Денис Соболев - Воскрешение: Роман

– А правда зеленый может быть совсем разным? – заметив это, спросил Митя папу; тот кивнул.

Земля казалась густой и вязкой. К городу незаметно подступало лето.

Еще из того года запомнилось, как безо всяких предисловий папа неожиданно и довольно сказал, что приедет его московский брат со своей нынешней женой и их дочерью, Полей. Тетю Лену и дядю Женю Митя знал хорошо, на разных этапах относительно много с ними виделся, а вот Аря помнила их смутно; с Полей они тоже были знакомы, хотя еще более смутно. Несколько раз они были в Москве, один из них проездом, да и жили у бабушки Ани и дедушки Ильи; как-то тетя Лена привозила Полю в Ленинград, но и это тоже было бегом. Однако на этот раз тетя Лена и дядя Женя собирались приехать с вполне конкретной целью. Митя узнал, что все они, включая московскую родню, собираются пойти на «Ленфильм».

– Вам тоже будет интересно, – сказал отец, но потом добавил с некоторым сомнением: – Надеюсь, что детей пропустят.

– А кто она вообще такая? – недоверчиво спросил Митя.

– Актриса, – сказала мама. – Мог бы уже знать.

– Как черепаха Тортила? – спросила Аря, но мама только поморщилась.

Как обычно в таких случаях, вступился папа:

– Ее зовут Элизабет Тейлор. В наше время ее знали не меньше, чем черепаху Тортилу. Пожалуй, даже больше. Она даже играла царицу Египта. Вот Лена и хочет на нее посмотреть. А остальные решили ехать вместе с ней. Поедем в Пулково их встречать.

– А почему у нее такое имя? – с подозрением спросил Митя. – Она что, иностранка? Как Эдита Пьеха?

– Она совсем иностранка, – сказала мама. – Из Америки. И великая актриса.

– Тогда почему она здесь? – не унимался Митя.

– Потому что она недавно снималась на «Ленфильме». В фильме «Синяя птица». И, вероятно, будет сниматься снова.

Все это было не очень понятно, но увидеть, как делают фильмы, тем более с великой актрисой, все равно очень хотелось. Еще через пару дней Митя понял, что после всех этих разговоров он уже ждет небольшого чуда. В Пулково они действительно поехали, а вещей у их московской родни было столько, что казалось, что они тоже собираются сниматься на «Ленфильме». Митя даже ехидно подумал, что багажник закрыть не удастся, но, как оказалось, он плохо представлял размеры багажника.

Мама и Аря ждали их дома.

Поля внимательно обошла и осмотрела квартиру, повалялась на диване, выглянула в окошко большой комнаты.

– Мне она не нравится, – вечером тихо сказала Аря.

– Мне тоже не очень, – ответил Митя. – Но она наша кузина, – добавил он наставительно; ему иногда казалось, что он за Арю отвечает и должен читать ей нотации. Арина этого не переносила.

Поля оказалась избалованной, непредсказуемой и постоянно требовала к себе внимания. Чем-то неуловимым она была похожа на их московского двоюродного брата, сына дяди Жени от первого брака Леву, которого они знали чуть лучше; но если в словах и действиях Левы постоянно скользила обида, Поля вела себя так, как будто ей еще никто не рассказал, что мир создан не только для нее. А вот ее родители, наоборот, были теплыми и заботливыми, особенно тетя Лена; удивительным образом, их заботы хватало не только на Полю, но и на Арю и Митю. Привыкнув присматривать за Полей, они как-то очень быстро перенесли заботу на Арю и Митю; этого тепла и внимания хватало на всех, и никто из них не чувствовал себя обделенным. А еще Полины родители регулярно покупали им всем мелкие подарки. Митя видел, что мама от этого морщится, но молчит.

– Портить чужих детей дело нехитрое, – как-то сказала она отцу, сказала тихо, но Митя все равно услышал.

А вот с Элизабет Тейлор получилось странно. Арю с собой не взяли, как слишком маленькую; отвезли ее к дедушке и бабушке, и она обиделась. Встретить их у проходной вышел кто-то совсем уж незнакомый, но все же пропустили. Даже из тех любопытных, которым по разным причинам и по большей части после основательных усилий разрешили в тот день прийти на «Ленфильм», собралась изрядная толпа. Элизабет Тейлор прошла мимо них, напоминая небольшое довольное собой облако, но в ней не было никакого чуда, никакого секрета.

– На съемочной площадке она будет совсем другой, – уверенно сказала мама.

Но узнать, так ли это, им не удалось; через несколько минут съемочный павильон наглухо закрыли; им только и оставалось, что бесцельно бродить по территории киностудии, нарываясь на раздраженные оклики, пока, наконец, тетя Лена не сказала разочарованно, что, похоже, стоит вернуться домой. Митя чувствовал себя немного обманутым, как будто ему лично пообещали чудо, а чуда не только не произошло, но было вовсе непонятно, кто и почему решил, что оно вообще могло произойти. А вот Поля совершенно не выглядела разочарованной. Казалось, что, наоборот, теперь ей достается еще больше внимания и она этим очень довольна. Тем временем с Петроградской повидаться с московскими приехали дедушка и бабушка, разумеется вместе с Арей.

– Элизабет Тейлор совсем не такая красивая, как в фильмах, – разочарованно заметила тетя Лена. – И вообще ей было бы неплохо похудеть.

– Она великая актриса, – сказала мама.

– И ради этой толстой тетки мы летели в Ленинград? – вмешалась Поля со странным выражением, как будто говорившим: «Я вас предупреждала». – Ну тогда давайте хотя бы сделаем что-нибудь замечательное.

Они решили собрать железную дорогу. Ради Поли Мите и Аре разрешили разложить ее гораздо шире, чем обычно, – занять ею всю большую комнату, протянуть ветки в спальни и даже через коридор в ванную. Только кухню им запретили занимать; там остались взрослые. Железной дороги у Поли не было, так что этой идеей она загорелась тоже. Митя объяснил ей, что гэдээровские домики к железной дороге нужно собирать и клеить самим; они продаются много где, но больше всего и самые необычные и удивительные домики надо покупать в ДЛТ. Что такое ДЛТ, Поля тоже не знала, но ее это и не волновало; на ее глазах возникала целая страна. Они позвали нескольких соседских детей, включая, разумеется, Митиного друга и соседа Лешку, принесших и свои рельсы, и свои дома, и солдатиков, и даже грузинских каучуковых десантников и ковбоев. Дома расставляли вдумчиво, старательно, чтобы было похоже на настоящие городки и деревни; например, вокзалы или депо действительно примыкали платформами к рельсам, а не изображали непонятного назначения сооружения, вроде тех, которые можно было иногда обнаружить в ленинградских предместьях или окрестных совхозах. В палисадниках росли деревья, на газонах и подоконниках светились яркие цветы; ящики с цветами они с Арей когда-то приклеили к окнам так аккуратно, что они казались настоящими. На платформах висели расписания поездов; на магазинах – афиши. Стрелки старались устанавливать так, чтобы дополнительные ветки вели в другие комнаты, а не просто упирались в случайные глухие углы.