Анри де Ренье - Амфисбена

Я не остереглась и не отказалась от столь предупредительного предложения. У г-жи Грендерель, которая по уму, конечно, не может сравниться ни с г-жою Жофруа, ни с г-жою дю Дефан, тем не менее есть довольно влиятельный салон. Хотя она не отличается особенными способностями руководительницы, все-таки она жена Грендереля, а могущество Грендереля достаточно притягательно, чтобы приемы его супруги были очень посещаемы. Так что занять твердую позицию на этой почве небесполезно, чего я и достигну. Вначале это будет довольно тяжко, так как для начала нужно будет подвергаться советам г-жи Грендерель, но я подчинюсь этому и очень рассчитываю воспользоваться светскими преимуществами их дома.

Выгоды, которые я намерена извлечь из г-жи де Глокенштейн, не менее ценны. Г-жа Глокенштейн познакомилась с матушкой во время пребывания в Ницце. Г-н де Глокенштейн – немец, а г-жа де Глокенштейн – бельгийка. Оба вместе они очень богаты, а ее можно найти еще очень красивой. Ей лет под пятьдесят, у нее правильные и приятные черты лица, веселый и спокойный вид. Она обладает тою особенностью, что, когда соображает что-нибудь, у нее появляется довольно комическая гримаса. В эти минуты она как-то особенно поджимает губы. Прибавьте, что она смело и наивно мажется и волосы у нее выкрашены в золотистый цвет. На вечер она наклеивает большую мушку у начала бюста, который у нее довольно объемист. У г-жи де Глокенштейн хорошая квартира на площадке в Елисейских Полях. Она выбрала это место, чтобы из окон можно было смотреть на все въезды коронованных особ.

У г-жи де Глокенштейн действительно политический салон, настоящий салон, а не одна из тех говорилен, где попусту рассуждают о событиях, известных из газет, и вкривь и вкось решают судьбы Европы. В салоне г-жи де Глокенштейн нет ничего ни тусклого, ни скучного. Он полон красивых женщин, и там беседуют о литературе, театре, любви. Иногда только в проходе дверей или в курительной комнате встречаются люди, которые в другом месте не могли бы встретиться и которым невыгодно, чтобы их видели вместе. У г-жи де Глокенштейн – нейтральная почва, нечто вроде дипломатического дома свиданий.

В качестве красивой женщины я могла пригодиться г-же де Глокенштейн. Ей нужно привлекательных статисток для международных комедий, которые завязываются у нее под крылышком. Так что я сразу увидела, что я понравилась г-же де Глокенштейн и что она меня оценила по достоинству. Она решила, что у нее я произведу самое выгодное впечатление, и, осыпав меня любезностями, пригласила на следующий же день к обеду. Я извинилась, сославшись на то, что еще живу в отеле, чемоданы у меня не разобраны и что я начну выезжать не раньше весны. Тем не менее я обещала ей сделать визит, который имела право ожидать столь значительная личность, как она. Она одобрила меня по всем пунктам, и мы расстались лучшими друзьями, хотя она мне задала несколько вопросов, не особенно скромных, касательно моего развода. Из этого я поняла, что г-жа де Глокенштейн занимается не только вопросами политики: любовные вопросы тоже ее интересуют, и она подходит к ним главным образом со стороны физической, эта сторона, по-видимому, очень много значит для г-жи де Глокенштейн. Она, ничего не скрывая, сообщила мне, как она понимает любовь и какого наслаждения в ней ищет. Я предоставила ей говорить, причем она долго и красноречиво распространялась на эту тему, так что я избавлена была от необходимости отвечать на нескромные вопросы. Конечно, я могла бы сообщить ей факты, говорящие только в Вашу пользу, дорогой Жером, но мне совсем не хотелось делать признаний, хотя бы и ретроспективных. К тому же, повторяю, я собираюсь завязать сношения с перечисленными личностями исключительно из соображений пользы и не выйду за пределы простой учтивости.

Не заключайте, однако, из этого, дорогой Жером, что я намерена жить в Париже в полном сердечном одиночестве. Я отлично знаю, что к одиночеству этому я несколько приучена и обязана этим Вам. В течение годов, что мы провели с Вами вместе, я потеряла привычку изливаться. Вы были человеком занятым, и в ряду Ваших занятий, сознайтесь, мне не принадлежало первого места. Так что я привыкла жить очень одиноко. Вы помните долгие часы, что я проводила, уединившись в берлингемской библиотеке. В сущности, подобный образ жизни не был мне неприятен. Тем не менее нет никаких оснований к тому, чтобы продолжать его бесконечно. Теперь, находясь в Париже, я не отказываюсь от мысли приобрести себе друзей.

Вы скажете, что у меня имеется Мадлена де Жерсенвиль, как первая взятка в игре. Конечно, как я Вам уже писала, я очень люблю Мадлену.

Она – хорошая женщина. В ней много сторон, которые мне нравятся: она мила, проста, откровенна; но у нее есть известные природные порывы, которые меня несколько пугают и которые самая ее откровенность делает еще более страшными. Мадлена имеет ко мне стесняющее меня доверие, и, по правде сказать, я очень сожалею, что она с такою наивностью посвятила меня во все свои безрассудства. Около нее я испытываю теперь чувство неловкости, которое я не могу преодолеть. Если бы я узнала от других, что у Мадлены были и есть любовники, мне это совершенно не было бы неприятно. Прежде всего я могла бы поверить и не поверить, по своему усмотрению. Я могла бы обвинять общественное мнение в клевете или, по крайней мере, в преувеличивании. Но после того, что сама Мадлена де Жерсенвиль мне рассказала, сомнению не оставалось места. Мне было невозможно не знать, что поведение моей подруги плачевно и легкость ее нравов вполне предосудительна. Я ее тем не менее люблю, но несколько стесняюсь ее любить.

Так что я была бы счастлива завязать дружеские отношения с особой менее заметной, чем бедная моя Мадлена. Да, я была бы счастлива иметь подругу, но для получения ее я могу рассчитывать только на благоприятную случайность. Иногда семейные обстоятельства, случайности воспитания берут на себя заботу снабдить нас вполне подходящим другом по уму и по сердцу. Эти дружеские связи драгоценны и могут продолжаться всю жизнь. Но у меня не было такой удачной случайности. Так что я принуждена рассчитывать исключительно на неожиданность. Она должна добыть для меня эту редкую и пленительную вещь – подругу или друга.

Действительно, по-моему, дружба может отлично существовать между мужчиной и женщиной, так же как между двумя женщинами или двумя мужчинами. Общность вкусов, обмен мыслей, на которых зиждется дружба, не требуют однородности пола. Мне кажется, я бы очень могла чувствовать дружбу к мужчине, не испытывая при этом никакого смущения и двусмысленности. Я бы охотно сделала подобный опыт. Мне бы очень хотелось выйти из сердечного одиночества, в котором я прожила до сих пор, но я отнюдь не хотела бы выйти из него посредством чувства любви. Быть может, я не всегда так буду думать, и я узнаю час, когда пробудится снова во мне жажда любви. Прибавлю, что встречу я его без боязни. В подобном случае я извещу Вас, дорогой Жером.