Олег Попенков - О любви еще раз

Румяные продавщицы в валенках и белых халатах поверх пальто приплясывают на морозце и бодро перекликаются друг с другом. Светит солнышко, играет музыка, рядом подруги – весело!

Открыты двери многочисленных библиотек и читальных залов. СССР – самая читающая страна в мире!

В своём непримиримом споре о вечной истине сошлись физики и лирики. Молодёжь штурмует горизонты: молодые специалисты после окончания вузов добровольно едут на работу в российскую глубинку, комсомольские стройки переполнены теми, кого «позвала Родина». Всюду романтика дальних дорог и свершений. И в космосе мы впереди! Но чего-то всё-таки не хватает… Чего?

Ещё мало кто задаётся вопросами: «Куда идём и что на самом деле строим?» Но страна напряжена. Хочется верить в лучшее, и люди верят.

На трудовые подвиги их поднимают мажорные фортепьянные звуки утренней зарядки, доносящиеся из радиоточки и жизнеутверждающее хоровое пение юных пионеров, способное исцелить даже тяжёлое похмелье.

Вечера молодёжи в Политехническом музее в Москве, которые смотрит и слушает вся страна. Читают свои стихи молодые поэты Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Римма Казакова, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина.

В Политехнический!

В Политехнический!

По снегу фары шипят яичницей.

(А. Вознесенский «Прощание с Политехническим»)

В зале негде яблоку упасть – столько здесь людей! И… тихо. Все затаив дыхание слушают стихи молодых авторов. А после зал взрывается аплодисментами. Люди встают со своих мест…

Первые КВНы и первые ведущие: студенты ВГИКа Элем Климов и Александр Белявский.

Чуть позже формируется дуэт ведущих: Светлана Жильцова и Альберт Аксельрод, на смену которому, по его же просьбе, приходит никому не известный студент Московского института путей сообщения (МИИТ) Саша Масляков.

На пробах он не понравился, и его чуть было не забраковали. Но он проявил себя на людях! И его оставили.

Саша очень любит галстуки, особенно на своих друзьях и знакомых. Ему кажется, что они лучше, чем его собственные. И завязаны интересно!

Искромётный юмор студенческой молодёжи и недовольство их слишком уж острыми шутками председателя Гостелерадио СССР Сергея Лапина.

«Непартийное» творчество первых советских бардов. «Неправильная» молодёжь танцует рок-н-ролл и твист. Стиляги в смешной пёстрой одежде: брюки-дудочки, которые можно снять с себя лишь при помощи мыла и только из положения лёжа. Потом наоборот: брюки клёш, да ещё с цепями и пуговицами от самого колена до лодыжки.

Мода приходит с «дикого Запада» в виде повсеместно продающегося журнала «Америка» и американских вестернов, заполонивших экраны кинотеатров: «Великолепная семёрка», «Золотая пуля», «Полуночный ковбой» и другие.

В каждом киоске «Союзпечати» журналы более вольных во всех отношениях стран социалистического лагеря, Югославии и Польши: «Урода» и «Шпильки».

А рядом уже зацветает поганым цветом вскормленное западными спецслужбами и международным масонством ядовитое диссидентское движение, призванное «раскачать лодку».

Бесталанные стишки будущих нобелевских лауреатов, треньканье на трёх гитарных аккордах блатной лагерной лабуды, распространение отстуканного на случайной печатной машинке антисоветского самиздата.

И фамилии главных диссидентов А. Гинзбурга и И. Бродского удивительнейшим образом совпадают с небезызвестными их историческими предшественниками, так много сделавшими в своё время для уничтожения Российской Империи и её приемника – СССР.

Российские банкиры Гинзбурги – родственники международного финансового масонского клана Варбургов, одни из тех, кто привёл к власти Гитлера и оплатил его «восточный поход». А киевские магнаты Бродские – родственники самих Ротшильдов!

И те и другие активно финансировали большевистскую революцию в России, а потом долгие годы совместно с революционной властью грабили её национальные богатства.

Но, возможно, вся эта история с известными фамилиями – всего лишь простое совпадение? Подумаешь – знакомые фамилии! Причудливая игра истории, да и только? А люди ни при чём? Или всё-таки при чём?..

Может, не случайно так получилось, что диссидентское движение в СССР возникло не когда-нибудь, а в конце 50-х? Ведь именно тогда, в 57-м, в Гааге усилиями эмигрантских организаций и «друзей России» был проведён конгресс «за права и свободу в России», где была отработана программа действий для внедрения в нашу страну тех самых пресловутых «свобод»?

Свобода от чего или кого? А главное – для чего?

Итак, на дворе разгар послевоенной оттепели. Всё, что было хорошего и плохого, составляло признаки того давно и безвозвратно ушедшего времени, когда люди Великой страны дышали воздухом надежды и веры в светлое будущее.

***

Эвелина Копейкина, в девичестве – Трамерам, немка по отцу – антифашисту, имела прозвище Трам-тарарам среди близко знавших её людей за сильный, почти мужской голос, за то, что всё в её присутствии приходило в движение, гремело и падало.

Она была смешной, нескладной и даже немного нелепой, но открытой и доброй, способной на искреннее чувство. В её характере не было полутонов: Эвелина могла или любить, или ненавидеть. Всё, абсолютно всё было написано на её бесхитростном лице: и печаль, и радость.

Но главное, молодая женщина умела сопереживать и чувствовать чужую боль как свою собственную. Она вечно кому-то помогала, кого-то подменяла на дежурствах, о ком-то хлопотала и беспокоилась.

Была безотказной и лёгкой на подъём. Кормила всех страждущих: от опустившихся бродяг, потерявших человеческое обличье, до бездомных кошек и собак. И её саму искренне любили все, кто её знал. Любили за доброе сердце и умение сострадать всем и каждому.

Эля, как звали её подруги, много лет служила проводницей на железной дороге, сопровождая вначале военные эшелоны, а после войны поезда дальнего следования, катаясь от своего родного Саратова до самого что ни на есть Дальнего Востока и обратно. Время в пути доходило до 15-16 суток, а иногда, из-за сильных снежных заносов зимой, и до всех двадцати!

Подруги-проводницы, уставшие от одиночества, неприкаянности и вечной жизни на колёсах, сбивались в часы долгожданного отдыха в шумные кампании и пили водку, коротая за бесконечными дорожными историями однообразные, ничем не примечательные дни.

Реже пили портвейн, или, как его называли в народе, – «партейный», за любовь к нему номенклатурных работников. Но баловались дорогим напитком нечасто, в основном в радостные минуты. А их можно было пересчитать по пальцам…

Спиртного, особенно «беленькой», было вдоволь: напиток поставляли подружки – официантки вагона-ресторана. Там всегда имелись излишки из-за постоянного недолива, «непредвиденного боя стеклотары» и других незамысловатых ухищрений торговли.