Игорь Веселов - Нестрогое соотношение сердца, души и родства

С небесного купола начинает вырисовываться лик благообразного старца в белых одеждах и бородой отливающей серебром. Строгий взгляд из-под седых бровей.

Голосом размеренным и внятным:

– Да, обрёл ты отныне бестелесность и перестал быть земным. Только появилась у тебя возможность увидеть отсюда то, что немало удивит, порадует и огорчит, а остальное додумаешь сам, – и растворился образ его в глубине ультрамарина.

Воспринял эти слова с каким-то безразличием, будто адресованы они не мне.

Но тут же прожитое «там» разом представилось неким пиршеством абсурдизма, судьбоносных нелепостей, а логика, которой руководствовался, перестала быть ею как таковой. То, что всегда считал для себя ложью, во многом обернулось с точностью до наоборот и где мучительно сомневался – с лёгкостью избегалось.

И далее…. В общем, краски жизни «здесь» калейдоскопически поменяли, во многом, свой цвет. Такое не могло не поразить. Получалось, наше физическое существование является неким «перевёртышем» в устоявшемся понимании счастья.

Но сейчас в моём положении, не столько «убивает» подобное «открытие», сколько детали увенчавшие окончание бренного пути Саши Шатрова.

Тогда всё же о том, о чём узналось.

Своё погребение, со стороны, наблюдать не довелось, так как «односторонняя связь» с ныне живыми, несложно догадаться, появляется на девятый день.

С этого самого момента я смогу узреть и услышать тех, кто мысленно или вслух вспоминает о тебе. И избирательной «лампочкой индикации» включается твоё сознание и личностная оценка знакомыми, друзьями, врагами или родными воспринимается совсем иначе, как если бы ты втихаря, в их непотустороннем мире, стал «тенью» каждого.

Но где больше правды, остаётся неизвестным. Ни вечность, ни миг, теперь утверждаю, никогда не определят – есть ли, вообще, абсолютная истина.

Всё-таки, если вернуться к тому изначальному, когда мне свыше даровалась способность быть над «схваткой», то ведь тогда, сразу и в полной мере, ощутилась противоречивость и различие в собственном восприятии одного и того же – мною, в данном положении и когда-то в прошлом.

Поминки сорокового дня. Зал дорогого ресторана (я частенько в него захаживал). Человек пятьдесят приглашённых.

Во главе стола восседают, поникшая в своём в своём горе, молчаливая вдова с сыном и её родители.

Тёща и тесть перешёптываются в перерывах, пока не говорятся хорошие, прочувственные слова о покойном.

Некоторые отрывки из их разговора.

– Жаль Сашу. Такая ужасная гибель. Каким негодяям пришло в голову подобным образом изуверствовать? – голосом Михаила Семёновича, по-настоящему, сильно переживается.

– Не делай из него идола и само совершенство, – это мать супруги.

– Ой, неспроста ему сердце и член блудливый вырезали. А спрашиваешь – почему именно зятю? Заслужил значит, – Марго в своём обычном амплуа гаргонистой мегеры.

– Прекрати немедленно! Может, хватит! Уж не тебе, старая, пристало говорить так о нём! Как нужны были деньги, то на достройку дачи или на новую машину – всегда обращались к Шатрову. Тогда умела лебезить перед ним и ничего не вякала против, зная, что он никогда не станет требовать взятое нами взаймы. А ты этим любила пользоваться, – негодует тесть, – и прошу потише, нас слушают.

Всё равно, жил «козлом», который скакал по чужим подушкам и со стаканом «дружил». Пусть где-то, возможно, и несправедлива, сейчас, но по-другому не могу, – никак не уймётся Маргарита Семёновна.

– Машку совсем извёл, сыном не занимался. Да, не оставил их без наследства и что? Со мной постоянно через губу общался. Как был нам неродной, таким и ушёл. Ладно, царство небесное убиенному Александру, – прошипела она, а лицо покрылось красными болезненными пятнами.

– Не суди да не судима будешь, Рита, – старик закатывает масленичные глаза. Ещё бы окладистую бороду приклеить ему – и напросто библейский персонаж.

– Он же весь в грехе! И перестань защищать этого человека, – двуличие тёщи не имеет границ.

Вот так – в духе лицемерия продолжалось и далее….

Новоиспечённая вдова как бы не в себе. А в панораме того дня я озвучено и официально упоминаюсь как один из лучших представителей современного поколения – никак не меньше.

А в конце траурного застолья моим, изрядно «нажравшимся», первым замом был произнесён тост, больше похожий на проклятье: «…оставайся, Александр Васильевич, таким всегда!»

Но подробности личной кончины постигаются мною из кулуарных перешёптываний.

Узналось, что мой труп, совершенно случайно, был найден через два дня после исчезновения, в результате телефонного звонка. Он последовал из районного участка полиции, который в двадцати километрах от города (кстати, совсем рядом с нашей дачей). А туда сообщили из местной сельской больницы.

В каком виде и где обнаружен – вызывает у меня, и у всех, кто в курсе событий, немереную оторопь. Так вот – лежало тело на операционном столе со вскрытой грудной клеткой и без гениталий….

– За какие прегрешения? – в данный момент этот вопрос в никуда.

Вообще, следует признать и ещё удивиться – моя персона сегодня вызывает у многих людей дикую смесь, состоящую одновременно из жалости и злорадства. А у некоторых даже проявляется уж явно неожидаемое от них по отношению ко мне, нотки внутренней радости от того, что среди живых теперь не значусь.

И ведь эти человеки, в массе своей, немалым обязаны мне – кто в чём, но гадостей, тем, кто пришёл сюда, им точно не делал.

Может вправду заслужил такого? И нет тут совсем ничего нового. Так как полюсность мнений со стороны о твоих поступках, оценка прожитого тобою, ошибок и достижений, до и после смерти подчас претерпевают серьёзную реставрацию.

Теперь же необязательная мысль – догадка прошлого враз переросла в уверенность….

___________________________________//____________________________

Какой-то кошмар! Хозяин рухнул как подкошенный, а меня сильные руки молодого громилы резко потянули вверх за поводок. Да так, что я повисла в воздухе, стала задыхаться и хрипеть, и лаять никакой возможности.

Не прошло и мгновения как грубо поместили в темноту большой сумки, а потом зыкнул замок. Здесь остро пахнуло какой-то гадостью и, едва успев разок гавкнуть, внезапно обезножила.

Сколько проспала не понять, только очнулась, когда трясли за загривок, вытаскивая наружу. Оказывается, мы в машине и сразу же вытошнило прямо на штаны того, кто запихнул в этот вонючий застенок. Ощущаю неимоверную слабость – лапы не держат. Человек зло и громко выругался на незнакомом языке, но бить не стал. А лишь спихнул себе под ноги и начал платком вытирать оставленное мною пятно.

Кроме него в этом пространстве ещё один, вернее одна (от неё тянет женщиной и густо духами) – она за рулём. Все молчат.