Редьярд Киплинг - Сталки и компания

«Я старался вести себя как можно тише, – сказал нам Сталки. – Если бы он закричал, меня бы убили. Я уже один раз такое делал, но на этой тропе я был впервые. Знаете, это очень практично для пехоты».

– А как это случилось в первый раз? – спросил я.

«А, это случилось на следующую ночь после убийства Эверетта; я отправился искать пути отступления для своих людей. Меня обнаружил человек. Я убрал его privatim [145]– задушил. Но поразмыслив, я решил, что если бы я мог найти тело (я столкнул его со скалы), то мог бы оставить на нем метку малотов для хай-хиинов, а выводы пусть они делают сами. Поэтому на следующую ночь я все и проделал. Хай-хиины были ошеломлены этими двумя наглыми подлыми актами насилия после того, как они решили прекратить междоусобное кровопролитие. Я лежал за их бруствером рано утром и следил за ними. Они все собрались на совет у входа в ущелье. Они ужасно разозлились. Неудивительно».

– Знаете, как Сталки обычно говорит, роняя слова по одному.

– Боже! – бурно отреагировал Мальчик, когда до него дошла вся глубина этой стратегии.

– Потрясающе! – восторженно проурчал Мактурк.

– Сталки был верен себе, – сказал Терциус. – Вот и все.

– Нет, – сказал Дик Четверка. – Ты не помнишь, как он говорил, что только испытывает свою удачу? Не помнишь, как Раттон Сингх выразил свое почтение, упав перед ним в снег, и как кричали наши люди.

– Никто из наших патанов не верил, что это была всего лишь удача, – сказал Терциус. – Они убеждены, что Сталки должен был родиться индусом... А помнишь, как чуть не завязалась драка в форте, когда Раттон Сингх сказал, что Сталки индус? Боже, как старикан разозлился на моего джемадара [146]! Но лишь Сталки погрозил пальцем, они тут же замолчали.

Старый Раттон Сингх уже наполовину вытащил свою саблю и клялся, что будет сжигать каждого убитого хай-хиина и малота. Это совершенно вывело джемадара из себя, потому что он готов был сражаться против людей своего вероисповедания, но лишить брата-мусульманина шансов попасть в рай он не мог. Потом Сталки начал болтать то на пушту, то на пенджабском. А где он, черт побери, научился говорить на пушту, Жук?

– Да хватит про язык, Дик, – сказал я. – Расскажи лучше всю историю.

– Я горжусь тем, что могу обратиться к патанам при случае, но, дьявол, я не могу шутить на пушту или украшать свои истории неприличными анекдотами, как он. Он играл с этими двумя старыми вояками, как будто на концерте. Сталки сказал (и оба подтвердили), что хай-хиины и малоты решили этой ночью организовать объединенную атаку на нас, и тем самым подтвердить добрые намерения по отношению друг к другу. Но у них ничего не получилось бы, потому что ни одна сторона не верила другой в связи с этими, как выразился Раттон Сингх, мелкими инцидентами. Предложение Сталки состояло в том, чтобы выдвинуться с наступлением сумерек со своими сикхами, пройти по этой жуткой горной тропе, которую он нашел, и выйти в тыл к хай-хиинам, а затем в несколько длинных бросков подойти к малотам, когда они начнут атаку: «Это отвлечет их и внесет растерянность, – сказал он. – Потом выступаете вы, выметаете остатки, и мы встречаемся у входа в ущелье. После этого можно вернуться в лагерь Мака и чего-нибудь там съесть».

– Это ты был командиром? – спросил Мальчик.

– Я на три месяца старше Сталки, и на два месяца – Терциуса, – ответил Дик Четверка. – Но мы все были из одного колледжа и, по-моему, мы – единственные, кто не завидовал друг другу.

– Мы не завидовали друг другу, – вмешался Терциус, – но там произошла еще одна ссора между Гул Шер Ханом и Раттоном Сингхом. Наш джемадар сказал, и был абсолютно прав, что ни один сикх ни черта не стоит как разведчик и что сахибу Корану, то есть Коркрану, лучше взять патанов, которые знают, как ходить по горам. Раттон Сингх ответил на это, что сахиб Коран достаточно осведомлен о том, что каждый патан в душе дезертир, а каждый сикх – это джентльмен, даже если он не умеет ползать на брюхе. Тут вмешался Сталки и отпустил какую-то шутку про женщин, и они оба засмеялись. Он сказал, что сикхи и патаны могут разобраться со своим отношением к хай-хиинам и малотам позднее, но он, чтобы лазать по горам, собирается взять своих сикхов, потому что сикхи умеют стрелять. Они тоже могут. Дайте им по мулу боеприпасов, и они будут счастливы.

– И он ушел, – сказал Дик Четверка. – Как только стемнело у них ничего не получилось бы, он и тридцать сикхов спустились вниз по лестнице сторожевой башни, и каждый из проходивших солдат отдавал честь Эверетту, тело которого стояло, прислоненное к стене. Последнее, что я слышал, это его слова «Куббадур! Тумблейнга!» Около девяти вечера началась совместная атака; хай-хиины двигались по долине, а малоты были впереди, стреляли издалека и подбадривали друг друга призывами двигаться вперед и резать глотки неверным. Затем они подошли к воротам и стали кричать, что патаны предатели, и предлагали присоединиться к ним в священной войне. Один из наших ребят из Дера Исмаил прыгнул на стену, крича, чтобы они уходили, а затем свалился назад, рыдая как ребенок. Пуля попала ему прямо в руку. Я никогда не видел человека, который бы мог вытерпеть ранение в руку, не проливая горьких слез. Всем это действовало на нервы. Тут Терциус взял ружье и стал лупить солдат по голове, чтобы они успокоились и смотрели в бойницы. Эти дети хотели раскрыть ворота и напасть на них, но в наши планы это не входило.

– Наконец около полуночи я услышал «ууп, ууп, ууп» – это стреляли «мартини» [147]Сталки – и ругань малотов, основной корпус которых был скрыт от нас складками холма. Сталки открыл сильный огонь, и они, естественно, двинулись направо и начали стрелять по своим вероломным союзникам хай-хиинам регулярными залпами. Через десять минут, после того как Сталки сделал свой ложный маневр, начались энергичные действия по обе стороны долины. Насколько мы могли видеть, в долине все смешалось.

Хай-хиины выскочили из-за своих укрытий над ущельем, чтобы наказать малотов, а Сталки (я наблюдал за ним в бинокль) зашел к ним с тыла. Это было здорово. Хай-хиинам пришлось подниматься по горе туда, где ущелье сужается, и они могли бы перейти на позиции малотов, которые ужасно обрадовались, увидев, что к хай-хиинам зашли с тыла.

– Затем я решил, что пора усмирить хай-хиинов; вывел всю часть, и мы устремились a la pas de charge [148], чтобы достигнуть того, что для простоты можно назвать левым флангом малотов. И даже тогда, если бы они забыли о своих дрязгах, то смогли бы съесть нас заживо, но они полночи стреляли друг в друга и продолжали стрелять. Это было самое удивительное сражение в моей жизни!.. Как только наши люди подошли к малотам, они еще с большей силой стали атаковать хай-хиинов, чтобы показать, что они на нашей стороне; они пробежали вверх по долине несколько сот ярдов и остановились, чтобы открыть огонь. В тот момент, когда Сталки понял наш замысел, он подошел к ущелью со своей группой и, ей-богу, хай-хиины сделали то же самое.