Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

Помимо этого он через несколько дней отозвался о басне и в фельетоне «Журнальная всякая всячина» (Северная пчела. 1845. № 106. 12 мая): «Это образец безвкусицы! В русской литературе никогда не появлялось картины отвратительнее, как стихотворение “Хавронья”».

«Почта духов» выходила с 1789 г., в 1788 г. Крылов печатался в журнале «Утренние часы».

Этот пост занимал тогда С. С. Уваров.

Венок был только поднесен Крылову, но не был одет на его голову, см.: Лямина Е., Самовер Н. Крыловский юбилей 1838 г. как культурный и идеологический феномен // Транснациональное в русской культуре. М., 2018. С. 47–48.

Булгарин не упоминает о скандальной ситуации, связанной с организацией юбилея, когда С. С. Уваров исключил из числа членов оргкомитета Н. И. Греча, Н. В. Кукольника и ряд других лиц, а Греч и Булгарин в знак протеста не пошли на празднование юбилея. См.: Греч Н. И. Юбилей Крылова // Греч Н. И. Записки о моей жизни. М.; Л., 1930. С. 624–631, 825–830; Лямина Е., Самовер Н. Крыловский юбилей 1838 г. как культурный и идеологический феномен. С. 28–39, 54, 57–64.

Неточность: в доме, принадлежавшем библиотеке, Крылов жил с 1816 по 1841 г., т. е. 25 лет (см. комментарии А. М. Гордина и М. А. Гордина в: И. А. Крылов в воспоминаниях современников. М., 1982. С. 415).

Это произошло в 1823, а не в 1824 г.

В 1843 г., т. е. за год до смерти Крылова.

Речь идет о дочери Крылова Александре (которую он официально не признавал и называл воспитанницей) и ее муже К. С. Савельеве. О них см.: Смирнов-Сокольский Н. Необыкновенные книги // Литературное наследство. М., 1952. Т. 58. С. 1003–1006.

После выхода в отставку Крылов прожил всего три года.

Крылов завещал все свое состояние не воспитаннице, а ее мужу. См.: Смирнов-Сокольский Н. Указ. соч. С. 1004–1005.

Позднее в одном из фельетонов Булгарин привел следующие воспоминания о Крылове: «Знаменитый наш хирург и оператор, заслуженный профессор и академик Илья Васильевич Буяльский, оказал несколько раз пособие нашему великому баснописцу Ивану Андреевичу Крылову, и они более двадцати лет находились в самых дружеских сношениях. И. А. Крылов всегда обедал в семейном кругу И. В. Буяльского, в день его именин, 20 июля; но в 1836 году не мог явиться к обеду, и И. В. Буяльский получил, чрез незнакомого ему человека, пакет, в котором находились следующие стихи:

Имениннику, Илье Васильевичу Буяльскому

Когда, чрез несколько дней, И. А. Крылов появился в семействе И. В. Буяльского, все стали приставать к нему, чтоб он сознался, не он ли прислал стихи. Крылов улыбался и отвечал: “ Не знаю … стишки плоховаты, но намерение доброе”. – Но каковы бы ни были стишки, а они, по всей вероятности, Крылова, потому что хотя он и хотел изменить почерк, но не умел, а только поставил буквы покрупнее. Когда нам на днях показали подлинник, мы, не зная дела, тотчас узнали почерк И. А. Крылова. Стихи эти хотя и не высокого пиитического достоинства, но обнаруживают прекрасную черту характера знаменитого баснописца, и потому мы поместили их на листах “Северной пчелы”» (Заметки, выписки и корреспонденция Ф. Б. // Северная пчела. 1848. № 16. 21 янв.).

Большое число «ключей» было собрано в кн.: Кеневич В. Ф. Библиографические и исторические примечания к басням И. А. Крылова. Изд. 2‐е. СПб., 1878.

По мнению Н. Л. Степанова, басня направлена против критиковавшего «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина автора статьи «О свойствах царя Иоанна Васильевича» (Вестник Европы. 1821. № 18), опубликованной анонимно и приписанной читателями редактору журнала М. Т. Каченовскому (см.: Степанов Н. Л. И. А. Крылов. М., 1949. С. 146–147). На самом деле статья принадлежала Н. С. Арцыбашеву.

Булгарину изменила память, это он сказал не в 1824 г., а 1825‐м, в статье «Письма на Кавказ». Там он писал о баснях Крылова, напечатанных в «Северных цветах»: «Они прекрасны, замысловаты, но… право, не хочется высказать, – по рассказу не могут сравняться с прежними его баснями, в которых с прелестью поэзии соединено что-то русское, национальное. В прежних баснях И. А. Крылова мы видим русскую курицу, русского ворона, медведя, соловья и т. п. Я не могу хорошо изъяснить того, что чувствую при чтении его первых басен, но мне кажется, будто я где-то видал этих зверей и птиц, будто они водятся в моей родительской вотчине» ( Д. Р. К. Письма на Кавказ. 2 // Сын Отечества. 1825. № 3. С. 313). Этот факт должен учитываться при атрибуции текстов в «Сыне Отечества» и «Северной пчеле», подписанных криптонимом Д. Р. К.

Имеется в виду П. А. Вяземский, который высмеял этот пассаж в статье «Жуковский. – Пушкин. – О новой пиитике басен» (Московский телеграф. 1825. № 4. С. 352–353).

См. «Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове» в настоящем издании.

Через некоторое время Булгарин поместил в газете «Объяснения», где писал: «В № 8 “Сев[ерной] пчелы” было напечатано “Воспоминание об И. А. Крылове”. Припоминаем читателям, что это не биография , а только воспоминание , в котором главное: характеристика человека и его творений, а не мелочи жизни. В это “Воспоминание”, писанное из памяти и по собственным заметкам, вкрались две неточности, впрочем весьма мелочные. Первые басни И. А. Крылова напечатаны не в “Аглае” Карамзина, а в “Московском зрителе” князя Шаликова, в 1806 году. Не имея времени справляться, сочинитель “Воспоминания” прибегнул к одному ученому библиографу и попал впросак. Вина, однако ж, хотя и не тяжкая, падает отчасти и на сочинителя “Воспоминания”. Другой промах, еще незначительнее, но все же промах, требующий покаяния. В “Воспоминании” сказано, что И. А. Крылов содержал типографию едва ли не с Похорским. Дело такое давнее, что едва ли кто помнит! Нашелся, однако ж, человек, который все это еще застал. Это старейший из книгопродавцев, а ныне знаменитый букинист, Иван Ильич Ильин. Он сказал нам, что И. А. Крылов содержал типографию с тогдашним литератором, Александром Ивановичем Клушиным (умершим в 1804 году), а потом с актером Рыкаловым (знаменитым комиком, которого мы еще видали на сцене и каких ныне нет и давно не бывало) и что книгопродавец Плавильщиков был с ними в части. Типография эта была некоторое время в руках И. И. Ильина, вместе с Похорским, и они напечатали первую книгу басен Крылова и издали первый портрет его. Потом типография, оставшись за Похорским, получила название театральной типографии. Хотя все эти мелочи вовсе не изменяют характеристики И. А. Крылова и в сущности ничего не значат, но все же мы обязаны произнесть: mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa [моя вина, моя вина, моя величайшая вина ( лат .) – формула покаяния у католиков]!» (Северная пчела. 1845. № 24. 30 янв.).