Константин Широков - Не оставляя

– Что ты! У нас городок небольшой и почти все друг друга знают, – ответила она, ненавязчиво поправив мой английский в произношении.

– А приезжие? – не унимался я. – Они ведь любят не только пляж и шоппинг , им подавай ещё и большую романтическую Love . (Опять ко мне как-то ненавязчиво подклеились «импортные» слова.)

– Приезжие у нас образованные и культурные… – Дашу стал разбирать смех от моего произношения и коверкания английских слов. – А словарик я предам завтра в интернате, когда ты будешь на занятиях. Смотри не опаздывай.

Насчёт пляжа я так и не успел договориться – неожиданно подошёл вместительный автобус и Даша, мило улыбнувшись и быстро попрощавшись, уехала, махнув мне пару раз рукой из отрытого окна автобуса.

Проводив взглядом автобус за поворот, я пошёл на набережную. Идти спать пока не хотелось. В голове роилось необычно много ярких впечатлений от такого незабываемого очень длинного дня. Хотелось всё расставить в своей голове по полкам.

Вроде ещё утром маялся в поезде, и вот я на юге – вокруг столько впечатлений и событий! И все это калейдоскопически вращалось теперь вокруг Даши.

Я пересёк уже знакомый мне сквер с пышными клумбами цветов, распространявших всё те же стойкие ароматы, и каким-то другим путём вышел к набережной. Уже стемнело. На юге очень быстро темнеет. Освещённая набережная была всё ещё довольно полна отдыхающих. Было много и пожилых пар, неторопливо прогуливающихся перед сном. Недалеко виден был и тот пляж, на который мне так хотелось заскочить, когда я шёл в музей. И меня как магнитом снова потянуло на этот небольшой аккуратный пляж, где в тёплой морской воде всё ещё купались люди и, кажется, не собирались отправляться по своим домам. Отказаться теперь от купания, конечно, я не смог.

Спустившись по небольшой гранитной лестнице и утопая кроссовками в песке, я подошёл к ближайшему лежаку и, быстро раздевшись, бросился в воду. Непривычный, но как будто очень знакомый мне с детства вкус солёной морской воды сразу же проявился на губах, усталость дневная мигом ушла, и тут же удивительное чувство восторга и радости охватило меня. Нырнув пару раз и сделав что-то похожее на кульбит в воде, я вышел и, натянув на мокрое тело джинсы и батник, в прекрасном настроении бодро зашагал домой.

Двор был слабо освещён, впрочем, как и улица. Но, несмотря на это, я, уверенно ориентируясь, проследовал к подъезду. Где-то рядом в темноте бренчала гитара и раздавался смех. На скамейке у тусклого подъездного плафона сидели две бабульки и мирно беседовали. Поздоровавшись с ними, я быстро поднялся на второй этаж. Тётушка, конечно, уже давно поджидала меня и даже слегка волновалась.

– Андрюша, ну где же ты пропадал! Наверное, сильно проголодался. Иди руки мой и садись, поешь, а то скоро спать. У нас ночи тёмные южные, спать хочется рано.

Я накинулся на еду, а тётя начала расспрашивать, понравился ли мне город, что особенно запомнилось в музее, и вообще, как прошла экскурсия в целом?.. Она даже поинтересовалась, не нагрубил ли я Даше, не обидел ли чем её. «…Ведь Даша Невицкая, несмотря на свою юность, очень требовательная и настойчивая девушка и вместе с тем она очень чувствительная и ранимая», – уважительно с любовью говорила о ней тётя.

«Да уж, требовательности и настойчивости у Даши не отнять, – подумал я. – Тётя может быть довольна – достойная подрастает смена…»

Тётушка спросила и о моём настрое на предстоящие занятия со Стеллой Александровной. Видать, это занимало её теперь более всего.

«Не проспи, – говорила она, разбирая мне постель, – я-то уеду рано. У меня совещание в городском отделе образования. А у себя в интернате буду только к концу рабочего дня… И после занятий обязательно зайди домой и хорошо поешь. На пляж успеешь, – монотонно давала она мне свои наставления».

Я соглашался, кивая ей сонно головой, и сразу, как только у меня был выключен свет, мягко провалился в бездну.

В этой бездне, стуча колёсами на стыках рельсов, мчался в сторону моря поезд. На каком-то полустаночном перроне промелькнул отец со скрученной газетой в руке. Кажется, он был весел. Наконец, чуть ли не въехав в накатывающие волны, голубой поезд остановился как раз там, где на тёплом песке меня встречала Даша. Рядом, раскачиваясь в гамаке, листала свои фолианты моя жизнерадостная тётя и, что-то разглядев там, радостно била в ладоши. И какой-то суетливый старичок в порванной белой рубахе о чём-то спорил с машинистом поезда и обломанной указкой грозил ему. А я, кажется, уже обнимал Дашу, а потом мы с ней плавали, плавали… Сладкий был сон.

4

Сквозь крепкий утренний сон я всё же слышал, как хлопнула дверь за уходящей тётушкой, и тотчас же оглушительно затрещал где-то в зале будильник, хотя на самом деле между этими событиями прошло достаточно много времени. Тётя, видать, оставляя в зале будильник, надеялась, что я вскочу и пойду его отключать, а попутно проснусь окончательно. Этот трюк мы с отцом давно уже прошли. В отцовском арсенале в последнее время были более тонкие инструменты и ребусы, которые, впрочем, я щёлкал как орешки, несмотря на его изобретательность и всевозможные ухищрения.

Я лежал не шелохнувшись в своей комнате, пока будильник не перешёл на хриплое недовольное клокотание. Вскоре его мерзкий звук иссяк, и он заткнулся. Только после этого, дождавшись своей окончательной победы над ним, я неторопливо встал и, собрав на себя часть солнечных лучей, пробившихся сквозь ослепительную щель штор, направился в ванную, где душ быстро привёл меня в бодрое состояние.

На кухне мне был приготовлен завтрак и лежала записка, чтобы я ни в коем случае не уходил голодным и не оставлял завтрак врагу – известная присказка для доверчивых подростков. Для тёти, видимо, я навсегда так и остался тем непослушным наивным ребёнком, что разбойничал на старых семейных фото.

Есть особо не хотелось. Поэтому слегка лишь поковыряв омлет, ароматное блюдо пришлось целиком засунуть в забитый продуктами холодильник. Туда же последовали и два огромных нетронутых бутерброда с сыром и ветчиной, а также разрезанная надвое сдобная булочка с маслом и вишнёвым джемом. Этот завтрак Гулливера мне, конечно, при любых обстоятельствах было не осилить, даже если б на помощь пришёл отец и наш необычайно прожорливый и наглый кот Мурзик.

Времени было ещё достаточно и я, впившись зубами в спелую мякоть одного из персиков, которые с моим приездом никогда не убывали в массивной стеклянной вазе, отправился в зал собираться к первому своему визиту в тётушкино учебное заведение, где уже, наверное, поджидала меня достопочтенная Стелла Александровна.

Но для начала, проскользнув голым торсом между штор, я вышел на залитый утренним солнцем балкон и осмотрелся.