Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

В публикации П. И. Рикорда и последующих переизданиях письмо ошибочно датировано 10 апреля. Булгарин привел правильную дату по оригиналу письма.

Здесь идет речь об одном иностранце, употреблявшем все усилия, чтоб погубить русских, находившихся в японском плену. Он давным-давно умер, но я не хочу называть его, чтоб не навлечь стыда на его фамилию.

В оригинале: «…о поступках г. Мура…» (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1654. Л. 57). Здесь и далее имеется в виду мичман Ф. Ф. Мур: не выдержав испытаний плена, он начал сотрудничать с японцами, шпионить за своими товарищами и после возвращения на Камчатку застрелился.

Этой фразе будет объяснение во втором письме.

В оригинале: «…от злодейских умыслов своего соотечественника» (Там же).

Оригинал письма см.: Там же. Л. 52, 59, 53–56 об. Письмо было написано В. М. Головниным в сходных с первым обстоятельствах, в августе 1813 г.: до 30 августа Головнин и его товарищи находились в г. Матсмае и ожидали возвращения «Дианы», которая ушла в Охотск за официальными бумагами, подтверждающими невиновность пленников; все опасения были связаны с поведением Ф. Ф. Мура, которое могло помешать освобождению. В сентябре пленники были уже в г. Хакодате, где их содержали с уважением и комфортом, 28 сентября в гавань вошла «Диана».

Это письмо не было опубликовано П. И. Рикордом, не публиковалось и после, вплоть до 2016 г. (см. публикацию С. А. Козлова), скорее всего, по следующим причинам: во-первых, речь в нем идет в основном о предательском поведении Ф. Ф. Мура, чье последующее раскаяние и самоубийство были болезненно восприняты Головниным и Рикордом и спустя три года все еще были слишком свежи в памяти; негативные оценки Головнина могли восприниматься как серьезное основание для трагического поступка Мура; во-вторых, письмо содержит характеристику японцев и советы, как обмануть не только Мура, но и тех, кто будет перлюстрировать письмо. Кроме того, Головнин и Рикорд впоследствии всячески способствовали установлению дружеских отношений с Японией, в своих «Записках» Головнин не раз высказывает опасения, что проявления неискренности и хитрости со стороны русских могут нанести вред русско-японским отношениям. Во второй половине 1840‐х гг. эта причина потеряла свою остроту, и Рикорд позволил Булгарину опубликовать письмо, убрав негативные упоминания Мура. Оба мореплавателя в своих записках оставили теплые отзывы об этом офицере, красноречивым свидетельством стала эпитафия, помещенная ими на его памятнике: «В Японии оставил его провождавший на пути сей жизни ангел-хранитель. Отчаяние ввергло его в заблуждения. Жестокое раскаяние их загладило, а смерть успокоила несчастного» ( Головнин В. М. Записки флота капитана Головнина… 1972. С. 295).

Матрос, возивший к П. И. Рикорду первое письмо, зашитое в воротник мундира.

В оригинале письма: «…об наших делах, которые не может к чести нашей послужить» (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1654. Л. 52).

В оригинале: «Ах! любезный друг Петр Иванович…» (Там же).

«Дианским» Головнин называет в своих письмах все относящееся к шлюпу «Диана».

В оригинале: «…то останется в России и нас погубит…» (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1654. Л. 59).

См. первое письмо.

В этом предложении курсив В. М. Головнина.

В оригинале: «…об Андрее Ильиче тоже говорит, что он близок де Лаланда» (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1654. Л. 53). Речь идет о том, что Ф. Ф. Мур сравнивает своего сослуживца А. И. Хлебникова с французским математиком и астрономом Ж. де Лаландом.

Нового чина Рикорд в этот период не получал: в капитан-лейтенанты он был произведен, как и Головнин, во время экспедиции – 26 февраля 1810 г., в следующий чин капитана 2‐го ранга они оба были произведены 4 июля 1814 г. В «Записках» Рикорд говорит о своем новом статусе следующее: в апреле 1813 г., занимаясь подготовкой к новому походу к японским берегам для вызволения из плена Головнина, он «получил от иркутского губернатора поручение привести в исполнение в звании камчатского начальника высочайше утвержденное новое образование Камчатки» ( Рикорд П. И. Указ. соч. С. 56). Однако своему биографу В. П. Мельницкому Рикорд сообщил, что «за неполучением официального письма от иркутского губернатора к губернатору Кунашира, в письме своем решился выдать себя за военного губернатора Камчатки» ( Мельницкий В. Адмирал Петр Иванович Рикорд и его современники. СПб., 1856. Ч. 1. С. 183), эта версия подтверждается и в официальном письме Рикорда в Морское министерство (1850), где он писал: «Одною из главнейших причин, которые имели влияние на успех освобождения Головнина и других, бывших с ним наших соотечественников, была решимость моя выдать себя в глазах японцев за военного губернатора Камчатки, что подействовало на умы их и польстило их честолюбию» (Письмо П. И. Рикорда в Морское министерство о посылке экспедиции в Японию с целью установления торговых отношений // Головнин В. М. Записки флота капитана Головнина… 1972. С. 496). Начальником Камчатки Рикорд стал лишь в 1817 г., с производством в капитаны 1‐го ранга, и занимал этот пост до 1822 г. (см.: Греч Н. И. Биография адмирала Петра Ивановича Рикорда // Морской сборник. 1855. № 11. Отд. IV. С. 11).

В оригинале: «…простаков, подобных мне ослу…» (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1654. Л. 53).

Истинное величие!

Курсив В. М. Головнина. В оригинале: «напиши ко мне письмецо …» (Там же). Выделенные Головниным слова указывают на особый характер переписки, с шифруемой при помощи подчеркиваний информацией.

Курсив В. М. Головнина.

Речь идет о штурмане А. И. Хлебникове, также оставившем воспоминания о японском плене, см.: Хлебников А. И. Записка о японском плене семи россиян в 1811–1813 гг. // Козлов С. А. Русские открывают Японию. С. 293–468. Условия плена были таковы, что приходилось опасаться не только за физическое, но и за психическое здоровье пленников – в официальном донесении после своего освобождения Головнин среди прочего писал о том, что Хлебников был убежден, что его отравили особым ядом, «который действует только при восточных ветрах и в ясную погоду» (цит. по: Мельницкий В. Указ. соч. С. 213).

В оригинале: «…да он и сам не отпирается и говорит: “если я возвращусь в Россию то должен быть варнаком, а здесь меня не принимают, то что же мне делать”» (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1654. Л. 53).

В оригинале: «…глупости, которые мы в веселые и пьяные часы делали в Ситхе, хоть сам и не видал их, но что слышал: ссоры наши смешные, пьянство и проч.» (Там же. Л. 54).