Ксения Барчук - Одно небо

Она дрожащее прерывисто глотнула воздух, губы собирались что-то произнести, но только дрожали от страха. Эти мгновения были тяжелы и прекрасны одновременно.

Том смотрел на них, ничего не понимая. Нужно было прервать странное молчанье.

– Видишь, Мэгги, доказательство моих слов, Майкл просто поражен твоей красотой.

Ей было больно до слез, но она должна сказать это.

– Рада с вами познакомиться, мистер О'Генри.

Майкл отшатнулся от неожиданности, так не соответствовали слова ее глазам. Он даже на миг поверил…. Неужели можно так себя держать?!

Том подтолкнул друга, и он наклонился поцеловать ее руку. Кольцо, первое, что бросилось в глаза перед этим чудесным мигом прикосновения к ее перчатке.

– Это честь для меня.

– Мэгги, прости, но нам нужно идти. Будь счастлива, сестренка, – еще раз быстро поцеловав ее в щеку и подмигнув Энни, он утащил за собой Майкла.

Мэгги со слабой улыбкой благодарности и отчаянья смотрела им вслед.

Найдя самый незаметный уголок у выхода из залы, он припер друга к стене.

– Ты с ума сошел?! – яростно прошептал Том – разве так можно смотреть на невесту, она ужасно смутилась под твоим пристальным взглядом, хорошо этого никто не видел. Сумасшедший! Да, впрочем, ты и не отрицаешь. Если бы я знал, что ты настолько себя не контролируешь, никогда не повел бы к ней. Все нам нужно уехать.

– Я не поеду, – твердо ответил Майкл.

– Хорошо, но от меня ты не отойдешь, ни на шаг и к Мэгги не приблизишься, слышишь меня?

– Я буду смотреть издали.

– Вот уж не думал, что так отпраздную свадьбу сестры.

– Я останусь … до конца, – смахивая с себя руки Тома, сказал Майкл.

Том вздохнул. Стараясь отвлечь его, молодой человек выбирал только красавиц для знакомства. Но надежда таяла с каждой секундой. Майкл совершенно не замечал их взглядов и ласковых улыбок, опускал глаза, по обязанности целовал руки. У Тома разболелась голова, он нервничал и злился.

Начались танцы. Прокружившись в вальсе, молодожены открыли праздник. Теперь ничего нельзя было разобрать, стало шумно и весело.

Майкл не помнил ничего, все мелькало перед глазами, и он не видел ее, чужие люди скрывали дорогое лицо.

Мгновения бежали, скользя по паркету, шелестя дамскими юбками, заглушаемые музыкой, смехом и звоном бокалов.

Мэгги и Джеральд уезжали, и гости ринулись провожать их. Глаза Майкла не могли преодолеть эту преграду. А когда он пробрался к выходу, то увидел только край ее платья и закрывающую дверцу кареты руку слуги.

Том не поспевал за другом, хотя и был до крайности бесцеремонен. Он получил дорогу только, когда все возвращались, обратно отряхивая намокшую одежду. Это были самые везучие, успевшие увидеть собственными глазами, как уезжали молодожены. Остальным оставалось слушать их восторженные речи.

Беспокойно оглядываясь по сторонам, Том не находил друга. Он увидел его в раскрытые двери. Майкл стоял под дождем и смотрел вслед уезжавшей карете. Дождь шел сплошной стеной, от шума не слышно было слов.

Том выбежал на улицу.

– Господа, скорее проходите, – крикнул им, ожидавший в дверях дворецкий.

Отмахнувшись от него, Том побежал искать свой экипаж. Ничего не было видно в пелене разошедшегося ливня. Все кареты слились в одну темную массу. Сердце испугалось этого дождя, а тяжелые капли гулко отдавались в нем. Что-то страшное предвещал этот дождь, и так хотелось спрятаться от него скорее. Он бежал все быстрее, дыханье прерывалось, и тут Том понял: как все серьезно.

– Милорд! – позвал его кучер.

Том обернулся.

– Я здесь, милорд!

Майкл даже не заметил, остановившегося возле него экипажа, не повернул головы. Друг затащил его внутрь.

Мокрые до нитки, они молча сидели друг напротив друга. Том никак не мог отдышаться, но, когда бросил взгляд на Майкла, у него сжалось сердце.

Золотые его волосы прилипли к щекам, с них струилась вода, но главное были глаза, направленные в никуда. Такие несчастные, как у обиженного ребенка, который не знал, кто его обидел, и от этого было еще больнее. Добрые и чистые глаза беззащитно смотрели на этот жестокий мир.

Тому ужасно жалко стало друга, захотелось его обнять как младшего братишку.

Карета остановилась у дома О,Генри.

– Я зайду? – спросил Том.

– Не стоит.

– Тогда я приеду завтра к полудню.

– Как хочешь.

Майкл приоткрыл дверцу, не дожидаясь слуги.

– Прости меня, Майкл, – вдруг сказал Том.

Друг остановился.

– За что?

– Не знаю.

Больше они не сказали друг другу ни слова.

Дождь лил все две недели ее медового месяца, можно было подумать, что скоро наступит топот.

Майкл провел их на окне своей спальни. Он не выходил на улицу, никуда не ездил, почти ни с кем не разговаривал. Буквально сходя с ума, он был бы рад совсем обезуметь. Не всякое испытание может выдержать сердце, а может быть и может, но порой это кажется за гранью выносимости. Он не мог простить ни себе, ни судьбе, тех драгоценных секунд, что сложились в пять дней, когда все еще можно исправить. Зачем он досрочно, сдавший экзамены сразу не поехал в Лондон, зачем задержался у отца, почему не встретил ее раньше? Все обернулось против него, никогда жизнь не била его так больно и этот удар оставил глубокий след в сердце.

Ночью он не спал, а настежь открыв окно, лежал на постели, тогда еще явственнее был слышен его верный друг – весенний ливень. Он считал секунды падающих капель, а они упрямо не хотели идти быстрее. Что такое две недели? Почти незаметно могут они пролететь. Но у Майкла таких долгих четырнадцати дней в жизни никогда не было.

Взрывная волна тянулась долго, но помогла прийти в себя чуть-чуть.

Однажды утром (по светским рамкам) сюда ворвался Том, принеся с собой солнце, впервые выглянувшее из-за туч.

Окинув комнату взглядом: смятая постель, со спящим другом, залитый дождем подоконник и ковер у окна, стучащая рама – он улыбнулся, ему это тоже было знакомо.

Он приступил к нелегкому делу. Майкл упрямо не хотел просыпаться. В конце концов, открыв глаза, он безрадостно посмотрел на мир.

– С наступленьем нового дня, Майки! – сев на подоконник, приветствовал он друга

– Привет, – вяло пролепетал он.

– Что ты так медленно просыпаешься, посмотри, солнце изливает свое тепло, на вечно дождливый город!

– Мне больше нравиться ливень.

– Нет, я надеюсь, лето будет самым теплым и радостным.

– Слишком оптимистично для этого утра.

В ответ Том рассмеялся.

– Я, конечно, сказал бы, что сейчас утро, но не могу. Час дня.

– Да ты, наверное, сам недавно встал, раз будишь меня так поздно.

– Вчера мы веселились назло природе.

– Отправлялся бы ты и дальше это делать и не мешал бы мне.