Теодор Драйзер - Американская трагедия [Трилогия, другая редакция перевода]

Все засмеялись. В Гортензии была какая-то пикантная живость, порою очень забавная. Кроме того, она причесалась по-новому, это ей очень шло, и ей не терпелось показать всем свою новую прическу.

– А потанцевать там где-нибудь можно? – спросила она, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Верней верного! – сказал Хигби, который уже убедил Тину Когел тоже снять шляпу и крепко прижал девушку к себе. – Там есть пианола и граммофон. Жаль, я не сообразил взять свой корнет. Я умею играть «Дикси».

Машина с головокружительной быстротой неслась по заснеженной дороге, среди белых полей. Спарсер, воображая себя опытным шофером, а в эту минуту еще и подлинным владельцем машины, хотел испытать, с какой скоростью он может вести ее по такой дороге.

Темные виньетки лесов мелькали справа и слева. Проносились мимо поля, стражи дороги – холмы вздымались и спадали, как волны. Мелькнуло пугало, стоявшее у самой обочины: широкие рукава его трепал ветер, полусгнивший цилиндр съехал набок. С поля поднялась стая ворон и полетела к дальнему лесу – его темные неровные очертания едва виднелись на фоне снежных просторов.

Спарсер сидел за рулем с таким видом, словно вести эту великолепную машину для него самое обычное дело; рядом с ним сидела Лора Сайп. Ему, в сущности, больше нравилась Гортензия, но пока что он считал своим долгом оказывать некоторое внимание Лоре. Чтобы не уступить остальным в галантности, он одной рукою обнял ее, а другой продолжал править – фокус, немало испугавший Клайда, который все еще сомневался, благоразумно ли было вообще брать чужую машину. При такой быстрой езде все они рискуют погибнуть. Гортензию занимало лишь одно: что Спарсеру она явно нравится, хоть он пока и должен волей-неволей ухаживать за Лорой. И когда он обнял Лору и свысока спросил ее, часто ли она каталась на автомобиле по окрестностям Канзас-Сити, Гортензия только улыбнулась про себя.

Но Ретерер, заметив жест Спарсера, подтолкнул локтем Люсиль Николас, а та, в свою очередь, толкнула Хигби, чтобы привлечь его внимание к лирической сценке на переднем сиденье.

– Ну, что, Уиллард, вы там недурно устроились? – дружелюбно окликнул Ретерер Спарсера.

– Очень даже, – весело ответил Спарсер, не оборачиваясь. – Тебе хорошо, детка?

– Великолепно, – ответила Лора.

А Клайд подумал, что Гортензия красивее всех этих девушек, – ни одна не может сравниться с нею. В тот день на ней было красное платье с черной отделкой и темно-красная, в тон платью, шляпа с большими полями. А на левой щеке, как раз под маленьким накрашенным ртом, она прилепила крошечную черную мушку в подражание какой-то кинокрасавице. Собираясь на прогулку, она решила затмить всех девушек и теперь чувствовала, что ей это удалось. И Клайд был с нею вполне согласен.

– Вы здесь лучше всех, – прошептал он, нежно обнимая ее.

– А вы, милый мальчик, тоже умеете подмазываться, когда захотите, – сказала она громко, и все засмеялись.

Клайд слегка покраснел.

За Майнавилом через шесть миль дорога свернула в лощину; тут была бакалейная лавка, и Хегленд, Хигби и Ретерер вышли из машины, чтобы купить конфет, сигарет, мороженого и фруктовой воды. Затем проехали Либерти и в нескольких милях от Экселсиор-Спрингс увидели «Вигвам», оказавшийся просто старым двухэтажным коттеджем, прижавшимся к небольшому холму. Правда, к старому дому примыкала новая, более просторная одноэтажная пристройка; тут помещались столовая, зал для танцев и в конце его за перегородкой – бар. В большом камине весело пылал огонь. Внизу в лощине, по ту сторону дороги, виднелась речка Бентон, попросту ручей, теперь покрытый прочным льдом.

– Вот вам и речка! – весело крикнул Хигби, помогая Тине Когел выйти из машины. По дороге он несколько раз прикладывался к своей фляжке и заметно повеселел.

Компания приостановилась, чтобы полюбоваться ручьем, застывшим в извилистых, поросших деревьями берегах.

– Говорил я, что надо захватить коньки и покататься, – вздохнул Хегленд. – Не послушали меня. Ну, да уж ладно…

В это время Люсиль Николас увидела отблеск огня в маленьком окошке «Вигвама» и закричала:

– Смотрите, там у них камин!

Машину отвели в гараж и затем всей гурьбой вошли в гостиницу; Хигби тотчас пустил в ход большой, грохочущий и дребезжащий граммофон-автомат, бросив в него пятицентовую монету. Соперничая с ним, Хегленд подбежал к другому граммофону, стоявшему в углу, и поставил первую попавшуюся пластинку – «Серый мишка».

При звуках хорошо знакомой мелодии Тина Когел крикнула:

– Давайте скорее танцевать! Только пускай замолчит вторая шарманка!

– Замолчит, когда кончится завод, – смеясь, ответил Ретерер. – Эту штуку можно остановить только одним способом: не кормить ее пятицентовиками.

Вошел официант, и Хигби стал спрашивать, кто что будет есть. Тем временем Гортензия, желая покрасоваться перед всеми, вышла на середину комнаты и прошлась, подражая походке медведя, поднявшегося на задние лапы, как того требовал танец. Она проделала это очень забавно и грациозно. Спарсеру давно уже хотелось привлечь ее внимание, и теперь, видя ее одну посреди комнаты, он пошел за нею, повторяя ее движения. Гортензия оценила его ловкость, притом ей не терпелось потанцевать; она быстро оставила свою забаву, обернулась к Спарсеру – и они заскользили в уанстепе.

Клайд, которого никак нельзя было назвать хорошим танцором, мгновенно ощутил жгучую ревность. Он так страстно стремился к Гортензии, а она покинула его в самом начале веселья, – это просто нечестно! Но Гортензия уже заинтересовалась Спарсером, – он-то, по-видимому, не такой неискушенный новичок, – и, не обращая внимания на Клайда, продолжала танцевать с новым поклонником, чьи движения так приятно гармонировали с ее собственными. Остальные не пожелали отстать. Хегленд тотчас пригласил Майду, Ретерер танцевал с Люсиль, Хигби – с Тиной Когел. Клайду осталась Лора Сайп, которая ему не особенно нравилась. Она была далеко не красавица: толстая, с широким невыразительным лицом и маленькими слащавыми голубыми глазками. Клайд не был искусным танцором, и они с Лорой танцевали простой уанстеп, тогда как другие выделывали сложные фигуры.

Клайд с тоскливым бешенством заметил, что Спарсер, продолжая танцевать с Гортензией, крепко прижал ее к себе и смотрит ей прямо в глаза. И она это позволяет. Клайд почувствовал вдруг свинцовую тяжесть под ложечкой. Неужели она флиртует с этим мальчишкой-выскочкой, который только тем и хорош, что достал автомобиль! А ведь она обещала быть ласковой с ним. Клайд начал догадываться, что она ветрена и совершенно к нему равнодушна. Ему хотелось что-то предпринять: оставить Лору, увести Гортензию от Спарсера… но ничего нельзя было сделать, пока не кончится пластинка.