалуйста, объясни почему, — взмолился я.

— Не сейчас, сыночек. Но обещаю, что бы ни случилось, придет день, когда ты обо всем узнаешь. Я уже начала об этом заботиться.

Это была новая тайна, и я стал гадать, не связана ли она с письмом из лаковой шкатулки, где лежал медальон, но матушка больше не захотела об этом говорить.

— Мне будет не хватать советов дяди Марти по денежным делам, — продолжала она. — С этих пор придется обращаться к мистеру Сансью, потому что мне просто непонятно, как поступить. Выложить еще сорок фунтов мы никак не можем. Налог в пользу бедных и без того высокий и все время повышается.

— А тебе не кажется, мама, что мы держим больше слуг, чем нам нужно?

Мы обменялись взволнованными виноватыми взглядами, словно бы втайне замыслили что-то вроде убийства.

— Ты о чем, Джонни? — Матушка понизила голос до шепота.

— Так вот, Сьюки получает всего пятнадцать шиллингов в три месяца, на ней много не сэкономишь. А вот Биссетт двадцать фунтов в год и миссис Белфлауэр — двадцать пять. Без кухарки, понятно, мы обойтись не можем, но няня мне уже не нужна, так ведь?

— Да, — отвечала матушка, не сводя с меня пристального взгляда.

— Тогда предупреди ее об отказе от места.

С блестящими от возбуждения глазами матушка кивнула.

Спустя два с небольшим месяца подошло Благовещение, когда миссис Белфлауэр должна была получить расчет. Сразу после разговора с миссис Биссетт, который должен был закончиться ее увольнением, матушка объяснила: едва она упомянула о необходимости расстаться с кем-нибудь из слуг, та тут же назвала кухарку, очень посочувствовала матушке, обязанной сообщить эту новость миссис Белфлауэр, и в то же время бодро уверила, что кухарке — в отличие от няни не первой молодости — ничего не стоит найти другую работу; после этого матушке не хватило духу объявить, что в жертву назначена сама Биссетт, и догадка последней (или то, что она выдала за догадку) должна была сделаться действительностью.

И вот рано утром миссис Белфлауэр стояла в переднем холле с упакованными коробками и ждала возчика. Он должен был доставить ее на своей повозке в ближайший город с почтовым отделением, Саттон-Валанси, откуда ей предстояло в карете отправиться к своему новому нанимателю — он жил у черта на куличках, в деревушке на крайнем западе, о которой я никогда не слышал. Когда с дороги донесся скрип колес, Сьюки не выдержала и разрыдалась.

— Будь хорошей девочкой. — Тон миссис Белфлауэр был бы назидательным, если б не поток слез, неостановимо струившийся по ее щекам. — Помни мои уроки, не переваривай овощи. — Она обняла плачущую девушку, потом, осторожно высвободившись, обернулась к матушке. Они взялись за руки и попытались улыбнуться. — Я была здесь так счастлива, мэм. Вряд ли еще где-нибудь буду так счастлива. Вы были хорошей, доброй госпожой, лучше и не пожелаешь.

— Ох, миссис Белфлауэр, — воскликнула матушка, — хотела бы я… — Она замолкла.

— Я понимаю, без этого было не обойтись; молю Бога, чтобы у вас и маленького господина все сложилось хорошо.

Они обнялись и дали волю слезам. Когда явились возчик с подручным, чтобы перенести коробки из холла в повозку, их глазам предстало, наверное, тягостное зрелище. Тут явилась из кухни Биссетт, встала в дверях со мною рядом, и я прочел в ее взгляде: ей известно, как я желаю, чтобы на месте миссис Белфлауэр была она. Миссис Белфлауэр быстро разомкнула объятия и двинулась к нам; заметив ее неверную походку, я осознал внезапно, что она не так молода, чтобы начинать жизнь с чистого листа. Биссетт протянула ей руку, словно ограждая себя от более теплого прощального жеста.

— Прощайте, миссис Биссетт, и Господи вас благослови. — Миссис Белфлауэр схватила предложенную ей руку. — Что греха таить, мы с вами иной раз не ладили. Но я всегда уважала вас как человека, блюдущего законы своей веры.