Чарльз Диккенс - Том 15. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы I - XXIX)

— Мама умерла, когда я родилась,— сказала она, как всегда спокойно.— Я ее знаю только по портрету, там, внизу. Я видела, как вы смотрели на него вчера. Вы угадали, чей это портрет?

Я ответил утвердительно: ведь она так живо напоминает женщину на портрете.

— И папа говорит то же самое,— сказала Агнес с довольным видом.— Погодите! Вот и папа!

Ее светлое, безмятежное личико засияло от радости, когда она пошла ему навстречу и вернулась, держа его за руку. Он сердечно приветствовал меня и сказал, что, несомненно, мне будет хорошо у доктора Стронга, кротчайшего человека в мире.

— Быть может, и есть люди,— не знаю, есть ли они,— которые злоупотребляют его добротой,— заметил мистер Уикфилд.— Никогда не берите с них пример, Тротвуд. Нет на свете человека более доверчивого, чем он. Достоинство это его или недостаток — судить не берусь, но, какие бы дела ни вели вы с доктором, это обстоятельство следует всегда принимать во внимание.

Когда он говорил, мне показалось, будто он утомлен или чем-то раздосадован, но я не задержался на этой мысли, так как объявили, что обед подан, и мы спустились вниз и заняли те же места за столом, что и накануне.

Едва успели мы усесться, как Урия Хип просунул в дверь свою рыжую голову и длинную худую руку и сказал:

— Мистер Мелдон просит разрешения поговорить с вами, сэр.

— Но я только что закончил разговор с мистером Мелдоном,— возразил его патрон.

— Да, сэр,— отозвался Урия,— но мистер Мелдон вернулся и просит разрешения поговорить с вами.

Мне казалось, что Урия, придерживая рукой дверь, смотрит на меня, смотрит на Агнес, смотрит на блюда, на тарелки, смотрит на каждую вещь в комнате — и в то же время как будто ни на что не смотрит; у него был такой вид, словно он почтительно не сводит своих красных глаз со своего патрона.

— Простите! — раздался за спиной Урии чей-то голос, и голову Урии оттеснила голова говорившего.— Извините за вторжение, но, поразмыслив, я хочу только добавить, что раз выбора у меня, по-видимому, нет, то чем скорее я отправлюсь за границу, тем лучше. Когда мы толковали об этом с моей кузиной Анни, она выразила желание, чтобы ее друзья находились поблизости, а не где-то в изгнании, и старик доктор…

— Вы говорите о докторе Стронге? — внушительно перебил его мистер Уикфилд.

— Конечно, о докторе Стронге! — ответил тот.— Я его называю «старик доктор». Это, знаете ли, одно и то же.

— Этого я не знаю ,— возразил мистер Уикфилд.

— Пусть будет доктор Стронг! — сказал тот.— Мне кажется, доктор Стронг был того же мнения. Но, судя по тому, какие меры принимаете вы в отношении меня, он, очевидно, изменил свое мнение, а значит, и говорить больше не приходится, и чем скорее я уеду, тем лучше. Вот почему я решил вернуться и сказать, что чем скорее я уеду, тем лучше. Когда нужно броситься в воду, не имеет смысла мешкать на берегу.

— Можете быть уверены, мистер Мелдон, что долго мешкать вам не придется,— сказал мистер Уикфилд.

— Благодарю вас,— отозвался тот.— Весьма признателен. Мне не хочется смотреть дареному коню в зубы, это неделикатно; однако моя кузина, вероятно, могла бы все уладить по своему желанию. Я думаю, стоило бы только Анни сказать старику доктору…

— То есть стоило бы только миссис Стронг сказать своему супругу… Так ли я вас понял? — осведомился мистер Уикфилд.

— Совершенно верно,— ответил тот.— Стоило бы ей только выразить желание, чтобы то-то и то-то было сделано так-то и так-то, и, само собой разумеется, все было бы сделано.

— А почему «само собой разумеется», мистер Мелдон? — спросил мистер Уикфилд, невозмутимо продолжая обедать.

— Да потому, что Анни — очаровательная молодая женщина, а старика доктора… то есть доктора Стронга… пожалуй, нельзя назвать очаровательным молодым человеком,— смеясь, ответил мистер Джек Мелдон.— Не в обиду ему будь сказано, мистер Уикфилд! Я хочу только подчеркнуть, что при таких браках некоторая компенсация является, по моему мнению, вполне уместной и справедливой.

— Компенсация в пользу этой леди, сэр? — спросил мистер Уикфилд.

— Да, этой леди, сэр! — смеясь, ответил мистер Джек Мелдон.

Заметив, по-видимому, что мистер Уикфилд продолжает обедать все так же спокойно и невозмутимо и нет ни малейшей надежды вызвать на его лице улыбку, он добавил:

— Однако я уже высказал то, ради чего вернулся. Еще раз извините за вторжение, и я ухожу. Разумеется, я буду следовать вашим указаниям насчет того, что это дело должно быть улажено между вами и мною, и незачем упоминать о нем там, у доктора.

— Вы обедали? — спросил мистер Уикфилд, указав рукой на стол.

— Благодарю вас,— сказал мистер Мелдон.— Я пообедаю с моей кузиной Анни. До свиданья.

Мистер Уикфилд, не вставая из-за стола, задумчиво проводил его взглядом. На меня Джек Мелдон произвел впечатление довольно легкомысленного красивого молодого джентльмена; говорил он быстро, а вид у него был дерзкий и самоуверенный. Таким образом, я увидел впервые мистера Джека Мелдона, которого не ожидал увидеть так скоро, когда доктор при мне заговорил о нем в то утро.

После обеда мы снова поднялись наверх, и все было точно так же, как накануне. Агнес поставила рюмки и графин в тот же самый уголок, а мистер Уикфилд сидел и пил, пил много. Агнес играла ему на фортепьяно, сидела подле него, занималась рукоделием, болтала и сыграла со мной несколько партий в домино. В обычный час она приготовила чай, а потом, когда я принес свои учебники, заглянула в них, показала мне, что она уже знает (это было отнюдь не мало, хотя она и утверждала обратное), и объяснила, как легче запоминать и усваивать урок. Теперь, когда я пишу эти строки, я вижу ее, скромную, тихую и благонравную, я слышу ее приятный, спокойный голос. В сердце мое уже начинает проникать то благотворное влияние, какое она оказывала на меня впоследствии. Я люблю еще малютку Эмли, и я не люблю Агнес — да, я не люблю ее так, как Эмли, но я чувствую: где Агнес — там добро, мир и правда, а мягкий свет, льющийся в цветное окно, которое я видел в церкви много лет назад, всегда озаряет ее и озаряет меня, когда я рядом с нею,— озаряет все, что ее окружает.

Пришло время ложиться спать, и она удалилась, а я протянул руку мистеру Уикфилду, в свою очередь собираясь уйти. Но он удержал меня и спросил:

— Хотели бы вы остаться с нами, Тротвуд, или поселиться где-нибудь в другом месте?

— Остаться! — быстро ответил я.

— Вы в этом уверены?

— Если вы разрешите. Если можно!

— Боюсь, что жизнь у нас здесь скучная, мой мальчик,— сказал он.

— Такая же скучная для меня, как и для Агнес, сэр! Совсем не скучная!

— Как и для Агнес...— повторил он, медленно подходя к камину и прислоняясь к каминной доске.— Как и для Агнес!