Юзеф Крашевский - Старое предание (Роман из жизни IX века)

— Не знаешь, какая сегодня будет охота? — обратился он к ведьме.

— А где? — спросила Яруха.

— На Глуби!

Бабка замотала головой.

— На Глуби… Милостивый князь! Не надо бы вам ездить туда…

— Почему?

Она окинула взглядом его дружинников, считая их глазами.

— Какой же там зверь? — спросил князь.

— Мыши там засели, милостивый князь, Мыши! Целый выводок Мышей…

Она испуганно осмотрелась, встала и хотела подойти к нему, но он пригрозил ей, не позволив шагу ступить ближе. От страха Хвостек изменился в лице, услышав её загадочную речь. Он обернулся к Смерду, и тот прикрикнул на бабку:

— Да говори ты толком!

Яруха беспокойно озиралась по сторонам и, видимо, колебалась.

— Чего тут не понимать… говорю вам: Мыши, а что Мыши, что Мышки — всё равно… А впрочем, я про это ничего не знаю! Ничего не знаю!..

Она вдруг села и принялась поспешно перебирать свои травы.

Князь и все его дружинники во главе со Смердом застыли в ожидании и страхе, который овладел ими.

В лесу было тихо, со стороны заповедника подул ветер. До ушей охотников, привыкших различать малейший шорох, издалека донёсся неясный гул голосов.

Князь побледнел. Яруха, словно забыв о нем, сидела молча, опустив голову.

Смерд подвинулся к ней.

— А что там делают Мышки? — спросил он.

— Что? Сидят у костра, дичь себе жарят, мёд попивают, кого-то поджидают.

Хвостек задрожал.

— Сколько их там? — загорячился он. — Сколько?

— Считать я не умею, — отвечала бабка, — но с полсотни, пожалуй, будет…

Последние слова она произнесла едва слышно. Смерд обернулся, считая своих людей: и двух десятков тут не было.

Хвостек, боявшийся колдовства, не отваживался подойти к знахарке.

— Допытайся у неё, пусть говорит, что знает! — крикнул он Смерду. — А не скажет, верёвку на шею да на сук ведьму…

Лица старухи не было видно, но руки у неё затряслись, — она слышала приказание. Смерд подступил к ней ближе.

— Выкладывай, что знаешь! — крикнул он.

— Все я вам сказала, — отвечала Яруха. — Кабы не я, поехали бы вы на Глубь и попали к ним в руки. Три дня уже, как они там засели… и много их. У всех при себе оружие, а молчат они так, что и в трех шагах не услышишь…

— Где они? — спросил князь.

— На Глуби, неподалёку от болота, в ольшанике, — прошептала старуха, — на правом берегу горит костёр…

— А стража есть? — допытывался князь.

— Хотели было их молодцы меня забрать, да побоялись, — продолжала старуха, — за версту ходит несколько часовых…

Ещё не окончился этот разговор и князь колебался, не зная, что предпринять, когда в чаще что-то зашелестело, всадники вздрогнули и схватились за копья. Яруха от испуга свалилась наземь. Князь, обернувшись, увидел кравшихся между деревьями людей и дёрнул поводья. Смерд вскочил на коня. Справа и слева затрещали сучья. Нетрудно было догадаться, что их окружили. Кровь бросилась в лицо Хвостеку и сразу отхлынула: в первую минуту он растерялся и не знал, что делать.

Вдруг одновременно справа и слева послышался треск и шум, дружина князя кинулась к своему господину и обступила его кольцом, со всех сторон из кустов показались головы, руки, копья. Бежать было некуда: путь назад был отрезан. Ещё не начинали летать стрелы, но громкие крики разносились по лесу, который вторил им, ещё более усиливая.

Отступать не было возможности. Смерд пригляделся, и ему показалось, что впереди ещё оставался свободный проход; указав его князю и дружине, он первый полетел вперёд.

Едва они тронулись, посыпались камни и в воздухе засвистели стрелы. Несколько стрел вонзилось в шапку Хвостека, Смерду перебило руку, многих дружинников ранило, однако все скакали в лес; погоня следовала за ними по пятам, но здесь камни не могли причинить им большого урона. Впереди путь ещё оставался свободным. Смерд и челядь закрывали князя, который, съежась, припал к шее коня: беспощадно нахлёстывая лошадей, они уходили от преследования. Сзади, справа и слева чуть не из каждого куста выглядывали головы.

К счастью беглецов, лес тут поредел, давая им возможность двигаться быстрее, между тем как нападающие ещё продирались сквозь чащу.

Стрелы ещё летели и продолжалась погоня, но она все более и более отставала. Наконец, засада осталась позади, и только были ещё слышны крики погони. Князь и Смерд знали свой лес вдоль и поперёк и вскоре выехали на лужайку. Верный слуга приблизился к Хвостеку и что-то зашептал ему на ухо, потом снова подскакал к дружине и отдал ей приказ.

Дворня загомонила, подняла шум и с громкими криками повернула налево; в то же время князь и Смерд, понукая коней, взяли вправо. Погоня, обманутая криком, помчалась на шум за дворней, между тем как князь тихо ускользнул в другую сторону. Вскоре даже шум не доносился до них. Они очутились в непроходимой чаще, где громоздились, словно в засеке, сваленные деревья. Тут им уже почти не грозила опасность, но Хвост дрожал от страха и, не давая передохнуть лошади, забирался все глубже.

Вдруг конь под Хвостеком упал, сломав ногу; пришлось его бросить. Смерд соскочил со своего, но и этот, тяжело дыша, зашатался и упал мёртвый. Усталые и разбитые, князь и слуга должны были продолжать свой путь пешком.

Они очутились в глубине бора, среди топей, где легче было встретить космача, нежели человека. Смерд помнил дорогу, по которой они ехали; в эти места они не раз забредали на охоте, но теперь им трудно было сообразить, куда занесла их эта бешеная гонка. Князь в ярости рвал на себе одежду и, кипя гневом, повалился на пень. Спутник его, истекая кровью, с перебитой копьём рукой, стоял подле него, не смея жаловаться, и в страхе думал лишь о том, какая участь их ждёт.

Долго ещё не отваживались они обмолвиться хоть словом. Смерд слушал, не донесётся ли какой-нибудь звук, но лес оглашало лишь жалобное ржание княжеского коня. Испугавшись, что оно может их выдать, он вернулся к издыхающему животному, накинул ему на шею петлю — и удавил.

Потом оба принялись осматриваться по сторонам, припоминая деревья. Они гадали, в какой стороне находятся озеро и городище, но, чтобы выбраться отсюда, не подвергаясь опасности, надо было ждать до ночи. Из предосторожности они углубились ещё дальше в лес. Среди гниющих сваленных деревьев они нашли дупло в гигантском истлевшем стволе, и оба забились в него.

До ночи ещё было далеко. В лесу слышался только щебет пролетавших птиц. Оба сидели, притаясь и замирая от страха, что их откроют тут кметы, рассыпавшиеся по лесу, но ничто не нарушало тишины. К вечеру Смерд осмелел и, перевязав руку, отправился на разведку. Вначале Хвостек не хотел его отпускать, однако нужно было до ночи разыскать дорогу.

Уже смеркалось, когда Смерд вернулся, наконец, и знаками показал князю, что можно выйти из тайника.