Наира Григори - Не чужие

Наконец художница повела нас с мужем смотреть квартиру. Радость от надежды на скорое переселение сменилась разочарованием. Жилье в доме постройки 30-х годов выглядело обычным наркоманским притоном. Нам уже пришлось ремонтировать пару квартир, но то, что предстало нашим глазам, невозможно было даже назвать жилищем.

Требовался капитальный ремонт, который мы осилить не смогли бы. Среди толстого слоя грязи и песка на полу валялись использованные шприцы и презервативы. Остатки плитки в ванной падали при легком прикосновении, толщина грязи на кухне не позволяла разглядеть цвет обоев. К этому великолепию прилагалась дешевая «совковая» мебель, из которой сравнительно целыми были только стол, тумба-подставка для телевизора и пара стульев. То есть, опираться на них можно было без риска обрушения.

Увидев наши разочарованные лица, С. Н. тут же пообещала, что половину расходов на ремонт мы покроем за счет арендной платы.

Мы, молодые романтики, тут же представили, как всё почистим, обставим, и согласились. Нашли мастера, купили краску, обои, вооружились вениками и лопатами и принялись за дело.

После того как работа началась, с художницей вдруг случился «приступ амнезии», и она напрочь забыла об обещании поделить расходы. По окончании дебатов на эту тему художница милостиво сообщила, что у нее есть знакомый мастер, и она за свой счет сделает циклевку и покрытие полов лаком (паркет был густо-серого цвета, местами переходящего в черный).

Деваться было некуда: материалы куплены, мастер сдирает закопченные обои. А с паршивой овцы хоть шерсти клок. Мы решили остаться.

При попытке выправить укрепленную под 45 градусами раковину в ванной обрушилась стена, и оттуда вылезла морда соседского кота. Потом кот перелез через дыру и с удивлением уставился на наши не менее удивленные кавказские лица. Животное надо было возвращать хозяину. Перелезать через дыру было как-то не комильфо – мы же не коты, в конце концов. Пришлось позвонить в соседскую дверь.

Так мы с ним и познакомились. Говорили, что Борис Яковлевич был сыном некого художника. Талант от отца передался ему в весьма причудливой форме. Его дизайнерская мысль не поддавалась воображению средних умов. Все стены в квартире были сломаны. Общее пространство жилища украшали одиноко стоящие унитаз, ржавая ванна и плита. Стены были окрашены зеленкой, которую живописно украшали снующие туда-сюда тараканы.

Борис Яковлевич философски отнесся к появлению дыры в своей квартире и пообещал, что как только мы ее заделаем, он тут же закрасит ее зеленкой. Забрав кота, он закрыл за нами дверь.

Муж, впечатленный тараканьей демографией в отдельно взятой московской квартире, и памятуя о величине дыры, через которую они могли эмигрировать к нам, заделал дыру через десять минут после возвращения от соседа.

И вот ремонт, высосав из нас все заработанные деньги, приближался к концу. Мы побелили потолки и сообщили хозяйке квартиры о том, что пришла пора заняться полами. А сами стали выискивать объявления о б/у мебели.

С. Н. заявилась к нам в гости, осмотрелась и сообщила, что мы нарушили все договоренности. Ведь до того, как мы начали ремонт, на паркете не было следов краски. А сейчас они есть. Все это автоматически, по ее мнению, снимало с нее обязательства по приведению полов в порядок.

– Позвольте, – попробовала возразить я, – но ведь они испачкались потому, что мы красили ВАШ потолок, а не привезенный нами из старой квартиры!

– Но вы могли покрыть паркет целлофаном! – возмутилась дама, полы которой до этого были покрыты песком и грязью. – Аккуратнее нужно было быть! – пожурила она нас и ушла, оставив в раздумьях по поводу новых расходов.

Мастер, которому мы задолжали за все предыдущие работы, привел друга с циклевочной машиной. Эта машина подъела остатки денежных средств, и на лак их не осталось от слова «совсем». (Потом я буду вечно их мазать мастикой вручную. Да-да, была такая паста в прозрачных тюбиках, которую нужно было выдавливать на чистый паркет и тереть до впитывания, а потом до блеска.)

Через пару месяцев лихорадочной работы и поиска мебели, занавесок и прочего добра, квартира была готова к проживанию.

Муж, помня о возможности вторжения тараканьей орды, вызвал дезинсекторов, моя медсестра помогла убраться после ремонта, и мы, обессиленные, но почти счастливые, заселились наконец в новое жилище.

Насчет толщины стен между квартирами не оставалось никаких иллюзий. Но нам повезло в том, что общими с Борисом Яковлевичем были лишь стены на кухне, в ванной и в туалете. Можно было, сидя за кухонным столом, слышать, как за стеной перебирают ножками соседские тараканы.

Судя по всему, после обработки нашей квартиры насекомых стало гораздо больше. А так как Борис Яковлевич каждый день разговаривал по телефону с человеком, у которого были проблемы со слухом, то мы вскоре узнали, что он не рад своим питомцам. Более того, он их пытается выводить .

– Но слышь! – кричал он в трубку. – У меня соседи такие свиньи! Я их, этих проклятых тараканов, вывожу-вывожу, а от них идут и идут!

Вот так, только переселившись, мы и узнали, какое реноме заработали у соседей за столь короткий срок.

Каждое утро Борис Яковлевич включал телевизор, и все гигиенические процедуры и завтрак мы принимали под залихватские проповеди заморских телепроповедников. Через некоторое время мы уже настолько к ним привыкли, что воспринимали эти передачи как фоновый шум.

До тех пор, пока к нам не приехал Гость.

Гость долго летел из США, а потом по московским пробкам добирался до нашей квартиры. Вследствие вынужденного сидения у него обострились некоторые кишечные проблемы, которыми он страдал долгие годы. После приветственного ужина мы уложили Гостя спать. Под утро он с ужасом понял, что ему предстоят полчаса пыток на унитазе, и с осознанием неизбежности побрел в туалет.

Через некоторое время, когда Гость, покрытый холодным потом от боли, омывал слезами каждый пароксизм своего организма, Борис Яковлевич по привычке включил телик.

– Господь да поможет тебе, сын мой! – раздался трубный голос откуда-то сзади и сверху.

Гость от страха за мгновение закончил свои скорбные дела и выпал из туалета. В чувство его привели алкогольные остатки вчерашнего ужина.

На следующее утро в туалет он уже шел бодрым шагом, уповая на Божью помощь и рабочее состояние ветхого телевизора Бориса Яковлевича.

Через полгода Гость переехал в Москву на ПМЖ.

Казалось, жизнь начала налаживаться. Дом, работа и детский сад находились на расстоянии пяти минут пешего хода. Если бы в этот момент поликлиника Худфонда, возглавляемая главным врачом – всемогущим Лазарем Бразом, – не рухнула в банкротство, как большинство тогдашних банков.