Константин Широков - Не оставляя

Настроение моё снова было приподнятым и, кажется, ничто не могло его испортить, когда рядом была такая девушка, как Даша.

По пути в тени ветвей какого-то громадного дерева нам попалось небольшое уютное кафе-мороженное, куда я тотчас и предложил зайти. Но Даша спешила показать мне в парке некий исторический памятник-фонтан, который, видимо, входил в перечень обязательных объектов, утверждённых тётушкой.

– Наверно, Зоя Дмитриевна строгий и привередливый директор, – поинтересовался я у Даши.

– Совсем нет, мы все её очень любим и уважаем за её требовательность, доброту и особенно за её душевность, – неожиданно разоткровенничалась Даша – видать, волшебная умиротворённость природы, вся её благостная атмосфера подействовала и на неё.

– А как же строгий распорядок! Кажется, душевностью там не слишком пахнет, если в такую жару Зоя Дмитриевна не пускает на пляж и парит вас всех за партами, – начал я скрытый подкоп под устои тётушкиного учебного заведения. Хотелось также между делом договориться с Дашей о посещении пляжа – мне уже как-то не представлялось загорать там без неё.

– Нет-нет, никто нас за партами не парит! Я вчера с удовольствием загорала и даже немного перебрала с солнцем!

– Ага, значит, распорядок дня не такой уж и строгий… А по телефону я слышал совсем другое, – тут же укорил я её.

Даша слегка смутилась и ответила, что сегодня она действительно была очень занята в связи с подготовкой в библиотеке к очень ответственному поручению…

– Да-да, знаю, – перебил я её, – и твоё поручение знаю – заменить мне отдых своими ду… заданиями. – Кажется, я вовремя спохватился, прикрыв рот ладонью.

С языка едва не слетело целиком всем известное слово. Но и полслова не воробей. Даша легко поймала его окончание.

Она остановилась и выразительно посмотрела мне в глаза:

– Андрей, давайте не будем снова возвращаться к обсуждению моего задания!

И тут я вспомнил о разговорнике, который она вручила мне. Похоже, я оставил его в музее, когда снимал эти дурацкие войлочные лыжи.

Даша вопросительно и взволнованно смотрела на меня. Кажется, она уже всё поняла и хотела что-то сказать, но не успела. Я с поспешностью опередил её:

– Успокойся, ничего не надо говорить… я сейчас, я быстро…

Усадив её на скамейку парка, по которому мы шли и где сквозь зелень деревьев уже просматривалась местная достопримечательность – памятник-фонтан в виде какой-то одинокой скульптуры, стоящей на струящейся ручейками каменной глыбе, – я бегом бросился к музею, припоминая на ходу, что мне случалось в самый неподходящий момент бегать и на более длинные дистанции, когда, как и сейчас, меня точно вожжами подгоняла досадная пустяковая оплошность.

Под ногами мелькала брусчатка тротуара, а я то ли философствовал, то ли просто успокаивал себя, ускоряясь и заставляя оглядываться, а иногда и шарахаться в сторону всех, кто был на пути: «Спокойно, спринтер, спокойно… дыши глубже, в жизни бывают и более идиотские ситуации…» Благо, что музей был не так далеко, и я через пару минут стоял у наглухо закрытых его дверей и пытался достучаться. Но, видать, немногочисленные его работники, как и положено было им, отработав до конца рабочего дня, с чувством исполненного долга тут же покинули этот остов культуры, переместившись до следующей трудовой вахты к своим тёплым семейным очагам.

Наградив на прощание увесистым пинком массивную дверь и глянув на дремавших львов, – им было глубоко наплевать на мой вызывающий демарш, как и на мою проблему, – я ускоренным шагом вперемежку с короткими перебежками стал двигаться в обратном направлении, на ходу стараясь придумать что-нибудь утешительное для Даши.

– Музей уже закрыт! – увидев её, крикнул я ещё издали. А затем, подбежав и учащённо дыша, как гончая после безрезультатного забега в семь вёрст, выдохнул: – «Придётся мне завтра прийти пораньше к открытию музея и забрать словарик, делов-то!»

Но Даша сразу отвергла этот до гениальности простой и логичный план:

– Музей откроется завтра в десять, а вам, Андрей, к этому времени необходимо уже быть в классе за партой, – сухо и глядя в сторону, ответила она.

– Даш, что ты мне всё « Вы! » да « Вы! » – вспылил я. – Я же не виноват, что боги сегодня не слишком расположены к твоему английскому. Пожалуйста, успокойся, Стелла Александровна полчасика подождёт, ничего с ней не случится. Скажу, что автобус сломался или, в конце концов, ошибся остановкой.

Однако Даша категорично заявила, что к десяти она сама заскочит в музей, а мне опаздывать нельзя, потому что в этом случае занятие у Стеллы Александровны будет сорвано и нарушится график всех последующих.

– А я, между прочим, на занятие к Стелле Александровне всё равно не пойду – и не собирался! – храбро произнёс я и с вызовом по слогам отчеканил: – Вообще-то я приехал сюда от – ды – ха – ть!

У Даши округлились её миндалевидные глаза и ресницы задрожали то ли от негодования, то ли от растерянности.

И в этот момент я неожиданно даже для себя быстро притянул её к себе и поцеловал в губы, мягко придержав левой рукой её модную соломенную шляпку, чтоб та не свалилась с её головы.

Забегая немного вперёд, замечу, что небо не обвалилось после этого, да и памятник-фонтан всё так же маячил сквозь листву совсем недалеко от нас и даже не переместился от тектонического сдвига, что произошёл в ту минуту где-то в начале парка рядом со скамейкой, у которой мы находились. Правда, как только она вырвалась из моих объятий, мне сразу же пришлось кое-что выслушать в свой адрес… И все эти эмоции, выраженные с чувством и искренним негодованием, кажется, были ею в волнении повторены дважды, а то и трижды: «Что вы… что вы себе, Андрей, позволяете! Как вы смеете! Вы просто… просто невоспитанный хам…»

Я сконфуженно молчал, всё ещё находясь под сильным ошеломляющим действом неожиданного поцелуя. Даша тоже находилась в некоторой растерянности.

Поправив сбившуюся на затылок шляпку, она села на скамейку и подрагивающими пальцами нервно пыталась открыть свою розовую сумочку.

Может, она хотела вытащить маленький дамский револьвер и выстрелить в меня. Впрочем, я готов был даже пострадать, ведь я всё-таки успел почувствовать нежный непередаваемо притягательный вкус её губ, несмотря на всю скоротечность поцелуя. В голове моей по кругу всё ещё вращался этот дивный миг. Как это было восхитительно и неописуемо! На моём лице, кажется, блуждало блаженство.

– Андрей, если это ещё раз повторится, я напишу докладную записку и откажусь от занятий с вами, – тихо, но вполне отчётливо произнесла Даша, взяв наконец себя в руки и вернув себе своё самообладание.